Мокрые от пота, мы лежим на полу. Это был ураган. Нас будто закружил торнадо и напрочь выбил все разумное из головы. Остались лишь инстинкты. Я провожу подушечками пальцев по его плечам и груди. Повсюду следы моих зубов. Наверное, я выгляжу не лучше.

— Я так скучал… Я и забыл, какой ты страстный… — его шепот - лучшая награда. – Никогда больше не отпущу тебя. Эта разлука – сущее мучение. Мой любимый…

Азиз говорит мне еще много приятных слов, ласкающий мой слух и мое самолюбие. Кажется, что он у моих ног и готов выполнить любую мою просьбу. Но я понимаю, что это чувство обманчиво. Шейх не прогнется ни под кого. Он рожден править. А я лишь приятное дополнение.

— Азиз, — тихо зову я, грустнея. – Ты правда меня любишь?

— Конечно, мой ангел. К чему ты спрашиваешь?

— Тогда почему ты был так жесток со мной?

— Жесток?

— Да, — с обидой, — тогда, в том дворце, и сейчас, после гонок, я так старался.

— Ох, душа моя, — мужчина приподнимается и заглядывает мне в глаза, — во время гонок ты чуть не погиб. Как же мне было не злиться, не быть жестоким? И даже сейчас я считаю, что назначенное мной наказание для Наджмуддина слишком легкое.

— Наказание? Для Наджа?

Я подскакиваю. Так вот почему его не было! А Сафи сказал… Сафи солгал!

— Как ты мог? Он же все это придумал, помогал мне.

— Малыш, — спокойный голос заставил меня остановиться. – Я шейх и делаю все, что считаю нужным. Наджмуддин подверг тебя опасности. Или ты думаешь, что ему это сойдет с рук?

— Но… он пытался помочь завоевать мне твое расположение.

— Поэтому он и не наказан сильно.

— Азиз, — я опускаюсь рядом с мужчиной, но боюсь к нему прикоснуться, — это… я…

— Успокойся, котенок, — он гладит меня по спине. – Я больше никогда не обижу тебя, если ты будешь соблюдать все законы и правила. И любить меня, конечно.

Такое ощущение, что я лежу на груди у сытой пантеры. Вроде и обед позади, убивать меня незачем, но поиграться хочется.

— Что ты сделал с Наджем?

— Забудь о нем, сегодня есть только ты и я.

Я покоряюсь. Снова отдаюсь ему. Пылаю от страсти, которую он умело разжигает во мне. Стараюсь не замечать, что в каждом поцелуе сквозит горечь.

***

На следующее утро я проснулся в своих покоях. Смутно помню, как утром проснулся Азиз, позвал слуг, они перенесли меня к себе. Тело ныло, но это было сущим пустяком. Я не стал никого звать, сам умылся, принял душ, оделся. Стоило мне подумать о завтраке, как появился Надж. Я с радостным возгласом кинулся к нему, стараясь не обращать внимания на саднящую задницу.

— Ты в порядке?

— Да, все хорошо, — сдержанно сказал он. Лицо мужчины украшала непривычная бледность, но в целом он выглядел хорошо.

— Я переживал.

— Алекс, запомни, если шейх решил наказать меня, то я заслужил это. Не следовало просить за меня.

— Но…

— Ты голоден? – улыбнулся Надж. Но его улыбка не была прежней. Он словно разочаровался во мне.

Киваю. Не пойму этот Восток. Азиз делает то, что заблагорассудится, наказывает, а потом вдруг выпускает управляющего. А сам Надж вовсе и не рад. Как тут не запутаться?

***

Потянулись мои дни в гареме шейха.

Это было странное время, не наполненное смыслом. Смысл появлялся только когда ко мне приходил Азиз. Порой он был нежен, порой груб, порой ненасытен, порой заставлял меня кончать от нескольких поцелуев, порой мучал часами. Не знаю, любил ли я его. Знаю ли я вообще что это за чувство? Любил ли я Хакима? Наверное, нет. О нем я почти не вспоминаю. А если и вспоминаю, то чувствую себя дураком. Прокричать такое, поддаться его очарованию…

Азиз был чрезвычайно занят. Приходил ко мне отнюдь не каждый вечер. Надж и Сафи старались найти мне занятие, чем-то увлечь меня, но не получалось. Я тосковал. Я даже не спорил по поводу одежды, позволяя кутать себя в эти странные платья.

Каждый день я получал подарки от шейха. Украшения, предметы антиквариата. Как-то он подарил мне телефон известной марки, покрытый золотом и бриллиантами. Мне к нему прикоснуться было страшно.

