ухом бубенцами.

КОГДА Я, КАК АДАМ

Когда я, как Адам,

Крепко выспавшись, выхожу на

рассвете из лесного моего

шалаша,

Посмотри на меня и послушай мой

голос, подойди ко мне

ближе,

Тронь меня, тронь мое тело рукою,

Не бойся тела моего.

ИЗ ЦИКЛА "АИР БЛАГОВОННЫЙ"

ДЛЯ ТЕБЯ, ДЕМОКРАТИЯ

Вот я сделаю всю сушу неделимой,

Я создам самый великолепный народ

из всех, озаряемых

солнцем,

Я создам дивные страны, влекущие к

себе, как магниты,

Любовью товарищей,

Вечной, на всю жизнь, любовью

товарищей.

Я взращу, словно рощи густые, союзы

друзей и товарищей

вдоль твоих рек, Америка, на

прибрежьях Великих озер

и среди прерий твоих,

Я создам города, каких никому не

разъять, так крепко они

обнимут друг друга,

Сплоченные любовью

товарищей,

Дерзновенной любовью

товарищей.

Это тебе от меня, Демократия, чтобы

служить тебе, ma femme!

Тебе, тебе я пою эти песни.

ЭТИ ПЕСНИ ПОЮ Я ВЕСНОЙ

Эти песни пою я весной, собирая

цветы для влюбленных.

(Кто лучше меня поймет

влюбленных, все их радости

и печали?

И кто лучше меня может стать поэтом

товарищества?)

Собирая, я прохожу через сад мира и

вскоре выхожу

за ворота,

А теперь я иду по берегу пруда, а

теперь вброд, не боясь

промочить ноги,

А теперь вдоль ограды, близ которой

навалены старые камни,

подобранные на полях,

(Полевые цветы, и сорняки, и лоза

взобрались на камни,

приукрыли их; я иду мимо),

Все дальше и дальше в чащу леса,

или просто слоняюсь летними

вечерами, не думая, куда иду,

В одиночестве вдыхаю земляной дух,

временами

останавливаюсь среди тишины,

Мне кажется, что у меня нет

спутников, но вскоре вокруг меня

собирается целый отряд,

Кто рядом, кто позади, кто обнимает

меня,

Это души милых друзей, умерших и

живых,

Их целая толпа, она все гуще, а я -

посредине,

Собирая, раздавая, распевая, я

странствую вместе с ними,

Сорву что-нибудь и брошу тому, кто

ближе, на память обо мне,

То сирень, то сосновую ветку,

То выну из кармана мох, который

свисал с виргинского дуба

во Флориде, и я его там отодрал,

То гвоздики, и лавра листы, и пук

шалфея

Или то, что я вытащил из воды,

забравшись в пруд

(Здесь я видел в последний раз того,

кто нежно любит меня

и теперь возвращается, чтобы

никогда не расставаться

со мной,

А это, ах, этот корень аира должен

стать символом нашего

товарищества,

Обменяйтесь им, юноши! И никогда

не возвращайте его друг

другу!),

И кленовые прутики, и каштаны, и

цветы диких апельсинов,

И ветки смородины, и сливовый цвет,

и ароматический кедр,

Окруженный плотным облаком душ,

Я прохожу, иногда указывая и

касаясь, иногда отбрасывая от

себя,

Объясняя каждому, чем он будет

владеть, давая каждому

что-нибудь.

Но то, что вытащил из воды на краю

пруда, - это я приберег,

Я одарю этим тех, кто способен

любить, как я.

СТРАШНОЕ СОМНЕНЬЕ ВО ВСЕМ

Страшное сомненье во всем,

Тревога: а что, если нас надувают?

Что, если наша вера и наши надежды

напрасны

И загробная жизнь есть лишь красивая

сказка?

И, может быть, то, что я вижу:

животные, растения, холмы,

люди, бегущие, блистающие воды,

Ночное, дневное небо, краски и

формы, может быть (и даже

наверное), это одна только

видимость, а настоящее нечто

еще не открылось для нас.

