- Вот, накинь. И собери волосы. Да, так намного лучше.
- Ты замерзнешь, - заметила я, глядя на то, как он поводит бугристыми плечами, словно пытается отогнать холод.
- У меня есть куртка. Не замерзну.
Оправляя на себе слишком большой свитер, я на негнущихся ногах зашагала к супермаркету.
Десятиградусный мороз, а мне не было холодно. Кажется, теперь я знала, что чувствует Эдуард, выходя зимой на улицу в тонкой рубашке. Ничего не чувствует.
С неба валили осколки, будто там тоже однажды был диско-шар, а кто-то взял и пальнул в него. Я протаптывала сразу две дороги: одну - к супермаркету, другую - к себе. Обе дороги - тернистые и тяжелые. А на заднем дворе моего захламленного сознания тем временем поселились Деревские вместе с Кудрявцевым. С этим еще предстоит разобраться. Казалось, все это осталось в другой, прошлой жизни. Ощущение, что на мой мир упала бомба, и разорвала его на две части, не ослабевало.
Голова разваливалась, словно из нее вытрусили все шурупы, и она держалась на честном слове. Кожа головы зудела из-за свалявшихся волос.
Освещение в супермаркете напоминало больничное. Именно под таким светом должна слазить кожа. Меня обдало струей теплого воздуха, пахнущего концентрированным кофе из автоматов, и 'Ам-Незией'. Второй охранник за эту ночь проводил меня пристальным взглядом. Однако этот, в отличие, от первого - мохнатого зверолюда в кожаной фуражке, - был человеком. Я попыталась придать лицу скучающее выражение и направилась прямиком к уборным.
Я толкнула дверь бедром, подошла к раковинам, закатала рукава и вымыла руки до локтя. Плеснула в лицо горячей водой и какое-то время смотрела на свое отражение. На голове - мочалка, под свитером - одеревеневшая от засохшей крови блуза, черные потеки на плечах и спине. Господи Боже. Свитер Константина действительно пригодился.
Я выдавила на ладонь мыло, сунула голову в раковину, намылила волосы, несколько раз сполоснула их и выжала. Менингит вряд ли грозит мне, пройдись я после этого по щиплющему морозцу. Вся затылочная часть головы была сплошным оголенным нервом, но я терпела. Сток окрасился в ржавый и вонял медяками. Я заплела волосы в подобие косы и почувствовала себя немного лучше. Теперь волосы пахли... ничем. Волосы пахли мокрыми волосами. И это было здорово - не чувствовать запаха засохшей крови. Избавившись от этого запаха, я поняла, что он преследовал меня с того самого мгновения, как я пришла в себя на лавке в окружении патрульных.
В отделе с лекарствами я взяла аспирин, а уже у кассы - бутылку минеральной воды, этикетка на которой обещала мне все тайны мироздания в одном глотке. Женщина на кассе с пресыщенным видом пробила товар и даже не подняла головы, чтобы посмотреть на меня. Охранник теперь таращился на меня с аховым выражением на роже.
Константин сидел в машине с настроенным на волну Уна Бомбера радио. При моем появлении он выключил радио.
- Ты что, вымыла голову?
Я плюхнулась на пассажирское сиденье и захлопнула дверцу.
- Вроде как.
- Я знаю, где достать 'Турист', - сказал он.
Проглотив сразу четыре таблетки аспирина, я запила их большим глотком воды. Тайны мироздания как не были мне доступны, так и не стали.
Я слышала о 'Туристе' от брата: иногда он использовал его, чтобы расставить все точки над 'I' с особо буйными плохишами, которые дали себя укокошить прежде, чем Владу удалось вытянуть из них нужную информацию. 'Турист' возвращает к жизни на небольшой отрезок времени. Наверное, не самое приятное зрелище, какое только можно представить, но кто ценит информативность, тому плевать на зрелищность.
- Продолжай.
- Есть у меня на примете одно место, где можно раздобыть практически все. Но тебе придется пойти одной: владелец 'Шлака' сказал мне, что если я еще когда-нибудь сунусь на его территорию, он застрелит меня. Не волнуйся, он коматозник, полюбит тебя с первого взгляда. На подходе к 'Шлаку' ты встретишь барашка. Он проведет тебя.
