Джон лежал на земле под стеной дома, скорчившись и сжав голову руками. Охнув, Алиса кинулась к парню.

– Эй, ты что? Что с тобой? – Она повернула его голову и вгляделась в зеленовато-бледное лицо с глубоко запавшими глазами.

– Все нормально, – едва шевеля бескровными губами, вымолвил Джон и тут же вырвался и склонился над землей, прижимая руки к горлу.

Увидев, что беднягу тошнит, Алиса поняла, что парня хватил солнечный удар.

«Черт, ведь хотела же крикнуть ему, чтобы надел кепку. Слишком уж изнежен, однако, этот садовник, матрос и уличный воришка в одном лице».

– Вставай, тебе нужно в дом. Обопрись на мое плечо. Да ну же, сильнее. Вот так! – Парень попытался было идти сам, но пошатнулся и опять ухватился за нее. Алиса почувствовала, как пышет жаром его лоб, как весь он дрожит словно в лихорадке.

«Еще и первую помощь оказывать, – ругнулась она про себя. – Ну что за бедолага?»

– Давай в душ, быстро, – скомандовала она, едва они вошли в дом, и Джон начал медленно карабкаться по лестнице, поминутно останавливаясь и наваливаясь на перила.

– Еще чуть-чуть. Вот так, вот так, мой хороший. Вот молодец! – Она втолкнула его в прохладную, выложенную черным и белым кафелем ванную и пустила холодную воду.

Джон в изнеможении сел на пол и прислонился спиной к стене.

– Давай раздевайся…

Парень кивнул, но не сдвинулся с места.

«Совсем дохлый». – Алиса опустилась рядом с ним и решительно дернула майку. Джона это ошеломило. Пальцы девушки касались его гладкой кожи, ладонь скользнула по упругому животу. Краем глаза она видела, как вспыхнул Джон, как дрогнули уголки его губ.

«Просто совращение малолетних какое-то», – мелькнуло в голове.

– Поднимайся, – намеренно грубо сказала Алиса. – Давай-давай, нечего рассиживаться. Нежный какой, солнце ему головушку напекло.

– Я же вампир, – слабо улыбнулся Джон. – Мне нельзя на солнце.

«М-да, видно, крепко его прижарило, – покачала головой Алиса. – Вампир! Почему не Гарри Поттер?»

Она подтолкнула Джона к ванне и принялась поливать его из душа. Капли запутывались в бронзовых волосах, струйки воды сбегали по широким плечам, катились вниз по ложбинке позвоночника. И Алиса опять залюбовалась красивым мальчишкой.

– Холодная! – Джон передернул плечами.

Алиса, смеясь, повернула душ так, чтобы вода била ему в лицо.

– Ай! – Джон дернулся, схватил душ, и прохладная струя окатила Алису.

Парень судорожно сглотнул. Алиса отступила на шаг не в силах оторвать глаз от юного и прекрасного Адониса. Вот он стоит напротив, мокрый, взъерошенный, по гладкой коже стекают прозрачные струйки, спутанные волосы прилипли ко лбу, зеленые кошачьи глаза недвусмысленно дают понять, какие желания она в нем будит.

Джон осторожно дотронулся до ее шеи, провел пальцами по тонкой ключице. И Алиса не оттолкнула его, а лишь вскинула руку и отвела золотистую прядь со лба. Ладонь парня проникла под блузку, и Алиса вздрогнула от прикосновения холодных пальцев. Она обхватила руками шею Джона, первая поцеловала его и почувствовала, как вспыхивает где-то внутри темное пламя.

Алиса не помнила, как они добрались до спальни. В памяти остались лишь руки, неловко дергавшие пуговицы ее блузки, нетерпеливая дрожь в пальцах, когда она помогала ему стянуть узкие джинсы, трепет его тела под ее губами. Запомнилось, как он до боли сжимал ее в своих объятиях, боясь отпустить хоть на секунду, как они стали одним целым и как солнце за окном вспыхнуло и тут же померкло.

Ночью, когда Джон, обессиленный, уснул, продолжая держать ее за талию, Алиса долго лежала, глядя в потолок. Неожиданное приключение выбило ее из колеи, разбередило душу, и теперь нужно было собраться с мыслями.

Уж если суждено было ей превратиться в дорогую профессиональную содержанку, холодную и коварную, как японская гейша, позволять себе слабости нельзя. Все они остались в прошлой жизни: смятение, страсть, любовь, наконец.

В тот год, едва окончив институт, она опустилась в такую бездну, из которой выплыла почти калекой – существом среднего рода с урезанной совестью.

