– Как я неожиданно, да? Ты испугалась, Аля? Заметила, какое платье было на Луниной из шестого? Не форма, а такое, с прошвами и пелеринкой, она с мамой к директрисе на прием приходила…

Лулу тоже понравилось. Они почти всегда с Лелей сходились во мнениях насчет нарядов. Это была едва ли не единственная тема, на которую они болтали. Впрочем, еще балет, который Леля любила и даже брала частные уроки танцев помимо гимназии. Лулу пыталась невзначай расспрашивать ее о жизни до приезда в Ростов, о белокалитвенских знакомых, но ничего интересного не обнаружилось. Все же у Лулу существовал секрет, которым она была связана с новенькой, хотя последняя и не догадывалась об этом. Леля собиралась пригласить ее в гости в дачный домик, оставшийся в станице. Очень веский повод попросить проводить и встретить себя… Именно ради осуществления заветной мечты, Лулу стремилась терпеть эту, вроде бы, дружбу.

– Таня, Таня! – позвала она, завидев подругу, выходящую из ворот. Та, очевидно, не слышала и не откликнулась.

– Зачем ее звать? Придет, начнутся разговоры о занятиях, книгах, всякой скукоте… Тебе ведь только со мной одной не скучно, правда?

– Поговорим лучше о Лунинских пелеринках, – улыбнулась Лулу, но Леля вовсе не желала оставлять Таню в покое.

– Ну, зачем, зачем она тебе? Ты думаешь, я не поняла, Алечка, в чем у вас дело, как только пришла?

Лулу насторожилась. Откуда? И что отвечать Леле? Но, к счастью, Леля продолжала совсем не о том, чего она боялась:

– Тебе по настоящему подходит Тата, но она зазнайка и не захотела сразу подружиться, и ты тоже, извини, извини, Алечка, зазнаечка почище Татушки. Поэтому ты назло ей стала ходить с Таней, но теперь ведь я с тобой! И я, – танцуй,– все-все устроила! – Она очередной раз чмокнула Лулу в щеку и торжественно произнесла:

– Лаврова совсем не сердится и приглашает на именины сестры. Тебя персонально! Видишь, как я здорово все уладила? Аленок?

Лулу вскинула на Юдину непонимающие глаза. Она что, издевается? Непохоже!

– Ты пойдешь, к Лавровой в гости?

– Конечно. Я уже была один раз. У них такая мебель, посуда! С ума можно сойти! Все такое красивое, что хозяйка – самая неприглядная. Правда, Татка – некрасивая? Этот нос… И одевается, богато, но нелепо!

– Что же из этого похода в гости получится? Ты придешь, – Лулу делает резкий реверанс, – здравствуйте, я считаю тебя очень некрасивой и пришла посмотреть, насколько ты хуже своей собственной мебели!

Леля непонимающе хлопает круглыми глазами. Они у нее немного навыкате и, когда она ими моргает, впечатление, как будто две створки проходят по мячику. Эх, когда Лулу зла на кого-нибудь, она может так обидеть человека! И… прощай мечта о поездке в летний домик с провожатым. Лулу, буквально скрипнув зубами, извинилась перед Лелей, подбежала к Татьяне и схватила ее за руку.

– Ай!– вскрикнула от неожиданности Таня.

– Татьяна! Если ты еще один раз от меня отойдешь, я отучусь вести любые разговоры, кроме дурацких!

– Ну, тебя, Шура! – Таня засмеялась, но тут же посерьезнела. – Знаешь, я не вернусь сейчас в гимназию, дома дела, сама понимаешь…

– Понимаю! – У Лулу загорелись глаза. – Скажу, зуб заболел, пошла к доктору. Это не ложь,– быстро добавила она, – у тебя ведь действительно вчера болел.

Таня кивает и уходит. Без нее Лулу плохо сидеть, скучно. Но на призывы Лели она дипломатично не отвечает, якобы, рассеянно не замечая их. Может быть, она и неправа, но ей надо «перекипеть». Однако время проходит не так уж медленно, тем более, что Лулу спрашивают на обоих уроках – отлично и по арифметике, и по истории, удача! Действительно, только взяться. Лулу с ликованием понеслась по лестнице.

– Курнакова! Опять бегаете? Не забывайте, вам надо быть осторожной! Идемте со мной! – классная придержала Лулу за руку.

Неужели за припрыжку будут пробирать? Хотя голос такой участливый. Похоже, она ведет ее в учительскую.

