– На взорванном участке набережной скопилось много металла… и, выбирая новую позицию, я неудачно поместил кибер-стрелка под противопожарным баком. Реалигент воспользовался этим – отстрелил крепления бака.

«Знай наших!» – весело подумал Фрэнк.

– Кибер, конечно, в лепешку? – спросил Вебер, отодвигая стакан.

– Нет, до такой степени кибер-стрелок не деформирован, но комплекс его функциональных возможностей теперь ограничен. Действия реалигента были для операторов неожиданными, нейтрализовать его реакцию не удалось.

– Неплохо, – одобрил Вебер. – Эгул в равной степени умело пользуется бластером и обстоятельствами. Но мне необходимо окунуть его в водоворот. Пожалуй, сделаем так… – Вебер что-то там забубнил про «малый дождик», про «универсальную лягушку», про «качающийся тандем». Джимми, склонившись над креслом, внимательно слушал. Его нос, похожий на остро заточенный томагавк, навис над лысеющим черепом Вебера, и это казалось опасным.

Получив инструкции, Джимми ушел. Посыпались отрывистые слова команд, в молчаливой компании операторов произошло заметное оживление. «Трое на одного», – мысленно посочувствовал Эгулу Фрэнк.

– Не обращай внимания, – посоветовал Вебер. – Им не до нас.

Пили неторопливо, смакуя. Фрэнк признал вкусовые достоинства пива, но выразил опасение:

– Говорят, от пива брюхо растет.

– Ерунда, – проворчал Вебер. – Каждый день пью, а где у меня брюхо?

– Да, брюха у тебя нет. Брюшко. Спортивный животик.

– Ну, если сравнить с животиком нашего шефа… Кстати, напомни при случае Носорогу, что я давно не видел его на разминках. Подтянуть брюхо ему не помешало бы.

– Ладно, – пообещал Фрэнк, с наслаждением вытягиваясь в кресле. – Но вряд ли… Такого случая долго не будет. Шеф завален делами по горло.

– Я вижу, все вы там… по горло. Дисциплина ни к черту! Гейнц и Лангер пропустили два полигона, Кьюсак отметился в прошлый раз и сбежал, Хаст вообще куда-то запропастился. Что ж мне, начальству рапорт на вас подавать?

– Разморило меня… – томным голосом сообщил Фрэнк. – Мартин, все претензии – шефу. Плесни-ка еще… Говоришь, дисциплина? – Фрэнк дунул на пену, хлебнул. – Там у нас тоже своя дисциплина, зря рычишь на ребят… они-то при чем? Дел у нас выше бровей. Гейнц, к примеру, висит на хвосте, Кьюсак и Лангер сушат болото. Хаст сушит где-то за горизонтом. Видимо, скоро вернется… Позавчера шеф и мне выдал перо на болото.

Вебер спросил осторожно:

– Болото хоть с блеском? Впрочем, судя по твоему настроению…

– Хороший ты психолог, – похвалил Фрэнк. – Я ведь на Корк-Айленд летал – какой уж там блеск!

– Не был я на Корк-Айленде, – с сожалением сказал Вебер. – Я, признаться, ни в одной зоне СК еще не был.

«Нам, бедным реалигентам, неслыханно повезло», – подумал Фрэнк. Глядя на собеседника поверх стакана, сказал:

– И не мечтай. В зону СК тебя не пропустят… А если пропустят, то уже навсегда. Тебе ведь не хочется навсегда? – Фрэнк развлекался. – Ну зачем тебе в зону?

– Мне интересно.

– Н-да… Знал бы ты, как там интересно. В морге тебе интересно? Так вот, на Корк-Айленде еще интереснее.

– Неужели настолько… гм… неприятно?

– Неприятно – не то слово, Мартин. Ты что… действительно не знаешь?

– Откуда ж мне знать? Кое-что слышал, конечно. В самых общих чертах. Корк-Айленд, «Энорис». Зоны «полного отчуждения»… Ведь толком никто ничего не расскажет. Попрыгают, постреляют – и след простыл. Все новости мимо проходят. Будто и не в одной конторе работаем. Вот как-нибудь соберусь и выскажу все это шефу.

– Не советую.

– Что? Тайна великая?

– Нет, но все равно не советую. То, чего ты не знаешь, не сможет тебе повредить.

– Тебе повредило?

– Не сомневайся. Вояж на Корк-Айленд по меньшей мере на месяц вперед обеспечил меня кошмарными сновидениями.

– Да? Это уже любопытно.

– Кому как… В этом мире, знаешь ли, все относительно.

В глубине большого экрана что-то мелькнуло сверкающей полосой, грохнуло и разлетелось звонкими брызгами. На фоне светлого пятна остывающего металла появилось искаженное гримасой лицо. Фрэнк с трудом узнал Эгула и стал наблюдать.