Ей было тогда двадцать два, она почти не поняла, что происходит, чувствовала лишь, что ее засасывает в трясину и не хватает воздуха, что надо спасаться бегством, но уже ничего не могла поделать. По сути, Алиса сама не оставила себе выбора, бросив свою молодую жизнь под ноги самовлюбленному болвану, режиссеру средней руки сорока пяти лет от роду.

Долгие годы потом вспоминала она их волшебный май, цветущие яблони на Воробьевых горах, только-только зазеленевшие лужайки Нескучного сада, где так чудесно было валяться вдвоем и представлять, что вы в диком лесу и никто вас тут не найдет. Вспоминала первую майскую грозу, надтреснутый гром и потоки теплой воды вниз по широкому проспекту. Они, хохоча, бегут босиком, держа в руках туфли, прячутся в подворотне, целуются. А потом радуга над смотровой площадкой, обновленная, умытая теплым дождем Москва, озорное солнце на куполах… Господи, как давно все это было!

Алиса тогда еще не ведала, что жизнь человеческая не исчерпывается жертвенной любовью, что после безумных ночей, признаний и откровений вспоминают вдруг, что есть семья, долг и что-то еще в этом роде. Долгое время она мучилась, боролась, верила, что он просто слишком благородный, слишком честный, и лишь со временем поняла, что Великая Первая Любовь плевать хотел на все ее стенания, на все ее слезы и прочие бабские штучки, что она со своей сумасшедшей привязанностью начала его нервировать и он сто раз пожалел, что в свое время на совместной картине решил разминки ради флиртануть с молоденькой актриской.

…Она едва выжила. Было так больно и плохо, что, казалось, никогда уже не хватит сил вернуться к жизни. Впрочем, все на этом свете проходит. Потом она, конечно же, взяла себя в руки, снова научилась улыбаться и даже вышла замуж. Однако это уже другая история.

Алиса осторожно поднялась с кровати, распахнула окно и вдохнула полной грудью.

«Что ж, как ни жаль, придется закончить эту маленькую интрижку завтра же. Если чему и научил меня господин Первая Любовь, так это тому, что никогда нельзя поддаваться эмоциям. Я неплохо устроилась и рисковать своим положением ради какого-то мальчишки, пусть даже божественно красивого и нежного, не буду. Завтра утром Джону придется убраться восвояси. Как ни жаль…»

Она подошла к кровати, склонилась к обнаженному юноше и, не сдержавшись, поцеловала его в висок.

– Мы ведем репортаж со съемочной площадки кинокартины «Полнолуние-3», очередной части саги о приключениях самого романтичного героя нашего времени, буквально культового персонажа Дэрека Форкса. Нашему специальному корреспонденту удалось проникнуть за кулисы и взять интервью у исполнителя главной роли Роберта Эриксона. Роберт, вы похожи на вашего героя?

Джон подскочил на постели и уставился в надрывающийся телевизор. На экране бойкая журналистка с микрофоном наскакивала на отворачивавшуюся от камеры кинозвезду. Приговаривая: «Как же я про тебя забыл», парень выключил телевизор и вытряс из пульта батарейки. Он едва успел сунуть их под подушку, когда из ванной вышла Алиса в легком полупрозрачном халате.

– Проснулся?

– Ага, – улыбнулся он и протянул руки. – Доброе утро!

Но Алиса направилась к зеркалу, чуть откинула голову, закалывая волосы, и, не оборачиваясь, заговорила:

– Джон, я хочу сказать тебе кое-что…

– Чтобы я убирался, да? – Он быстро оделся, шагнул к Алисе и тронул ее за плечо. – Но почему? Что-то было не так?

– Все было не так. – Алиса отстранилась. – Этого вообще не должно было случиться, понимаешь? В мои планы это не входило.

– А ты всегда все планируешь?

– Приходится. Жизнь научила.

– А если ситуация выходит из-под контроля? – сощурился он.

– Этого я допустить не могу. Поэтому и говорю тебе: уходи. – Алиса села на край постели.

– Ты очень любишь своего… мужа?

– О господи… Ты говоришь как в дешевой мелодраме. Дело не в любви. Просто… Я не могу ни с того ни с сего пустить все псу под хвост. Я приехала сюда с Рамисом, я живу в его доме и… Да, черт возьми, мне нравится тут жить! И я не готова рисковать этой жизнью ради… – Она осеклась. Не хотелось, конечно, выглядеть в глазах мальчишки циничной сукой, ну да что поделаешь.