Александер поколебался, прежде чем рассмеяться. Его смех звучал чуть-чуть неуверенно.

— Для «тщетного и тупого» секс поживает неплохо! — А так как Мэриджон не ответила, он спокойно сказал: — Твои слова — это в основном женская точка зрения.

— Возможно, — сказала она ровным голосом, не пробуя спорить. Ее шаги послышались у самого дома. — Я должна пойти посмотреть, как там ленч. Извини.

— Ну конечно.

Стало тихо. Сара обнаружила, что все еще сидит на краешке табуретки перед туалетным столиком. Она посмотрела в зеркало и увидела отраженный взгляд своих темных глаз, черные волосы растрепались, сжатые, без улыбки губы не накрашены. Автоматически она потянулась за помадой.

«Я хочу уехать, — думала она. — Пожалуйста, Джон, давай уедем, уедем куда-нибудь, все равно куда, лишь бы подальше от этого места. Давай уедем сейчас. Если бы только я могла уехать…»

Она занялась восстановлением грима.

«Я не хочу знакомиться с Максом. Мне нет дела до того, что он был когда-то твоим другом, Джон. Я не хочу знакомиться с ним, потому что терпеть не могу мужчин, которые для забавы толкуют скучающим тоном о женщинах и сексе, как будто знают об этом уже все, что можно знать, и видели все, что можно видеть.

А больше всего, Джон, я хочу уехать от твоей двоюродной сестры, потому что она меня не любит, я знаю, что не любит, да и я ненавижу ее. Неважно, что изо всех сил стараюсь продемонстрировать обратное… Я ненавижу ее и в то же время боюсь, не знаю почему. Джон, не могли бы мы поскорей уехать, потому что я хочу бежать… Это не оттого, что она меня не любит, впрочем, «не любит» — не совсем подходящее словосочетание. Она меня презирает. Ты не поверишь, но она меня презирает, Джон. С тех пор, как мы приехали сюда, она все время очень добра ко мне, но презирает меня, я знаю, потому что чувствую это. Она презирает меня так же, как презирала Софию».

Сара положила расческу и принялась изучать баночку с жидкими тенями для век.

Лучше не думать о Софии.

«Но эта ложь… О Джон, сколько лжи! А ты мне поклялся, что ее смерть была несчастным случаем. Ты лгал, лгал и лгал из-за Мэриджон…

О Боже, я хочу уехать, я хочу исчезнуть отсюда. Пожалуйста, Джон, увези меня отсюда, потому что я боюсь и хочу бежать…»

Сара вышла в коридор. Там было свежо, перила холодили горячую ладонь. Она спустилась вниз, прошла через холл и заглянула в гостиную.

Когда она вошла, мужчина обернулся. Они оказались лицом к лицу, и Сара увидела то, что могла представить себе, слушая их разговор, — насмешливо изогнутые губы, большие голубые глаза, честный взгляд, который почему-то вызывал доверие, сломанный нос. Следы пластической операции были заметны на левом виске и шли до челюстной кости. Складки около рта, глубокие борозды, которые со временем станут еще глубже. Однако по выражению его лица нельзя было сказать, что ему знакомы страдание и боль. Он выглядел старше, чем Джон, но не намного. Страдания не состарили его, он не выглядел потрепанным, усталым или измученным.

Он стоял и изумленно смотрел на нее, не находя слов. Прошло несколько секунд, прежде чем она сообразила, что и он тоже испытывает затруднение, подыскивая слова для начала разговора.

— Боже милосердный, — сказал он наконец, и его голубые глаза расширились, выражая искреннее изумление. — Но вы же молоды! Я думал, вы ровесница Джона. Никто мне не сказал, что вы так молоды.

Она неловко улыбнулась.

— Ну, не до такой степени.

Он тоже улыбнулся, но ничего не сказал, взгляд его все еще был несколько ошарашенным. А Сара пыталась понять, о чем он думает и похожа ли она на Софию в той мере, в какой он себе представлял.

— Где Джон? — спросила Сара, чтобы сказать хоть что-нибудь.

— Собственно говоря, он пошел вас искать.

— Правда? Должно быть, мы разошлись. — Она взяла сигарету, а он поднес ей зажигалку. — Когда вы приехали?