(Как часто они встают предо мной без

покрова, будто затем,

чтобы посмеяться надо мною,

подразнить меня,

Как часто я думаю, что ни я, ни другие

не знаем о них ничего.)

Но эти сомнения исчезают так странно

перед лицом моих

друзей, моих милых,

Если тот, кого я люблю, пойдет

побродить со мною или сядет

рядом со мною, держа мою руку в

своей,

Что-то неуловимо-неясное, какое-то

знание без слов и мыслей

охватит нас и проникнет в нас,

Неизъяснимой, неизъясняемой

мудростью тогда я исполнен,

тихо сижу и молчу, ни о чем уже

больше не спрашиваю,

Я все же не в силах ответить на свои

вопросы обо всем,

окружающем нас, о смерти и о

жизни за гробом,

Но что мне за дело до них, я спокойно

сижу и хожу,

Тот, чья рука в моей, разогнал мои

тревоги вполне.

СУТЬ ВСЕЙ МЕТАФИЗИКИ

Итак, джентльмены,

Дабы слово мое осталось в ваших

умах и воспоминаниях,

Я открою вам суть и конечный итог

всей метафизики.

(Как старый профессор - студентам

В заключение курса лекций.)

Исследовав все системы, новые и

древнейшие, греческие

и германские,

Исследовав и изложив Канта, а после

- Фихте, Шеллинга

и Гегеля,

Изложив ученье Платона - и Сократа,

который был выше

Платона,

Исследовав и изучив божественного

Христа, который был

неизмеримо выше Сократа,

Я обозреваю сегодня все эти

греческие и германские системы,

Вижу все философии, христианские

церкви и догматы вижу,

И явственно вижу сущность Сократа и

сущность

божественного Христа -

Их сущность - любовь человека к

собрату, влечение друга

к другу,

Мужа - к любимой жене и детей - к

родителям,

Города - к городу и народа - к народу.

ЛЕТОПИСЦЫ БУДУЩИХ ВЕКОВ

Летописцы будущих веков,

Вот я открою, что скрыто за этим

бесстрастным лицом,

и скажу вам, что написать обо мне.

Напечатайте имя мое и портрет мой

повесьте повыше, ибо имя

мое - это имя того, кто умел так

нежно любить,

И портрет мой - друга портрет,

страстно любимого другом,

Того, кто не песнями своими

гордился, но безграничным

в себе океаном любви, кто изливал

его щедро на всех,

Кто часто блуждал на путях одиноких,

о друзьях о желанных

мечтая,

Кто часто в разлуке с другом томился

ночами без сна,

Кто хорошо испытал, как это страшно,

как страшно,

что тот, кого любишь, может

быть, втайне к тебе

равнодушен,

Чье счастье бывало: по холмам, по

полям, по лесам

пробираться, обнявшись, вдвоем, в

стороне от других,

Кто часто, блуждая по улицам с

другом, клал себе на плечо его,

руку, а свою к нему на плечо.

КОГДА Я УСЛЫХАЛ К КОНЦУ ДНЯ

Когда я услыхал к концу дня, как имя

мое в Капитолии

встретили рукоплесканиями, та

ночь, что пришла

вослед, все же не была счастливою

ночью,

И когда мне случалось пировать или

планы мои удавались,

все же не был я счастлив,

Но день, когда я встал на заре,

освеженный, очень здоровый,

и, напевая, вдохнул созревшую

осень,

И, глянув на запад, увидел луну, как

она исчезала, бледнела

при утреннем свете,

И на берег вышел один, и, раздевшись,

пошел купаться, смеясь

от холодной воды, и увидел, что

солнце восходит,

И вспомнил, что мой милый, мой

друг теперь на пути ко мне,

о, тогда я был счастлив,

И воздух стал слаще, и пища сытнее,

и пригожий день так

чудесно прошел,

И с таким же весельем пришел

другой, а на третий под вечер

пришел мой друг,

И ночь наступила, и все было тихо, и

я слушал, как

неторопливые волны катились

одна за другою к

земле,

Я слушал, как шуршали-шипели пески

и вода, будто шептали,

меня поздравляя,

Потому что, кого я любил больше