— Не стоит, — настаивает на своем Пятый. — То есть, конечно, круто, когда можно завести друзей среди людей, как это получилось у Джона и Марины. Я просто хочу сказать, пусть лучше сражаются за тебя, чем плетут заговоры против тебя, верно? — Он глядит на Девятого. — Лучше все контролировать, чем слепо волочиться за юбками смазливеньких землянок.

Девятый подается вперед, словно вот-вот вскочит с места.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Ошибки случаются у всех, — осторожно вставляет Джон, — но нельзя забывать, что у нас с человечеством общий враг, пусть даже люди этого пока и не осознают. В одиночку нам не победить.

— За человечество, — говорю я в шутку и поднимаю бокал. Все тут же поворачиваются ко мне, и я опускаю руку, чувствуя легкую дурноту.

Напряжение длится всего мгновение. Девятый продолжает буравить взглядом Пятого. Элла поднимает руку:

— Я тоже хочу поделиться своей историей, — говорит она.

Ее история не похожа ни на чью другую. Ее не посылали на Землю вместе с Гвардией. Вместо этого ее чокнутый папаша-богатей засунул их с дворецким на корабль с кучей химер. Оглядев собравшихся, я вдруг понимаю, что почти никто еще не слышал эту историю целиком: Джон выглядит очень смущенным, а Шестая внимательно слушает.

— Ну, надо же, — говорит Джон. — Когда ты все это узнала, Элла?

— Вчера, — как ни в чем не бывало, отвечает она. — Из письма Крэйтона.

Марина поднимает свой бокал.

— За Крэйтона. Великого Чепана.

Все следуют ее примеру. Элла притихла. Очевидно, этот Крэйтон был ей очень дорог.

— Только представь, — задумчиво выдает Пятый. — Как бы все сложилось, если б наш корабль так и не добрался до Земли... тебе пришлось бы защищать всю планету в одиночку.

Элла округляет глаза.

— О таком я и не задумывалась...

— Ты бы справилась, — ухмыляется Девятый.

— Итак... — произносит Джон, глядя на Пятого. — Каждый рассказал, как он здесь оказался. Теперь твоя очередь... расскажи, как же тебе удавалось так долго скрываться?

— Точно, чувак, — соглашается Восьмой. — Выкладывай.

Пятый откидывается на спинку стула. На секунду у меня возникает ощущение, что он просто промолчит, надеясь, что все про него забудут — ну прямо как ребенок, спрятавшийся на задней парте. Как вставить едкий комментарий в чужой рассказ, так он мастак, но когда приходит время поведать свою историю, он делает это с огромной неохотой.

— Ну... моя история не столь... м... удивительна, как ваши, — не сразу начинает Пятый. — Мы ничего такого особенного не делали, чтобы спрятаться. Нам просто везло, полагаю. Мы находили такие места, где могадорцы просто не думали нас искать.

— А поконкретнее? — уточняет Джон.

— Острова, — отвечает Пятый. — Мелкие острова, где никому ив голову не придет искать. Некоторых даже на картах нет. Мы переезжали с острова на остров, почти так же, как вы все из города в город. Раз в несколько месяцев мы посещали более людные места, такие как Ямайка и Пуэрто-Рико, и обменивали часть драгоценных камней на припасы. В иное время полагались на свои силы.

— А что случилось с твоим Чепаном? — мягко спрашивает Марина.

— Ох, ну хоть здесь у меня с вами что-то общее. Он умер. Его звали Альберт.

— Моги? — хрипло спрашивает Девятый.

— Нет-нет, все гораздо проще, — нерешительно отвечает Пятый. — Не было ни великих битв, ни храброго самопожертвования. Он просто заболел и через некоторое время умер. Он был старше ваших Чепанов и, наверное, легко бы сошел за моего дедушку. Думаю, полет на Землю сказался на нем не лучшим образом. Он вечно хворал. Теплый климат вроде немного смягчал дело... Но когда мы были на маленьком островке в южных Карибах, болезнь приняла серьезный оборот. Я не знал, чем ему помочь...

Пятый замолкает. Мы все молчим, давая ему время собраться с мыслями.