— С полчаса тому назад. Единственный человек, которого я обнаружил в доме, был Джастин. Он и пошел в бухту, чтоб сообщить, что я прибыл. Видимо, к ленчу меня не ждали… Джон сказал, что вы оба собираетесь сегодня во второй половине дня повидать каких-то его старых друзей в Пензансе.

— Правда? Я имела в виду… — Она покраснела и рассмеялась. — Я не видела Джона после завтрака. Он утром ездил с Мэриджон в Пензанс по магазинам…

— А-а, он, наверное, договорился с кем-то, когда был там… А я тут пытаюсь придумать, чем бы мне себя занять, пока вас не будет. Мэриджон категорично заявила, что ей надо «переделать кучу дел», а Джастин забирает ее машину, чтоб зачем-то съездить в Сент-Ивс, так что я предоставлен самому себе. Может быть, поплаваю или поплескаюсь, в зависимости от того, насколько по-спартански буду настроен. Обычно я купаюсь только в Средиземном море… А, вот и Джон! Наверное, он в конце концов решил, что вы не потерялись… Джон!

Макс через открытое французское окно до пола вышел на лужайку перед домом и поднял руку в приветственном жесте. А когда он заговорил, тон его опять стал циничным.

— Джон, почему ты мне не сказал, что твоя новая жена такая молодая и хорошенькая?

— Я не хочу ехать, — сказала Сара Джону. — Это будет очень плохо, если я не поеду? Я так устала.

В спальне, затененной жалюзи, царил полумрак.

— Как хочешь, — сказал Джон. — Я случайно встретил этого парня, когда был сегодня утром в Пензансе. Нас с ним связывали общие дела, которых когда-то было много. Он пригласил нас сегодня во второй половине дня прокатиться на моторной лодке, и я подумал, что ты обрадуешься.

— Мне… мне очень жаль.

— Конечно, если ты устала, то должна отдохнуть. Не беспокойся. — Он задержался, чтобы поцеловать ее в лоб. — Может быть, Мэриджон поедет, — сказал он. — Я ее попрошу.

— Она сказала Максу, что будет очень занята сегодня во второй половине дня.

— Это наверняка было не больше, чем вежливая отговорка, чтобы избавить себя от необходимости развлекать его. Посмотрим, что она ответит мне.

— Джон, если ты не хочешь ехать один, я…

— Нет, нет, — сказал он. — Ложись и отдыхай. Это значительно важнее. Но мне придется туда съездить, встретиться с этим парнем и покататься на его новой моторке. Я обещал. Если Мэриджон не захочет ехать, поеду один. Я буду дома около шести, — сказал он, целуя ее, прежде чем выйти из комнаты. — Спи спокойно.

Но она не спала. Надела рубашку и брюки и спустилась вниз. Джастин уехал в Сент-Ивс, а Мэриджон сидела в саду в кресле-качалке с ручкой и кучей писем, на которые надо было ответить. Александера нигде не было видно.

Чтобы Мэриджон не увидела ее, Сара вышла через заднюю дверь и прошла на склон холма позади дома. Через пять минут она была в бухте на берегу.

Александер не плескался. Он сидел на одной из скал лицом к морю с книгой в руках, без рубашки и босой. Солнечные очки ненадежно оседлали переносицу. Когда она подошла ближе и стала спускаться вниз, он заметил ее и помахал рукой.

— Привет, — сказал он, когда она была уже в пределах слышимости. — Я думал, что вы отдыхаете.

— Я решила, что не хочу терять зря такой чудесный день.

Проигнорировав его протянутую руку, она влезла на скалу и уселась рядом с ним. Прилив все еще продолжался, и перед ними, между валунами и рифами, в огромных белых облаках водяной пыли кипел прибой.

— Понятно, — сказал Александер.

Она заметила, что кожа его потемнела от загара. Наверняка был этим летом за границей. Его мускулистые грудь и плечи уже начинали заплывать жиром. Внезапно она вспомнила тело Джона: мощные линии, упругая плоть, сильные мускулы — и подумала, как, наверное, часто Макса Александера в прошлом сравнивали с его другом и как часто это сравнение было не в его пользу.

— Расскажите мне о себе, — дружески попросил Александер, закрывая книгу и нащупывая сигарету. — Ради всего святого, как случилось, что вы оказались в такой Богом забытой стране, как Канада?

Она начала рассказывать. Сначала с трудом, потому что была робкой, но постепенно напряжение спало. Он помогал ей тем, что сам держался свободно.