– Курнакова, вы сидите за одной партой с Грицининой, случайно не знаете, почему она отсутствовала на уроках?

Лулу ответила про врача и зуб.

– Так... Их семья, кажется, переехала, она не говорила, где теперь проживает? Скажите адрес швейцару, если знаете, он будет послан к Грицининым с письмом.

А Танины «дела»? Она так же попадется на лжи, как и с Лулу в первый раз.

– Адрес… я не помню... Да! Я знаю зато, как идти, я передам, если хотите. Пойду, заберу свои тетради, они как раз случайно остались у Грицининой. А вдруг она и дальше будет болеть? Мне самой это нужно.

– Это вам не повредит? Но если все равно пойдете, передайте. И учтите, что это важно для нее, иначе она будет исключена. Господа попечители, в связи с расходами в пользу армии, ликвидируют бесплатное обучение, даже для отличников.

Лулу взяла конверт и, попрощавшись, направилась к двери. Неприятно, конечно, заявляться к Тане с такими вестями. Но что поделаешь? Главное – избавиться от швейцара, которого начальница послала-таки ее сопровождать. К счастью, все получилось, как по нотам. Услышав, что ей предварительно надо посетить домашний молебен «За спасение русского воинства», и что продлится он часа два, швейцар, как она и надеялась, нарушил приказ. Спросил у нее, ходила ли она уже сама по этому адресу и, наказав не попасть под извозчика, ушел восвояси.

Лулу, довольная успехом своей хитрости, тут же села в трамвай и, как всегда, аккуратненько отсчитала остановки. Она плохо ориентируется, легко теряется в городе, хотя ходит по нему немало. Даже, идя по тысячу раз хоженому пути из гимназии на Береговую, она всегда не уверена, что попадет, куда надо. Всматривается в дома, выискивая знакомые вывески.

…Лулу могла поручиться – хвоста она не привела. Но, чтобы удостовериться, прошла мимо Таниной двери, не только не останавливаясь, но даже не взглянув на нее. Поднявшись на пролет, остановилась, выждала минуты три, осмотрелась и только потом, непринужденно напевая, спустилась. Как жаль, ну, как жаль, что никто из товарищей не видит ее остроумных маневров!

– Шура, здравствуй! – Таня, открыв дверь, словно забыла, что они виделись сегодня. – Папа! Шура пришла! – в голосе Тани уже знакомые Лулу растерянность и смущение. Вот уж, действительно, здравствуйте! Забыла она, что ли, Лулу же все уже известно!

– Ох, Танюшка, – раздался голос Танинного отца, – беда с тобой, что ты, как в графском доме объявляешь? Ну, пришла и пришла, милости просим! Веди к столу.

Лулу, скинув пальто, поправила слабо сплетенные косы, пригладила волосы сверху (у нее всегда из массы крупных кудрей выбивалось несколько маленьких и более тонких, которые обрамляли лицо и лезли в уши и глаза) и вошла в комнату. Там за столом сидели Ваня, тут же подавший ей руку, и незнакомый мужчина с небольшой округлой бородкой. Он сидел, немного ссутулившись и наклонив подстриженную ежиком голову. Ладони больших рук неподвижно лежали перед ним на скатерти. Мягкий пиджак был накинут на плечи.

Танин папа положил на сложенные руки незнакомца свою ладонь и сказал:

– Знакомься, Шурок, это дядя Север. Мне – ближе родного брата, стал быть, Татьянке с Ваней, вроде, дяди.

– Добрый день!– Лулу внимательно посмотрела в его лицо, но ничего колючего или холодного в нем не заметила, наоборот, доброе выражение карих глаз, опущенные уголки мягкого рта придавали лицу выражение грусти и тепла.

– Добрый, добрый день! Вон ты, какая кудрявая! А учишься хорошо?

– Сегодня – две пятерки,– с удовольствием ответила Лулу. Вот удачно спросил! И сразу прониклась к бородачу симпатией и любопытством:

– А ваше имя – в честь Севера, который напротив Юга? Или в честь холодных стран света?

– На твои вопросы так сразу и не ответишь, а в общем и целом, наверное, в честь моей фамилии, Северов. А ты, значит, Шура!

– Полностью – Александра! Это «воительница» значит, или «защитница народа»!

– Какое-то слишком воинственное для девочки имя, – вступила Таня, – но Шуре подходит, она здорово дерется!