— Он... он не разрешил мне вызвать доктора. Слишком боялся, что при обследовании врачи выяснят что-нибудь не то и моги проведают, где мы. Раньше я никогда не видел могадорцев. Последние события открыли мне глаза. — Пятый горько смеется, будто зол на самого себя. — Какое-то время я даже считал его психом, который меня похитил — а шрамы на лодыжке он сделал мне, пока я спал.

Я пытаюсь представить, каково это — жить такой жизнью, как у Пятого: ни с кем не общаться, кроме старого больного мужчины. Теперь понятно, почему он так неловок в общении с остальными.

— Так продолжалось до тех пор, пока у меня не появился телекинез, вот тогда-то я и начал верить Альберту. Случилось это, когда его болезнь усугубилась. На смертном одре он взял с меня слово, что когда мои Наследия полностью разовьются, я найду вас. А до того времени я буду прятаться.

— И ты сдержал обещание, — говорит Шестая.

— Я сожалею об Альберте, — добавляет Элла.

— Спасибо вам, — говорит Пятый. — Он был хорошим, жаль только, я его почти не слушал. После его смерти путешествовать стало гораздо проще. Я продолжал прятаться на островах, держался подальше от людных мест. Было... м... одиноко, наверное. Дни сливались. В итоге я обрел все свои Наследия и приехал в Америку, надеясь вас разыскать.

— А что случилось с твоим Ларцом? — спрашивает Джон.

— Ах, это, — немного нервно отвечает Пятый, почесывая висок. — Я передвигался в основном по воде. Альберт научил меня отыскивать такие катера, на которых, ну, знаете, не будут задавать много вопросов. А когда я высадился во Флориде, оказалось, что там неожиданно много народу. Одинокий подросток, таскающийся с Ларцом, чтоб его... мне казалось, все вокруг на меня пялятся. Как будто я нарыл сундучок с сокровищами на необитаемом острове или что-то вроде того. Может, это чистая паранойя, но мне казалось, все только и ждут момента, как бы его у меня стырить.

— И куда ты его дел? — не отстает Джон.

— Я подумал, будет не шибко умно держать его при себе. Нашел уединенное местечко в Эверглейдс и схоронил его там. — Пятый оглядывает собравшихся. — Это была плохая идея?

— Свой я закопала по той же причине, — отвечает Шестая. — А когда за ним вернулась, оказалось, кто-то его уже забрал.

— Ох, — цокает Пятый. — Фигово.

— Ну, если твой навык прятать вещи столь же развит, как навык быть незаметным, то твой Ларец, наверняка, на месте, — замечает Восьмой оптимистично.

— Надо забрать его оттуда как можно скорее, — говорит Джон.

Пятый согласно кивает.

— Да, конечно. Я прекрасно помню, где его оставил.

— Ларцы крайне важны, — вдруг выдает отец. Он сжимает пальцами переносицу — движение, которое, как я заметил, означает, что он усиленно пытается что-то вспомнить. — В каждом Ларце есть что-то... не уверен, что конкретно и как оно работает, но когда придёт время, эти вещи помогут вам воссоединиться с Лориен.

Теперь все восхищенно пялятся на отца.

— Откуда вы это знаете? — спрашивает Джон.

— Я... только что вспомнил, — отвечает отец.

Девятый смотрит сначала на меня, потом снова на отца.

— Ну, и?

— Полагаю, настало время для моей истории, — говорит папа, оглядывая выжидающие лица. — Только сразу предупреждаю — в моей памяти остались пробелы. Могадорцы что-то сделали со мной... они пытались выудить все мои знания о вас непосредственно из мозга. Сейчас всё возвращается, но постепенно, кусочками. Но я расскажу всё, что смогу.

— Но как вы вообще об этом узнали? — спрашивает Восьмой. — Мы и сами-то толком не знаем, что у нас в Ларцах.

Папа медлит, разглядывая слушателей.

— Я знаю, поскольку мне об этом рассказал Питтакус Лор.

Глава 17

СЭМ

Воцаряется мертвая тишина.

Джон первым приходит в себя:

— Как это он вам сказал? В смысле?

— Он лично говорил со мной, — отвечает отец.

— Хотите сказать, вы встречались с Питтакусом Лором?! — скептически восклицает Девятый.

— Как это возможно? — спрашивает Марина.

— В вашей мастерской мы нашли скелет с лориенским кулоном... — Джон тяжело сглатывает, прежде чем продолжить: — Это Питтакус?