— Я чего-то не догоняю, — говорит Восьмой. — Как кому-то удалось проникнуть в самое сердце моговской базы? Он какой-нибудь правительственный агент? И зачем ему было вам помогать?

За отца отвечает Пятый. Судя по тому, как он таращится на него, в его голове сложилась вся картина.

— Он не был человеком, я прав?

Отец переводит взгляд с Пятого на Джона, а затем на меня.

— Он назвался Адамом, хотя его полное имя — Адамус. Он был могадорцем.

— Вам помог могадорец? — тихо уточняет Марина, в то время как остальные пялятся на отца в оглушающей тишине.

Внезапно Девятый вскакивает, вперив взгляд в Джона.

— Чувак, это ж с первого до последнего слова подстава. Надо срочно все тут блокировать и готовиться к обороне.

Джон поднимает руку, пытаясь утихомирить Девятого. Никто не вскакивает вслед за Девятым, что уже радует. И все же остальные тревожно переглядываются, и, хотя я доверяю Гвардейцам, меня внезапно пронзает страх, что они могут не доверять моему отцу.

— Уймись, Девятый, надо выслушать всю историю до конца, — говорит Джон. — Малкольм, то, что вы рассказываете, звучит довольно бредово.

— Мне это известно, уж поверьте, — отвечает отец. — Насколько я узнал, существует две разновидности могадорцев. Одни созданы с помощью генной инженерии — их называют искусственниками. На мой взгляд, они своего рода пушечное мясо — именно с ними вы воюете так часто. Их ни за что не спутаешь с людьми. Они выведены исключительно для убийства. Зато другие... они называют себя чистокровными. Правящий класс. Адам один из них, он сын могадорского генерала.

— Любопытно... — говорит Восьмой. — Никогда не знал, как устроено их общество.

— Да посрать! — рычит Девятый. Он стоит за стулом, опираясь на спинку, словно вот-вот его швырнет. — Мне нужны доказательства, что это не какая-то могадорская ловушка.

— Они ставили на Адаме те же эксперименты с памятью, что и на мне, — продолжает отец, не устрашенный всё возрастающим напряжением. — У них было тело девочки-Гвардейца... Первой, я полагаю... и они пытались загрузить ее воспоминания Адаму с расчетом, что это поможет им найти остальных.

— Её тело... — тихо произносит Марина. — Жуть какая.

Отец согласно кивает.

— Всё пошло не так, как они рассчитывали. Под воздействием воспоминаний Первой Адам получил и сомнения насчет своей расы. Он взбунтовался. И в процессе помог мне бежать, а потом отыскать Сэма.

Девятый мотает головой.

— О да, двойные агенты обожают втирать подобную чушь, — настаивает он.

— Ты видел этого мога? — спрашивает меня Шестая.

Теперь все смотрят на меня тем же критическим взором, которым еще секунду назад изучали отца. Я откашливаюсь, чувствуя себя не в своей тарелке.

— Видел. На базе в Далсе. Он сдерживал отряд могов, пока мы с отцом уносили ноги.

Отец хмуро глядит в стол.

— Боюсь, он не пережил сражения.

— Туда ему и дорога, — бурчит Девятый, наконец-то садясь обратно на стул.

— Есть ещё кое-что... — говорю я, кидая быстрый взгляд на отца, гадая, как лучше подать следующее откровение.

— Что именно, Сэм? — спрашивает Джон.

— Во время боя... он вызвал землетрясение. Так, будто бы использовал Наследие.

— Бред бредовый, — фыркает Девятый.

— Это правда, — возражает отец. — Я об этом забыл. Во время эксперимента с ним кое-что произошло...

Элла говорит с ноткой страха:

— Это правда? Они могут красть наши силы?

— Не думаю, что он украл Наследие, — разъясняет отец. — По его словам, это подарок лориенки.

Восьмой оглядывает лица Гвардейцев.

— Ребят, кто-нибудь из вас помнит, чтобы делал подарки могадорцам?

Джон скрещивает руки на груди.

— Вряд ли такое возможно.

— Мне жаль, что эти новости вас расстроили, — говорит отец, оглядывая ребят. — Я хотел рассказать вам всё, даже малоприятные подробности.

— Так ли уж это плохо? — спрашивает Марина. — Я к тому, что если один могадорец смог понять, что они не правы, то почему бы и остальным...

