Приступив к разборке сломанного насоса, всё время осыпаемая дождём брызг из соседней помпы, Джульетта раздумывала о своей жизни с открывшейся ей утром новой точки зрения. Она всегда воспринимала Хранилище как нечто вечное, непреходящее. Священники утверждают, что оно было всегда, что его создал сам Господь, что всё, в чём когда-либо возникнет нужда, будет им дано. Джульетте как-то не очень в это верилось. Несколько лет назад она входила в рабочую группу бурильщиков, впервые прошедшую глубину в 10 тысяч футов. Они открыли новые нефтяные залежи. Джульетта представляла себе размеры и объёмы мира, находящегося под Хранилищем. А потом ей довелось собственными глазами увидеть, как снаружи в невероятной вышине несутся призрачные клубы дыма, называемые облаками. Ей даже удалось увидеть звезду! Лукас считал, что звёзды отстоят от них на немыслимом расстоянии. Зачем же Богу понадобилось создавать столько камня внизу, столько воздуха наверху — и лишь одно жалкое Хранилище между тем и другим?!

А ещё эти руины на горизонте и картинки в детских книжках — в них тоже можно уловить кое-какие подсказки… Священники, конечно же, сказали бы, что руины — это доказательства того, что человек не должен выходить за отведённые ему Богом пределы. А книжки с поблёкшими разноцветными картинками? Ну, это всего лишь воображение бумагомарателей. Они доставили всем столько хлопот своими измышлениями, что от них быстренько избавились.

Но Джульетте в этих книжках чудилось нечто большее, чем всего лишь буйное воображение. Она провела детство в родильном отделении, читая каждую из книжек по многу раз, и то, что описывалось в них, а также в чудесных пьесках, разыгрываемых на ярмарке, было исполнено для неё куда большего смысла, чем медленно разрушающийся цилиндр, в котором они все живут.

Джульетта отсоединила последний из шлангов и приступила к снятию мотора с насоса. Высыпавшаяся стальная стружка указывала на то, что стачивается лопасть крыльчатки; значит, надо вынимать вал. Джульетта работала на автомате — похожую работу она выполняла бесчисленное количество раз — и думала обо всех тех животных, что населяли детские книжки; большинства из них никто никогда не видел вживую. Единственное, что было действительно странно — это что звери разговаривали и поступали, как люди. В некоторых книжках речь шла о мышах и курах, и те тоже проделывали такие же фокусы, хотя Джульетта знала, что они разговаривать не умеют. А другие изображённые в книжках животные? Они наверняка где-то существуют. Или существовали. Джульетта была уверена, что они — не просто плод чьей-то фантазии. Уж больно конструкция у этих животных была схожая, словно у вот этих самых насосов. В их основе лежал один и тот же дизайн, словно их создали по одному образцу.

С Хранилищем в этом плане разобраться было совсем не так просто. Оно не было творением какого-то бога. Его, скорее всего, создало IT. Мысль была нова для Джульетты, но чем дольше она раздумывала, тем больше укреплялась в своей догадке. IT контролировало все самые важные аспекты жизни Хранилища. Очистка была высшим законом и всеобщей религией, а храмом служили полные тайн стены IT. От Машинного и полицейских участков IT отделялось большими расстояниями — вот тебе ещё зацепки-подсказки. Уже не говоря о клаузулах Пакта, согласно которым у IT был широчайший иммунитет. А теперь обнаружилось, что существует две цепи снабжения, что некоторые вещи сконструированы так, чтобы специально работать плохо, что за отсутствием прогресса в средствах выживания в наружном мире стоит некая цель. Отсюда вывод: это место создано усилиями IT, и IT держит их всех здесь как пленников.

Джульетта едва не сорвала болт — в такое возбуждение она пришла. Обернулась к Кэрил, но та уже удалилась, закончив работу. Тёмная цементная заплатка выделялась на общем фоне; высохнет — и всё станет одинаково серым. Подняв голову, Джульетта всмотрелась в потолок насосной, под которым переплетались провода и трубы. Несколько горячих паропроводных труб проходили в стороне от других — чтобы ненароком не расплавить провода; с одной из труб свисал моток жаропрочной изоленты. Её нужно будет скоро заменить, подумала Джульетта, ленте лет десять, а то и все двадцать. И тут ей пришло в голову, что если заменить эту ленту на ту, что она перехватила у IT, то краденая лента вряд ли выдержит даже двадцать минут — и это ещё будет хорошо.

