Ему было плевать на любое мнение, кроме своего. Плевать, что думают о нем люди, он - несравненен. Но эти дети... Принимая задание в Италии, он не знал, чем все обернется. Не знал, как изменится его жизнь.

Он слишком привык к их присутствию, слишком привык к крикам, воплям, взрывам, радостному смеху, яростным угрозам, которые никогда не исполнятся. Они наполняли жизнь, заставляли её расцветать яркими красками, доселе незнакомыми.

И вот всего этого не стало в один-единственный миг.

Из-за одного человека, за которым пошли даже заклятые враги

На ум пришли острые ключицы, скрытые под свободной футболкой и большие карие глаза. Ореховые, как у оленя.

Грусть в них, тоска и радость, счастье. Как человек может жить с таким обилием эмоций?

Как можно хотеть того, кого ещё недавно признавал никчемным слабаком? Как можно желать провести языком по нежному бархату кожи? Подуть и увидеть, как побегут мурашки. Слизнуть выступившую капельку пота, поцеловать в нос и эти чертовы губы, что сводят с ума. Прижаться, обхватить руками крепко-крепко, ощущая всем телом, вдохнуть аромат, пропитаться им и дать взамен свой.

Чтобы никто и никогда не смел приблизиться. Чтобы никому и в голову не пришло увидеть в нем объект желаний. Чтобы добрая улыбка и мягкий голос принадлежали только ему одному.

Реборн застонал, обхватил голову руками и опустился на корточки.

Савада Тсунаеши, будь он проклят! Это все его вина. За такое короткое время превратить упорядоченную жизнь киллера в бедлам. Принести в нее хаос и разрушения.

Никого еще Реборн не ненавидел так, как своего ученика в данный момент. Злость клокотала в нем, как котел с адским зельем. Того и гляди выплеснется и зальет все смертельным ядом.

Савада Тсунаеши. Одно это имя заставляло внутренности корчиться от необъяснимой, болезненной злобы.

Хотелось убить его, разорвать на мелкие кусочки, залить пол его кровью. Убрать навсегда, стереть, словно и не было.

За то, что посмел ворваться во внутренний мир бывшего Аркобалено.

За то что заставил желать себя.

За то, что вообще существует.

Реборн поднялся и злобно ухмыльнулся.

Что ж, некоторые варианты стоит рассмотреть уже сейчас.

***

Тсуна очнулся от мерного попискивания медицинской аппаратуры. Узнав больничную палату, парень прикрыл глаза и застонал.

Меньше всего на свете хотел бы он оказаться в этом месте. Оно постоянно напоминало о быстром течении времени.

Тик-так, тик-так.

- Джудайме!

- Экстремально, Савада!

- Глупый Тсуна!

- Тсуна!

- Камикорос, травоядное!

- Ку-фу-фу, Тсунаеши-кун!

Тсуна поневоле расплылся в улыбке. Вот зачем нужны друзья. В серую, унылую хмарь будней они врываются свежим ветром и весенним теплым дождем и уносят прочь все плохие мысли. Они не отвлекают от них, нет, они заменяют собой, заполняют собой каждый день. Ни на что больше не остается времени и сил.

Они дают смысл жизни.

Как Реборн.

Тсуна нахмурился. Жестокие слова репетитора снова зазвучали в ушах.

"Разочарован... эгоист..."

Почему-то все предыдущие оскорбления удавалось пропускать мимо ушей, словно они были шуткой. Но эти... Тсуна чувствовал, что Реборн как никогда серьезен.

Сердце кольнуло, напоминая, что волноваться нельзя.

Его сердце. Бьется. Эта связь у них с Реборном навсегда.

Реборн, Реборн, Реборн.

Его персональное проклятие и благословение.

Тсуна прижал руку к груди и сжал тонкую ткань больничной рубашки. Глубоко вдохнул. Успокойся, глупое сердце, не надо болеть. Никто не изменит твою мантру, у тебя до самого конца будет ритм чужого имени. Ты никогда не разобьешься.

Хотя бы потому, что у тебя другой хозяин.

Ему вообще принадлежит два сердца.

- Камикорос, травоядное, если снова грохнешься в обморок! - разрушил момент суровый голос Главы ДК.

- Кея-кун прав. Тсунаеши-кун, тебе нельзя волноваться, - мягко пропел Мукуро и, наклонившись к самому уху, прошептал: - Не думай об этом, не сейчас.

Иллюзионист мягко обхватил за плечи и продолжал искушающе шептать:

- Я могу спрятать тебя там, где никто никогда не найдет. Я могу обмануть твой разум, и ты будешь жить. Сможешь уехать подальше от мафии, Вонголы. И от него. Кея-кун прикроет.

Хибари скривился, но кивнул.

Тсуна посмотрел на двух бывших заклятых врагов и невольно улыбнулся, вспоминая, как просил их о помощи. Тогда он просто собрал всех в кабинете ГДК, невзирая на недовольство хозяина, и объяснил ситуацию.

Тогда они сдали анализы на донорство. Все, без исключения.

А вот во второй раз уже не так повезло. Хибари чуть его не прибил, когда узнал, что никчемный вытворил. А Мукуро куфуфукал и активно помогал ловить шустрого босса иллюзиями.

Отдать свое сердце другому человеку и умереть - нет большего показателя слабости! Только сильные выживают.

И вот как ему объяснить, что сердце уже давно отдано? Что операция - суть ненужный, неважный, ритуал.

Тсуна просто попросил помочь обмануть репетитора, скрыть от него визиты в больницу.

Гокудера согласился со всем, ведь это воля Джудайме. Ямамото, впервые без улыбки, кивнул. Реохей экстремально поддержал, Ламбо было наплевать, но гранаты он все же достал.

Мукуро и Кея промолчали, лишь недовольно покосились друг на друга.

Но когда пришла их очередь дежурить, Тсуна с улыбкой обнаружил людей из ДК на всем пути следования в больницу. На следующий день его всю дорогу доставал Кен, Чикуса и Хром молча шагали рядом.

Хранители объединились, несмотря ни на что.

- Что думаешь, Тсунаеши-кун? - влился в уши влажной патокой шепот Мукуро. - Не будет боли, не будет страданий. Я все уберу, сотру. Ты будешь счастлив оставшееся время.

Заманчивое предложение. Сбежать, ни о чем не думать...

И упустить возможность видеть Реборна ещё две недели.

Реборн, Реборн, Реборн.