А еще через неделю прибыл ведун со старшим сыном. Они с младшим разнились, как день и ночь. Младший Касси - неугомонный озорник и хулиган. Старший же, Ленур, боится шагу в сторону ступить и взгляд поднять, на громкий голос голову в плечи вжимает. Талли с женой его сначала даже трогать боялись, но потом дед им живо мозги вправил, мол, мальцу любовь нужна, море любви и заботы. И терпения. Потому как он даже не понимает, что такое семейное тепло и ласка, ото всех подлости ждет. Но, видимо, он был еще достаточно мал, чтобы через пару недель оттаять, позабыть горести, с радостью принять свою семью и носиться с близнецами и сестричками с братиком. У нас теперь целая банда живет. Мои братья верховодят, а мелочь белобрысая их на пакости подстрекает. Они так забавно смотрятся вместе: громилы медведи и мелкие детишки, чьи макушки им и до пояса не достают. Сколько восторгу и писку было, когда братья их впервые на спинах медведями катали!! Я думал, что стекла в окнах полопаются. Меня, кстати, к моему великому огорчению, с ними через раз на пятый пускали играть. Всё дела мне находил находчивый Виль. Хоть я и не против его компании, но для порядка ворчал и фыркал гневно.

Ленова, кстати говоря, всерьёз увлеклась Ристихом и, лишь чуть заканчивался наш очередной урок, тут же напрочь забывала, что вроде как серьезная наставница моя, и бежала на встречу к милому. Но, к её чести, вела она себя весьма достойно, хоть порой и забывалась, начиная напропалую флиртовать с доблестным воином. Он тоже был весьма серьезно настроен, очень красиво за ней ухаживал. Из них получилась просто невероятно красивая пара. Сестрица моя с Машшеей лукаво переглядывалась, а мне потом разъяснили, что ещё по весне нагадали Ленове любовь крепкую и свадьбу скорую, но наставница моя не поверила, только понасмехалась над глупыми суевериями, мол, какие такие гадания на рыбьей чешуе! А рыбка-то права оказалась! Так что, скоро свадебке быть, может, в одну весну вместе с сестрой и поженятся.

Громкий всплеск раздался почти перед самым носом, и я невольно вздрогнул, очнувшись от полудремы. Кто-то почти у самого берега шумно хлестнул по речной глади хвостом, окропив мелкими брызгами лицо. Рядом со мной показался скользкий бок, огромный сом, лениво раскрывая рот, поздоровался и нырнул обратно в холодную глубину.

Потянувшись, я пересел поближе к воде. Небо хмурилось, но не решалось пролиться дождем. Сильный ветер гонял по реке самые настоящие волны, которые шумно выплескивались на крутой берег. А под моей ивой ветра почти не чувствовалось, рыжие и красные листочки, закинутые в мой своеобразный шатер резким ветром, лениво кружили в холодной неторопливой воде. Я сидел у самой кромки, зарыв ступни в песочек. Немного регулировать температуру тела у меня уже получалось, и ноги в холодной воде не мерзли. Хотя… мне в воде всегда уютно. Даже ледяные родники кажутся приятно теплыми. А вот спина озябла малец. Непорядок…

Я распустил волосы, позволив ветру играть с ними, и рисовал пальцами по водной глади невесомые узоры. Это даже было увлекательно - постараться как можно дольше сдерживать водную гладь и на водном зеркале успеть нанести рисунок, а в завершение – заморозить узор и снять с реки рисованное стеклышко.

У самых ног образовалась уже небольшая мутная лужица, в которой вокруг ступней кружил взбаламученный песок. Интересно, а как, со слов дяди, ярру дома свои строят? Поднимают жидкую взвесь вверх и придают форму? А с песком получится?

Я сосредоточился и постарался поднять из лужи у ног водяной хлыст. Не получалось. Раз за разом мои потуги пропадали зря. Вода с песком была тяжелой и неповоротливой, будто медведищи мои со сна. Почесав затылок, я решил, что тут надо действовать тоньше и изворотливей. Вот, как я братьев бужу? Только хитростью и уговорами. Потому что, как батя – не могу. Он-то ка-а-ак гаркнет, так даже курицы в курятнике в рядок выстраиваются и честь отдают.