— Только не говори, что веришь, будто они могут проникнуться к нам сочувствием, — резко перебивает Девятый, и Марина умолкает.

Долгие обсуждения того, как Гвардейцы получают свои Наследия, и новые подробности об их мире, поведанные отцом, наводят меня на одну мысль:

— Ваши Наследия исходят от Лориен, верно?

— Так говорил мне Генри, — отвечает Джон.

— Катарина тоже, — добавляет Шестая.

— В таком случае, вряд ли Наследие можно просто взять и выдрать с помощью какой-то моговской технологии. В смысле, если б они это умели, то разве бы уже не наворовали себе кучу лориенских сил, согласны?

— Что ты хочешь этим сказать? — спрашивает Джон, вскинув брови.

— А то... что, если Адам получил это Наследие, поскольку Первая этого желала?

По одну сторону от меня Девятый насмешливо фыркает, а по другую, поглаживая подбородок, задумчиво мычит отец.

— Интересная теория, — говорит он.

— Да наплевать, — говорит Девятый и подается вперед, впиваясь взглядом в отца. — А вы уверены, что это не какая-то хитроумная ловушка могов? Уверены, что не привели за собой хвост?

— Абсолютно, — уверенно отвечает отец.

Пятый хихикает на другой стороне стола. Он молчал почти все время, пока обсуждали Адама. И сейчас с недоверием оглядывает лица собравшихся.

— Простите, конечно, но в доброй половине ваших историй фигурируют люди, продавшие вас могадорцам. — Он взмахивает рукой в нашу с отцом сторону. — Конкретно эти двое общались с могами всего... м... пару недель назад. И вы собираетесь доверять им?

Джон не колеблется ни секунды:

— Да, — говорит он, глядя Пятому прямо в глаза. — Я доверил бы им свою жизнь. И если этот мог-предатель всё ещё жив, мы его найдем.

Глава 18

СЭМ

Сегодня ночью мне не спится, хотя, растянувшись на роскошном диване в королевской гостиной Девятого, я бы должен спать как младенец. Это гигантский прогресс по сравнению с жесткими, кишащими блохами кроватями мотеля, в котором мы с отцом ночевали, не говоря уж о «пятизвездочном» жилище Сетракуса Ра.

Просто в голове слишком много мыслей. Наконец воссоединившись с лориенцами и своим отцом, действительно готовыми начать борьбу против могов, я чувствую себя... не в своей тарелке. Меня страшит будущее. Впишусь ли я в Гвардию?

Интересно, хорошо ли спится отцу? Он казался ужасно вымотанным после ужина. Отвечать на вопросы Гвардейцев с его провалами в памяти было довольно сложно, уж я-то знаю.

А возможно, во мне просто говорит неловкость от встречи с новыми Гвардейцами. У меня было время подружиться с Джоном и Шестой, время привыкнуть ко всем инопланетным заморочкам. Но находиться рядом с остальными как-то неуютно. Я ещё могу смириться с бахвальством Девятого. Да и Марина с Эллой кажутся нормальными. Но вот Восьмой с его рассказом о том, как он фактически обманом вынудил людей воевать за него... И Пятый... ну, тут я сомневаюсь, что хоть кто-то по-настоящему понял, что он за фрукт. Временами он казался самым необщительным типом в мире, а в другие моменты он уже лукаво посмеивался надо всеми.

Какова будет моя роль? Школьный приятель Джона и его отважный кореш? Мне бы хотелось внести более значительный вклад. Просто я не уверен, справлюсь ли.

Должно быть, я все же ненадолго засыпаю, без конца ворочаясь на диване, поскольку витиеватые стрелки неприлично дорогих старинных напольных часов в углу уже показывают раннее утро. Так почему бы не встать и не заняться чем-нибудь, а то от безделья уже руки чешутся. Например, спуститься в Лекторий и помочь отцу до конца разобраться с пультом управления. Хоть мне и не по зубам восстановить центральный процессор и все в том же роде, но соединить парочку разорванных проводов мне под силу.

В пентхаусе угрожающе тихо, пока я неслышно иду по коридору. Внезапно под ногой скрипит половица, и почти сразу же дверь в спальню Пятого рывком распахивается, пугая меня до чертиков. Пятый полностью одет, причем в те же вещи, что довольно странно — как будто он всю ночь прятался за дверью, готовый в любою секунду выскочить из комнаты при первых же признаках неприятностей. В руке он нервно перекатывает пару маленьких шариков.