Литмир - Электронная Библиотека

Осторожно, овеяно веками!

ПЛЮШЕВЫЙ ПРОРОК

НЕТЕРПЕЛИВЫЕ КОРРЕСПОНДЕНТЫ

ПОДАРОК ЦВЕТА МОЛОДОЙ ТРАВЫ

ГОРА ИДЕТ К МАГОМЕТУ

ЛЮБОВЬ К ИЗЯЩНОМУ

ЧУДЕСА СТАНУТ БЫТОМ

НА СКЛОНАХ АЛА-ТАУ

В САНДАЛИЯХ «ДЯДЯ ВАНЯ»

РЕКЕ ДАЛИ ПО РУКАМ

Необыкновенные историииз жизни города Колоколамска

ГОРОД И ЕГО ОКРЕСТНОСТИ

СИНИЙ ДЬЯВОЛ

ВАСИСУАЛИЙ ЛОХАНКИН

СТРАШНЫЙ СОН

ЗОЛОТОЙ ФАРШ

СОБАЧИЙ ПОЕЗД

ВТОРАЯ МОЛОДОСТЬ

МОРЕПЛАВАТЕЛЬ И ПЛОТНИК

Двенадцать стульев

АГАФОН ШАХОВ И «МИЛОСТИВЫЙ ГОСУДАРЬ»

СКУЛЬПТОР ВАСЯ,НИКИФОР ЛЯПИС И ДРУГИЕ

Золотой теленок

ПАПА-МОДЕРАТО

Фельетоны

ИХ БИН С ГОЛОВЫ ДО НОГ

НА ЗЕЛЕНОЙ САДОВОЙ СКАМЕЙКЕ

МЕТРОПОЛИТЕНОВЫ ПРЕДКИ

Евгении Петров

ГРЕХИ ПРОШЛОГО

МИСТЕР ФИНГЛЬТОН И ЕГО ДОЧЬ Из неоконченного романа

Осторожно, овеяно веками! - _1.jpg

Осторожно, овеяно веками! - _2.jpg

Осторожно, овеяно веками! - _3.jpg

Осторожно, овеяно веками! - _4.jpg

ОСТОРОЖНО, ОВЕЯНО ВЕКАМИ!

ИПО «Полигран» Москва— 1992

ББК 84-44 И45

Печатается по изданию: Ильф И., Петров Е. Осторожно, овеяно веками! Очерки, отрывки, фельетоны. Ташкент: Государственное издательство художественной литературы Узбекской ССР, 1963 г. 168 с.

Ильф И., Петров Е.

И45 ~ Осторожно, овеяно веками! — М.: ИПО «Полигран», 1992.-96 с.

В данный сборник включены произведения замечательных советских сатириков Ильи Ильфа и Евгения Петрова.

Путевые очерки «Осторожно, овеяно веками!» и «Необыкновенные истории из жизни города Колоколамска» — библиографическая редкость.

В сборник также включены неизвестные широкому читателю главы романов «Двенадцать стульев» и «Золотой теленок».

Сарказм и юмор этих рассказов не потерял своей остроты и в наши дни.

ISBN 5-85230-070-5

И 4702010201—072 £ез объявл. 091(03)—92

© Художественное оформление. ИПО «Полигран», 1992

Осторожно, овеяно веками!

(путевые очерки)

ПЛЮШЕВЫЙ ПРОРОК

Как видно, многие стремятся сейчас побывать в Средней Азии.

Вероятно, поэтому московский букинист ни за что не отдает дешевле десяти рублей «Туркестанский край» Семенова-Тянь-Шанского (Полное географическое описание нашего отечества. Настольная и дорожная книга для русских людей. С-Петербург. Издание А. Ф. Девриена. 1903).

Есть, правда, более современное географическое описание нашего отечества. Но издано оно только на французском, немецком и английском языках. Очевидно, в расчете на то, что подавляющее большинство граждан нашего Союза свободно болтает по-французски, бегло изъясняется на языке Байрона и Гендерсона и легко брешет по-немецки.

Имеется еще несколько поджарых брошюрок на русском языке о мечети Биби-Ханым и о городище Афрасиаб, но купить их можно только в Самарканде под голубым куполом усыпальницы Тимура из рук чалмоносного служителя культа.

В итоге — десять рублей переходят к букинисту, а «настольная книга для русских людей» — к советскому путешественнику. Из этой книги он ничего, конечно, не узнает о теперешней жизни среднеазиатских республик. А узнает он, что в Змеином ущелье, неподалеку от Самарканда, высечена на скале арабская надпись:

«Да ведают проходящие пустыню и путешествующие по пристанищам на суше и воде, что в 979 году происходило сражение между отрядом тени всевышнего, великого хакана Абдула-хана, и тридцать тысяч человек боевого народа и отрядом Дервиш-хана и Баба-хана и прочих сыновей... Отряд счастливого обладателя звезд одержал победу. Победив упомянутых султанов, он из того войска предал стольких смерти, что от убитых в сражении и в плену в течение одного месяца в реке Джизакской на поверхности текла кровь. Да будет это известно».

