- Лёнечка, быстрее, пожалуйста, - его голос срывался, если бы я не был занят, то, наверное, улыбнулся. – Лёня…

Я не стал его мучить, ускоряя темп, сосредотачиваясь на своих действиях. Женька запрокинул голову, плотно закрыв глаза, покусывая губы, с которых то и дело слетали жаркие стоны. Наконец, его затрясло, и он с громким вскриком излился в меня.

- Хорошо тебе, солнышко? - я снова принялся целовать его губы, щедро делясь с ним его же собственным вкусом.

- Если я скажу, нет, ты ведь мне не поверишь? - хрипло выдохнул он в мои губы.

Я только улыбнулся. В этом весь Женька.

- Разрешишь мне? – моя рука скользнула между его ягодицами, и пальцы осторожно покружили около входа, лаская его, но, не проникая внутрь. Он не стал отвечать, только кивнул. Я вытащил из кармана брюк тюбик со смазкой, а Женька, понимающе улыбнулся.

- Всегда во всеоружии? Всё своё ношу с собой?

Я улыбнулся ему в ответ:

- Помнишь… Я никогда не знаю, что от тебя ждать…

Притянул его ближе к краю стола, заставляя откинуться назад и опереться на руки. Проник в него сразу двумя пальцами, ласково оглаживая стенки, ища заветный бугорок. Нашёл довольно быстро и тут же провёл по нему. Женьку выгнуло, и он застонал от удовольствия.

- Ещё.

Я тут же выполнил его просьбу, наращивая темп, добавляя к двум пальцам третий. Женька неистово подавался мне на встречу. Повторяя, как заведённый:

- Ещё, ещё, ещё…

Я смотрел на его приоткрытые искусанные губы, на лихорадочный румянец на щеках и млел. В лунном свете, с выражением экстаза на лице он был прекрасен. Моя любовь, мой Женька. Желание захлёстывало меня, воздух вокруг обжигал. Начал ощущать ноющую боль в паху и понял, что больше не смогу держать себя в руках. Я должен оказаться внутри него. Почувствовать жар его тела. Рванул пуговицу и молнию на своих брюках. Приспуская их, выпуская жаждущую плоть на свободу и, недолго думая, одним рывком вошёл в податливое тело.

- Да, - Женьку выгнуло мне на встречу.

Он ногами обхватил меня за талию, ещё больше отклоняясь назад, облегчая мне доступ. Я не стал давать ему время привыкнуть, на это у меня просто не было сил. Обхватив его за бёдра, толкнулся в него. Один раз, второй, третий. Сразу же найдя нужный угол, заставляя свою любовь кричать от удовольствия и как в бреду повторять моё имя и просить, постоянно просить большего. От звука его голоса всё внутри меня пело, заставляя моё тело откликаться на каждую его просьбу, каждый его стон. Весь мир для меня сосредоточился в его голосе, его руках, вцепившихся в мои запястья. Весь мир для меня стал им, моим бельчонком, моим солнышком. Дышать им, жить для него, любить, дарить наслаждение... Он выгнулся и закричал, заливая свой живот спермой, а я, толкнувшись в него ещё раз, последовал за ним, ощутив, как всё вокруг меня разбивается вдребезги. Разлетается на тысячи искрящихся зеркальных осколков.

- Что это было? – Женька смотрел на меня затуманенным взором, а на его губах играла мечтательная улыбка.

- Просто любовь…

- Желание? - он пытался спорить со мной.

- Любовь… - повторил я.

- Страсть?

- Любовь…

- Любовь, - согласно кивнул он, обнимая меня. – Люблю тебя…

Глава 42

Евгений.

Утро выдалось тёплым и солнечным, апрель неотвратимо вступал в свои права. После недолгих споров и препирательств, спихнул на Лёньку приготовление обеда, и отправился в сад. Расположился на шезлонге с книжкой и сам не заметил, как уснул. Мне даже снилось что-то светлое и приятное. Правда, в сон периодически вклинивались голоса. Сначала Лёнькин, потом с какого-то хрена Родькин, но я отмахивался от них и продолжал спать дальше. Из состояния сладкой неги меня вывела холодная вода, коснувшаяся моего лица. Взвизгнув, я открыл глаза. Надо мной, с садовой лейкой в руках, стояло синеглазое чудо и улыбалось, сверкая ямочками на щеках.

- Добрый день, Женечка, - и повернувшись в сторону дома, заорал, - я же говорил, что у меня получится его разбудить.

- Сдурел, ванилька? – я рукой стёр капли влаги с лица. – Меня нужно будить нежно и ласково.

- Мы пытались нежно и ласково, но ты не реагировал. Я уже собирался смотреть в энциклопедии, не впадают ли белки в спячку, но сейчас вроде не зима, а весна. – Олег продолжал задорно улыбаться, а я, каюсь, залюбовался им. Природа, создавая его, видимо, решила доказать, что умеет творить шедевры.

- Зачем ты вообще меня разбудил, - я потянулся, - мне такой сон красочный снился, а ты весь кайф обломал.

- Я есть хочу, - я на это Олежкино заявление прищурился.

- А я тут причём?

- Леон отказался меня кормить, пока ты не проснёшься. Он сказал, что по сто раз греть обед не намерен.

Захохотав, я схватил ванильку в охапку и втащил в дом.

- Лёнька, как тебе не стыдно, ты почему ребёнка голодом моришь? Привет, Родь, - обратился я к брату, осторожно ставя Олега на пол.

- Ничего с этим ребёнком не случится. Потерпит, - проворчал Леон. – Ладно, раз все собрались, пойдёмте на кухню.

Во время обеда мы слушали сольное выступление Олега, который, как Цезарь, умудрялся делать несколько дел сразу. Есть, говорить, смеяться и размахивать руками. В его монолог никому из нас не удавалось вставить и слова.

- Как ты это терпишь? – прошептал я, нагнувшись к Родьке. – Я бы свихнулся.

- Привык, – лаконично ответил брат. – Подожди, он после того, как закончит делиться впечатлениями от поездки, начнёт пересказывать прочитанную в автобусе книгу.