Эгул тяжело дышал. Дико озираясь, он смахивал пот с лица рукой с зажатым в ней бластером. Чаще всего он оглядывался назад, палил из бластера и спешил дальше. Во время бластерных вспышек Фрэнк видел его спину. Воротник куртки полуоторван, на спине зияет прореха. Эгул остановился, неожиданно выстрелил вверх, бросил оружие в кобуру, подхватил конец перебитого троса. Фрэнк понял, зачем ему это нужно, когда заметил, что по вантовым переходам и перекладинам ферм растекаются языки зеленого пламени. Металл горел. Подергав трос, Эгул откачнулся и прыгнул в темный пролет между решетками ферм. Пылающий трос плавно вычертил огненную дугу и, освобожденный от груза, вернулся на середину пролета, закачался в воздухе, роняя огневые капли. Далеко внизу едва виднелась плохо освещенная фигурка Эгула.

– Отлично!.. – Вебер стукнул кулаком в ладонь. – Джимми! – крикнул он. – Убери «дождик» и постарайся вытряхнуть Эгула ближе к воронке!

Эгул на чем-то висел. Изображение укрупнилось. Он висел, ухватившись руками за одну из трех знакомых Фрэнку цепей…

Самостоятельность, трудно добытая Эгулом в честном бою, на этом заканчивалась. Все остальное от личной инициативы его теперь никак не зависело. Водоворот и труба водосброса…

Эгул вынырнул в зале с ультрамариновым потолком и, заметив удобную лесенку, спешно к ней устремился, демонстрируя неожиданно мощный и по-спортивному техничный «дельфин». Шел, что называется, на гребне волны. Опасался, должно быть, очередного подвоха…

– Хорошо идет, – одобрил Вебер. – Красиво. Король полигонов!

Эгул взобрался на парапет, срывая на ходу мокрую куртку и портупею. Короля полигонов изрядно шатало…

Экраны погасли, на потолке проступили рыжие пятна неяркого света. Джимми адресовал Фрэнку прощальный кивок и ушел встречать Эгула. Операторы, сворачивая свое хозяйство, издали поглядывали на Фрэнка и чего-то там пересмеивались. Вебер сделал им знак удалиться. Помещение опустело, чуть слышно прошелестел убегающий лифт.

– Не торопишься? – Вебер наполнил стаканы.

– Нет. – Фрэнк посмотрел на часы и позволил себе приятно расслабиться. – Пока нет.

– Пока… Недавно ведь как было: утром сделал свой полигон – и катись на все четыре стороны, отдыхай.

– Что было, то было, – рассеянно ответил Фрэнк. – Но есть основания думать, больше не будет.

Вебер быстро взглянул на него:

– То-то я и смотрю: в последнее время засуетились…

– Давай о чем-нибудь другом, – попросил Фрэнк. – О чем это мы с тобой так интересно беседовали?..

– О Корк-Айленде.

– Дался тебе этот Корк-Айленд.

– Может, расскажешь подробнее?

– Расскажу. Но этого словами не… Это надо собственными глазами. А лучше бы и не надо… Ну, остров. Хороший остров. Прочный, зеленый. В прежние времена, говорят, база там военная была, для подводных лодок-ракетоносцев… Крохотный городок. Тоже с виду обыкновенный. Веселенький такой, разноцветный. Пляжи роскошные… В общем, приятно с воздуха посмотреть. Ну, сели. Прямо на крышу лечебно-экспериментального корпуса. Пилот двигатели остановил, дверцу кабины отодвинул и на меня странно так смотрит. Включил какую-то музыкальную звукозапись на полную мощность. «Я, – говорит, – лучше здесь посижу». – «Чудак, – думаю, – вышел бы ноги размять перед обратной дорогой». Дело у меня было несложное, и через час нам надлежало снова на материк…

– Какое дело, если не секрет?

– Не секрет. Выполнял подстраховку одной гипотезы шефа согласно его хитроумному императиву: «Отсутствие ожидаемого результата есть уже результат».

– Понятно… – Вебер хлебнул из стакана, вытер губы тыльной стороной ладони. – Зря, значит, летал?

– Нет, отчего же зря? В силу вышеупомянутого императи…

– Ладно, я понял. Сочувствую. Продолжай.

– Ну, выпрыгнул я из кабины. В ушах… сам знаешь… после высоты и свиста двигателей этакая мутная неопределенность. Однако слышу: бьют барабаны. Бум-бу-бум, бум-бу-бум – в таком вот ритме. Повертел головой – крыша просторная, ничего не видать, кроме верхушек деревьев и синего неба. «Что за черт, – думаю, – праздник у них какой, что ли? Нет, непохоже – ритм барабанного боя не тот. Под этот ритм праздновать разве что День тоски и печали…» А барабаны лупят и лупят. Не по себе мне стало, мурашки по телу… «Так-так, – думаю, – не рановато ли я пилота в чудаки записал?» Потом уже, когда я с крыши спустился и синюков увидал, мне врачи объяснили про барабан. «Единственное средство, – говорят. – Больше ничего не помогает. Синюк, – говорят, – барабанному ритму только и подчиняется». Вот и лупят ночью и днем, без передышки. Особенно важно в лунные ночи… Бьют, конечно, не в натуральные барабаны, а просто транслируют звукозапись на всю территорию…