Жизнь наполнилась красками, когда слуги доложили, что ко мне посетитель. Вообще, за эти несколько недель я почти не покидал свои покои и не старался подружиться с остальными жителями дворца. Краем уха слушал сплетни слуг, все очень интересуются, думают, что я болен, раз не показываюсь. Но мне все равно. Гадая, что за гость, я сидел в кресле на своей террасе. Азиз так не церемонится, это понятно. Но… тогда кто?

Увидев светлую шевелюру и яркие одежды, я невольно улыбнулся. Лукас.

— Привет! – парень протянул мне руку и плюхнулся рядом. – Надеюсь, ты обжился. Вот, решил тебя навестить.

— Привет, я рад.

— Ну и как тебе?

— Хорошо, — пожимаю плечами.

— Все злы на тебя, ну, правда, это их обычное состояние, — парень отщипнул виноградинку с кисточки.

— Злы?

За что интересно, я же никому ничего не сделал.

— Ага, ты всецело завладел вниманием шейха. Он давно уже никого не навещал.

Краснею. Лукас улыбается.

— А ты? Ты не злишься?

— Не, — отмахивается он, забирается с ногами в кресло. – Чего мне злится? Я не особо злой. Рад, что тебе и Азизу хорошо. Жара такая, что сидишь тут?

Жара? Ну да, но нас же обмахивают опахалами слуги. Пожимаю плечами.

— Пошли, поплаваем в бассейне?

Почему бы и нет?

***

Так у меня появился друг, с которым я проводил все свое свободное время. Лукас был из того типа людей, которые совершенно не умели завидовать. А еще он всему радовался. Ни разу не видел его в плохом настроении. Целыми днями мы развлекались. Дурачились в бассейне, резвились, плавали, прыгали с бортиков, катались с небольших горок. Потом Лукас настоял, чтобы мы поехали в аквапарк и его закрыли для всех кроме нас. Я загорел, чему был очень недоволен Надж.

В следующий раз мы с парнем устроили гонки по пустыне на джипах. Вот это был адреналин. Так весело и хорошо мне давно не было. Увязавшийся за нами Сафи позеленел от моих резких поворотов. Пару раз мы действительно чуть не перевернулись. Но это было так здорово!

Не стоит думать, что мы тупо прожигали жизнь. Лукас то и дело чем-то занимался. То учился у шеф-повара делать суши и роллы, то брал уроки рисования. Глядя на него я вспомнил свое увлечение языками и стал учить испанский.

Мы часто наведывались в столицу. Выставки, бутики, рестораны, различные достопримечательности, словно застывшие в веках. Доставала только ходившая за нами тенью охрана. Я попытался поговорить об этом с Наджем, но он был непреклонен. Так положено.

С остальными наложниками я так и не познакомился. Встречаясь в коридорах, они демонстративно отворачивались и фыркали в ответ на мои приветствия, а Ясона я больше не видел. Конечно, я расспросил о нем Лукаса, Наджа и Сафи, но все они уклонялись от ответа, а если я уж совсем приставал, то получал обрывки сведений. Получалось, что Ясон как бы и не наложник. Будто бы гость. Вечный гость. Он то приезжал, то уезжал. У него то ли был свой бизнес, то ли что-то еще.

Надж не терял надежды обучить меня этикету и науке любви. Подсовывал книжки, как ублажать своего господина. От одних картинок я делался пунцовым. Правда, кое-что я использовал, чем вызвал бурную реакцию Азиза, который был крайне удивлен и засмеялся, когда я ему все рассказал.

— Не забивай свою милую головку, — он чмокнул меня в висок. – Придет время и тогда действительно тебе придется постигнуть все эти тонкости этикета, дворцовых правил и науки любви. А пока просто наслаждайся жизнью.

— Как прикажите, мой господин, — улыбаюсь я и снова его целую. Если бы он всецело принадлежал мне, то я бы был счастлив. Но я делю Азиза с остальными, с государством, которым он управляет, с его народом. Мне приходится мириться с этой ролью.

***

Прошло около полугода. Мой испанский был все лучше и лучше, Лукас стал моим преданным и единственным другом, а Азиз занимал в моем сердце особенное место. К Наджу и Сафи я относился как к родным. Я прислушивался к их советам, хоть и чаще всего поступал по-своему. Размышляя как-то, я понял, что гонка эта была полностью подстроена. Как все-таки на Востоке любят красивые жесты. Нельзя было просто встретиться с шейхом, попросить у него прощения, раз он думал, что я виноват? Нет, нужно было все обставить, показать, какая нелестная участь меня может ждать.