Советскому туристу, проходящему пустыню или просто путешествующему по пристанищам на суше и воде, становится жутко. Однако он тешит себя мыслью, что времена Дервиш-хана и Баба - хана, и прочих сыновей миновали безвозвратно.

В семь часов двадцать пять минут от голой асфальтовой пристани Казанского вокзала отчалил странный поезд. Тащили его два паровоза — такой он был длинный и тяжелый. Собственно говоря, тут были два поезда, соединенные вместе. Один, скорый, шел на Полторацк, другому же, специальному, в Арыси предстояло отделиться и взять на восток — к Турксибу. Поэтому и население соединенных поездов уже на вокзале повело себя по-разному.

Скорые полторацкие пассажиры, кряхтя, впихивали в вагоны дорожные корзины с болтающимися, как серьги, черными замочками, крепкие деревянные, под кожу, чемоданы и лакированные фанерные саквояжи.

Специальные турксибовские втаскивали в свои норы фотоаппараты и походные пишущие машинки.

Скорые пассажиры долго и беззвучно целовались с провожающими.

Специальные ни с кем не целовались. Делегацию рабочих - ударников провожали месткомовцы, не успевшие еще проработать вопрос о прощальных поцелуях. Московских корреспондентов провожали редакционные работники, привыкшие в таких случаях отделываться рукопожатиями. Иностранные же корреспонденты, в количестве тридцати человек, выехали на Турксиб в полном составе, с женами и «электродами», так что провожать их было абсолютно некому.

Пишите письма! — кричали провожающие Полторацким пассажирам.

Только смотрите, не посылайте почтой, — предупреждали турксибовских корреспондентов. — Шлите срочные и молнии.

Участники экспедиции на Турксиб в соответствии € моментом говорили громче обычного, беспричинно хватались за записные книжки и ругали провожающих за то, что те не едут вместе с ними в такое интересное путешествие.

Один из провожающих, молодой еще человек с розовым плюшевым носиком и бархатным румянцем на щеках, произнес пророчество, страшно всех напугавшее:

Я знаю такие поездки. Здесь вас человек сто. Ехать вы будете целый месяц. И мне известно ваше будущее. Двое из вас отстанут от поезда на маленькой глухой станции без денег и документов и догонят вас только через неделю, голодные и оборванные. Один, конечно, умрет и друзья покойного, вместо того чтобы ехать на Турксиб, вынуждены будут везти дорогой прах в Москву. Это очень скучно и противно — возить прах. Неизбежно возникает ряд утомительных, изнуряющих склок.

Все мне известно. Едете вы сейчас в шляпах и кепках, а назад вернетесь в тюбетейках. Самый глупый из вас купит полный доспех бухарского торгаша: бархатную шапку, отороченную шакалом, и толстое ватное одеяло, сшитое в виде халата.

И, конечно же, все вы будете по вечерам петь в вагоне «Стеньку Разина». Будете глупо реветь: «И за борт ее бросает в надлежащую волну». Мало того. Даже иностранцы будут петь: «Вольга, Вольга, мать родная».

Ну и свинья же вы, — с досадой ответили отъезжающие. — Не будем мы петь.

Через два дня запоете. Это неизбежно.

Не будем.

Запоете. И если вы честные люди, то немедленно напишете мне об этом открытку. Думаю получить ее на днях. Прощайте.

Последняя часть пророчества сбылась на другой же день, когда поезд, гремя и ухая, переходил Волгу по Сызранскому мосту. Стараясь не смотреть друг другу в глаза, спецпассажиры противными городскими голосами затянули песню о волжском богатыре.

В соседнем вагоне иностранцы, коим не было точно известно, где и что полагается петь, с воодушевлением исполнили «Эй, полным-полна коробочка» со странным припевом «Эх, юхнем».

Открытки молодому человеку с плюшевым носом никто не послал. Как-то не вышло.

Один лишь корреспондент белорусской газеты крепился. Он не пел вместе со всеми. Когда песенный разгул овладел поездом, один лишь он молчал, плотно сжимая губы и делая вид, что читает «полное географическое описание нашего отечества». Он был строго наказан. Музыкальный припадок случился с ним ночью, далеко за Самарой. В полночный час, когда соединенные поезда уже спали, из купе белорусского корреспондента послышался шатающийся голос:

1
{"b":"206236","o":1}