Вот когда Джульетта сообразила, что нужно сделать. В её голове возник план, как открыть людям глаза на правду[4], а заодно и как облегчить участь следующего несчастного, либо нечаянно сболтнувшего что-то не то, либо осмелившегося выразить вслух свою мечту. И ведь это будет совсем легко. Ей самой ничего не придётся делать — всю работу за неё сделают другие. Всего-то и надо, что убедить кое-кого кое в чём, а уж убеждать Джульетта мастер.

Она улыбнулась. Извлекая сломанную крыльчатку, она мысленно начала составлять список деталей и частей. Чтобы разобраться с этой проблемой, ей понадобится заменить всего одну или две детали. Великолепное решение — и всё в Хранилище снова заработает как надо.

Джульетта проработала две полных смены, устав до полного изнеможения. Только после этого она вернула инструменты на склад и приняла душ. Она рьяно драила жёсткой щёткой под ногтями, намереваясь сохранять их такими же чистыми, как у белоручек на Верхнем ярусе, а затем направилась в столовую, предвкушая, как навалит себе сейчас целую тарелку сытной высококалорийной снеди — это тебе не дурацкое диетическое кроличье жаркое в кафетерии первого этажа. Минуя проходную Машинного отделения, она увидела Нокса — тот разговаривал с инспектором Хэнком. По тому, как они обернулись и уставились на неё, Джульетта поняла, что беседа идёт о ней. Сердце Джульетты упало. Её первой мыслью был отец. Затем Питер. Кого ещё они могли забрать у неё, чья судьба была ей небезразлична? Вряд ли Лукаса — о нём они знать просто не могут.

Она резко повернула и устремилась к Ноксу и Хэнку, а те в то же самое мгновение двинулись к ней. Выражение их лиц подтвердило её самые мрачные предчувствия. Случилось что-то ужасное. Хэнк потянулся к наручникам, но Джульетта не обратила на это внимания.

— Извини, Джулс, — проговорил Хэнк.

— Что случилось? — воскликнула Джульетта. — Отец?

Хэнк озадаченно наморщил лоб. Нокс качал головой и жевал собственную бороду. Он смотрел на полицейского так, будто готов был сожрать того живьём.

— Нокс, да что происходит?

— Джулс, мне очень жаль… — Нокс потряс башкой. Похоже, он хотел сказать больше, но, видимо, язык не повернулся. Джульетта почувствовала, как на плечо ей легла ладонь Хэнка.

— Вы арестованы за преступления против Хранилища.

Он проговорил эту фразу нараспев, словно декламировал какую-то трагическую поэму. На запястье Джульетты защёлкнулся стальной браслет.

— Вас будут судить согласно Пакту.

Джульетта взглянула на Нокса.

— Что это ещё такое? — взорвалась она. Её что — и вправду опять арестовывают?

— Если вас сочтут виновной, вам будет предоставлена возможность уйти с честью.

— Скажи мне, что я должен сделать, — прошептал Нокс. Все мускулы его мощного тела буквально ходили ходуном под голубым комбинезоном. Он сцепил громадные ладони, хрустнул костяшками при виде того, как защёлкнулся на запястье Джулс второй металлический браслет. Похоже, начальник Машинного подумывал, не применить ли насилие… или ещё что похуже.

— Спокойно, Нокс, — сказала Джульетта и покачала головой. Ей была невыносима мысль, что из-за неё опять могут пострадать другие люди.

— Если человечество изгонит тебя из этого мира… — надтреснутым голосом продолжал вещать Хэнк; в глазах его стояли слёзы — слёзы стыда.

— Не вмешивайся, — сказала Джульетта Ноксу. Она смотрела мимо него — туда, где столпились рабочие второй смены. Те стояли и потрясённо смотрели на то, как их блудную дочь заковывают в кандалы.

— …да очистишься ты в этом изгнании от грехов своих, да смоешь ты их, соскребёшь их прочь, — заключил Хэнк.