Потерев руки, с воодушевлением решился снова. Уговаривал, льстил, завлекал. И вода, а точнее, муть песочная, отозвалась. Тяжело, с неохотой, будто одолжение великое сделала, но вспучилась, изогнулась, поднялась неспешно вверх. Дальше было в разы проще. Я уже понял, как обмануть лентяйку, и тянул воду с песочком в разные стороны. Завернув муляку в дрожащую спираль, аккуратно, по капельке, по чуть-чуть убрал воду. Это было непросто, я взмок, будто в купальне парился в горячем жару. Но через полчаса у меня в руках была завитушка каменная, точнее, не каменная, а из спрессованного песка, который немного обсыпался под пальцами. Понятно, чтобы песок держал форму, его надо как-то склеить. Надо подумать, чем бы это можно было сделать.

Размахивая завитушкой, я шел домой. Уже вечереет, ужинать пора. Да и Виллар уже со всеми делами разобрался, мне навстречу вышел. Вот только встревожен чем-то, но вроде не огорчен.

Я уже подходил к опушке, как показался Виль.

- Привет, гуляка. Опять весь день в реке проторчал? – он приобнял меня, улыбаясь. Я, чуть ли не мурлыкнув, потерся носом о его плечо.

- Ага. Смотри, что за штуковина у меня вышла. Дурацкая, косая, но сделал почти так, как дядя объяснял. Только рассыпается, песок не держится. Надо будет клей найти.

Виллар улыбнулся, завитушку в руках повертел.

- Думаю, твой шедевр надо запечатлеть. И клей не пригодится.

- Как? - Виль только бровь насмешливо приподнял. – Дразнишься, да? – подначил я, не удержался. – Ну, давай, покажи класс!

Он меня в висок чмокнул, отошел на пару шагов, руку с завитушкой вытянул. И через миг из ладони пламя взметнулось и опало. Песок в загогульке моей сплавился под жаром Виллара и, немного потрескивая, остывал. Он рукой рядом в воздухе провел, лишний жар из стекляшки забирая, и мне протянул.

- Ну как? Класс?

- Здорово! – я аккуратно пальцем до штучки своей дотронулся. Она была чуть теплая, матовая, даже немного бархатистая на ощупь. – Виль, а почему не гладкая? Песок в стекло сплавился, я думал, что прозрачной штучка будет.

- Хочешь прозрачную? Это легко. Сделать?

- Не, потом. Мне и так нравится. Странная штуковина. Чудная спиралька получилась. Погоди-ка… придумал! А ты можешь сделать, чтобы не сплошь глянцевая была, а местами? Ну, вроде как изморозь или языки пламени? Я могу рисунок нарисовать.

- Не надо, я понял, что ты хочешь. Давай сюда свою витушку, – Виль обхватил спиральку обеими ладонями. Сжал легонько. Пламя тихонько лизало его ладони, будто огненные змейки ластились, язычками стеклышка касаясь. Через пару минут он стряхнул пламя с ладоней, протянул завитушку. Теперь она была нарядная и красивая, матовая с искрящимися узорами. – Ну, как?

- Здорово! – я протянул загребущие руки, принялся рассматривать. – До чего же здорово у нас получилось! – не смог сдержать довольного возгласа.

- Твоя правда, у нас здорово получилось, красиво очень.

- Ага! – я шел вперед, не глядя под ноги, любовался первой своей поделкой. Вдруг вспомнил, что наставница тоже посмотреть захочет. А вдруг огорчится? У неё ведь так никогда не получится!

- Флерр, ты чего притих?

- Виль… – я прикусил губу, – а Ленова ведь тоже посмотреть захочет, да?

- Конечно! Ведь это первая твоя работа, мы её на важное место в шкафу поставим, потомкам благодарным показывать будем!

- Не шути… Она ведь расстроится, да?

- С чего это ей расстраиваться? – удивился он.

- Ну, так она никогда так не сможет, а ведь наставница моя.

- Вот глупыш! – рассмеялся он, меня по волосам потрепал. – Али ты забыл, что она изначально ведает, кого мастерству обучает? И прекрасно знает, что во многом с тобой не сравнится! И уж тем более, в работе с жидкими материями. Ей только вода подвластна, в любом её проявлении. Тебе – любые смеси. Разве ты сразу со спиралькой своей справился?

- Нет, тяжело было, я даже взмок, – покачал я головой. – Совершенно не слушалась, спала и просыпаться не собиралась.

- Ну, ты ведь справился? Справился! – он приобнял меня. – Прав был Ликьяс, ты с малого начал, но далеко пойдешь! – довольно похвалил меня Виллар.