— Вот он, коллега, майор Кретов, — Ненашев швырнул на стол фотографию.

— Ну, во-первых, как гусь свинье не товарищ, так и спецназовец ГРУ спецназовцу КГБ не совсем коллега. А во-вторых, господин Кински, где и каким образом вам удалось раздобыть этот портрет в половине десятого утра?

Этой фразой Клюев одновременно подковырнул Ненашева, в очередной раз напомнив о его сходстве с кинозвездой Клаусом Кински, и выразил восхищение его оперативностью.

— Где раздобыл, где раздобыл... Где надо, там и раздобыл. Эта карточка — из клуба бывших афганцев, где Кретов некогда заправлял. Но клуб ему, видать, не очень хлебным местом показался, вот он и организовал охранную фирму.

— Тогда, выходит, он дважды наш коллега, — Клюев улыбнулся в усы.

— Ага, а то ты не слыхал о таких коллегах. Башку кому угодно отвернуть — вот на это головорезы Кретова только и способны. Сейчас он, правда, на более высокий уровень перешел — специализируется на создании «крыш» для бизнесменов, но ведь это, по существу, тот же самый рэкет. Он выбивает для своего «подкрышного» практически все — от льготных кредитов до снижения таможенных пошлин, зато и «доит» его нещадно, используя прирожденные способности к бизнесу. Это называется дешево и сердито. И ведь что самое главное — практически все знают, кто кому создает «крышу», что за всем этим стоит, а мер никаких — я имею в виду меры по пресечению — не предпринимают. Сейчас вызов «грядки», то есть, небольшой и подвижной банды боевиков, стоит от десяти до двадцати миллионов. Согласно добытым мною сведениям, у Кретова под опекой десятка два бизнесменов только по Южнороссийску и области. Отсюда вывод — кому-то невыгодно резать курицу, несущую золотые яйца.

— Глубоко ты проработал этот вопрос, Костя, — вздохнул Клюев. — А вот о женщинах в его разбойной шайке ты, небось, справки не успел навести?

— Процесс уже пошел, командир. Заказ принят, но ответ еще не дан — так бы я сформулировал состояние этого вопроса.

Телефон за последние два дня звонил настолько часто и приносил настолько сенсационную информацию, что ощущение стресса при очередном его звонке уже не возникало. На сей раз звонила Анжела из аэропорта. После позавчерашнего нападения на нее у гаража и вчерашнего нападения на квартиру, хотя и пресеченного, что называется, на корню, Ненашев настаивал на том, чтобы она переждала бурное развитие событий где-то в укромном месте. Однако Анжела вполне резонно напомнила, что она, как-никак, заметно пополняет семейный бюджет, именно подвергаясь чуть ли не каждодневному риску — ему не надо напоминать статистику авиакатастроф за прошлый и текущий год? Смерть и под горшком найдет, от нее никуда не спрячешься — такой цитатой из фольклора она окончательно добила Ненашева, тому только руками осталось развести: ну ни во что мнение супруга не ставится, не говоря уже о беспрекословном подчинении.

— Я вас повсюду вызваниваю, — чувствовалось, что Анжела волновалась и спешила.

— А чего нас разыскивать, — начал было Ненашев, — мы, как всегда...

— Погоди! Я только что видела в аэропорту дочь Валерия, Кристину.

— Где-где?!

— Да говорю же, что здесь, в аэропорту. Она сейчас стоит в очереди на регистрацию билетов на московский рейс. Рейс примерно через полчаса, так что вы можете успеть сюда, если поспешите.

— Анжела, постой! — Бирюков, слушавший их разговор по параллельному телефону, активно вмешался. — Надо выяснить, как ее имя и фамилия. Она же еще не зарегистрировала билет, насколько я понимаю?

— Нет, но...

— Так вот, как-нибудь незаметно свяжись с дежурной, которая проводит регистрацию, и попроси ее зафиксировать данные той самой девушки.

— Ничего не понимаю... Она что, имя и фамилию сменила — Кристина?

— Сменила, но не она. Долго объяснять, а время уже ушло почти что. Мы выезжаем сейчас.

Он быстро положил трубку и спросил Клюева:

— Не доскачем до аэропорта за неполных тридцать минут, так ведь, командир?

— Не доскачем, — подтвердил Клюев. — Светофоров до кольцевой дороги много. Только до нее с полчаса протрюхаем, учитывая еще и заполненность дорог в городе. Плюс, как минимум, минут десять по кольцевой — при условии поддерживания скорости до сотни кэмэ в час. Но ехать нам все равно надо.

— Зачем? — устало-досадливо спросил Бирюков. — Или у тебя дополнительные соображения появились?

— Вроде бы появились.

До аэропорта они добрались, как и прогнозировал Клюев, за сорок минут. Точнее говоря, даже за сорок три — если считать путь «от порога до порога».

Ненашев быстро разыскал Анжелу. Через пятьдесят минут та должна была вылетать в Челябинск. Заботливый и ревнивый супруг настоял на ее переводе с «кавказского» направления на уральское.

— Слушай, Валер, — обескураженно сказала Анжела Бирюкову, — ты был прав: билет регистрировался не на имя Кристины.

— А на чье же?

— На имя Проусовой — именно Проусовой, а не Прусовой — Галины Викторовны, иностранной гражданки.

— Что еще за иностранка? — Бирюков вспомнил, что та девица, двойник Кристины, разговаривала без какого-либо акцента. — Из Прибалтики или Украины?

— Нет, чуть подальше, из Австрии.

— Ага, а почему она, собственно говоря, Викторовна? — внезапно спросил Бирюков.

— Это ты у меня спрашиваешь? — удивленно уточнила Анжела.

— Да нет, похоже, у самого себя, — он покачал головой.

— Эх, вот бы нам ее в Москве догнать, — раздосадованно сказал Клюев.

— Кое-что для этого я уже предприняла, — скромно сказала Анжела.

— Что же? — заинтригованно встрепенулась троица.

— Бортпроводницей с этим рейсом полетела моя подружка Катя. Я ей поручила перед вылетом приглядывать за Проусовой и ее спутником — кстати, тоже Проусовым Яном.

— Родственник, похоже? — спросил Бирюков. — А как он выглядит?

— Лет тридцать семь-сорок. Европейцем он выглядит: аккуратный, ухоженный, здоровый, свежий. Правда, плешивый малость, но все блондины...

— Анжела, не все, — остановил ее супруг. — Так что еще может предпринять твоя подруга Катя?

— Она попытается проследить, куда эта пара направится из Внуково. Но я, честное слово, шокирована просто; ведь это же Кристина. Во всяком случае, сходство просто разительное.

— Твоей подруге Кате не надо выполнять несвойственные ей функции, Анжела, — Клюев, похоже, начинал излагать свои «дополнительные соображения», о которых он упоминал при выезде в аэропорт. — Ей надо срочно передать вот что: в аэропорту ее встретит один наш друг, который за Проусовой проследит вполне профессионально. Пусть только Катя ему покажет австрийскую пару.

— Не понял. Ты не Беклемишева ли в виду имеешь? — с сомнением в голосе спросил Бирюков.

— Да ну! — отмахнулся Клюев. — Во-первых, ты помнишь, где Кирилл живет — это в том случае, если мы его дома застанем, а случай такой весьма и весьма маловероятен. Живет он в Лефортово. А от Лефортово до Внуково до полусотни верст, насколько мне по моей скромной осведомленности известно. Так что добраться до аэропорта к прибытию рейса он не сможет. А во-вторых, он скорее всего сейчас на своей службе, которая, насколько мы все помним, и опасна и трудна, учитывая повышенные любовь и внимание к боссам Кирилла и к нему самому разных личных охран и охранных управлений. Нет, существует у меня один плохой знакомой в стольном городе, где он не проживал с рождения.

— Что еще за плохой знакомый? Почему плохой?

— А потому что сукин сын он порядочный — надо бы выразиться круче, но при Анжеле не стану. Служит он сейчас в министерстве безопасности, а конкретно — во Внуково охраняет мирный сон и покой обывателей или что там ему еще положено охранять. Впрочем, вы его, мужики, и помнить должны — мы с ним совершенно случайно во Внуково встретились, когда улетали оттуда в конце мая.

— Хм, а я думал, он просто так... — бесхитростно признался Бирюков.

— Этот человек ничего просто так не делает, Николаич. И за просто так Гена Федоров ничего делать не станет. Ладно, за ним должок, и если он амнезией не страдает...