Что ж, звучит здорово.
Глава 11
Я коснулась кармана, в котором лежали врученные Константином деньги, остановилась, обернулась. Здесь, под нагромождением пристроек, лестниц и подвесных ночлежек, не было видно неба. Снег не долетал до асфальта, оседая на хлипких конструкциях. А если и долетал, то таял от испарений из канализационных люков. Здесь было как в теплице, в которой, однако, росли исключительно кучи зловонного мусора. Пакеты, будто огромные хищные снежинки, болтались над влажным парящим асфальтом. Контейнеры с номерами ЖЭКа были завалены мусором. В воздухе стоял тяжелый запах испарений и гнили.
Забавная штука, но этим утром я проснулась с уверенностью, что день будет таким же понятным и предсказуемым, как пять копеек. А еще кретинские гороскопы всегда врут, имейте в виду.
Цок-цок-цок.
На этот раз я была уверена на все сто, что слышала цоканье.
Я подобрала железный прут.
Кто-то заблеял, кажется, из-за одной из мусорных куч. Стоило к ней приблизиться, как блеянье оборвалось. Что-то юркнуло от одного контейнера к другому: цок-цок-цок. Выше подняв прут, я обошла контейнер. Цок. Мальчик поднял голову. Бараньи глазки уставились на меня. Открылся маленький ротик, и из него вырвалось шипение. Мальчик сказал что-то - какая-то тарабарщина, - и прошмыгнул мимо: цок-цок-цок. Одновременно откуда-то сверху что-то капнуло, я подняла голову, но успела заметить лишь лисий хвост. Туфли хлюпнули по луже мочи. Я отшвырнула прут и побежала. С меня хватит, черт побери!
Барашек ринулся за мной. Такие, как он (а этот не исключение), обычно бегают по мелким поручениям и, так выходит, зачастую идут в расход. Иное дело: кто дает поручения. Это могут быть как профсоюзы бродяг, так и коммуны тех, кто называет себя демонами. Первые беднее, вторые опаснее. Кажется, мы имели дело со вторыми. Но кто скажет наверняка?
Я споткнулась и упала, содрав ладони. Перевернувшись на спину, привстав на локтях, я смотрела, как барашек подскакивает ко мне, опускается на корточки и, урча, начинает тереться о мои туфли. Пушистая заводная игрушка, ни многим, ни мало. От шерсти ребятенка поднимался жар и резкий запах серы. Я подтянула ноги и одним быстрым движением села на корточки, упираясь содранными при падении ладонями о влажный теплый асфальт. Наши лица оказались на одном уровне.
- До меня доходили слухи, - сказал барашек, - что здесь пропадают девочки.
- И мальчики тоже. Маленькие мохнатые мальчики.
Бараньи глазки злобно сузились:
- Не боишься так отвечать?
- Послушай, мне всего-то нужно, чтобы ты провел меня в 'Шлак'.
Барашек ухмыльнулся. Не как ребенок. Дети так не ухмыляются - не умеют. А этот умел. Впрочем, барашек не был ребенком, а потому наверняка умел еще много чего другого.
- Тогда не отставай.
Цок-цок-цок.
Бар действительно назывался 'Шлаком'. Мусора здесь было по колено. ЖЭКи плевали на Районы Упадка, а Районы Упадка плевали на ЖЭКи. Так что, вполне вероятно, через пару-тройку лет здесь распуститься огромная свалка. Территории, отведенные под свалки, носят дурную репутацию: вместе с мусором туда имеют обыкновение стекаться разнообразные формы жизни, почти все из них далеко не гуманисты. И вряд ли Бог имеет какое-то отношение к тому миру.
Вниз вела пологая лестница: один неуклюжий шаг, и вы кубарем покатитесь вниз, сломаете шею. Зал был тесным и задымленным, с низким потолком и шершавыми стенами, о которые можно зажигать спички. Контингент полностью соответствовал моим ожиданиям. В посетителях 'Шлака', в их звероподобных лицах уже невозможно было угадать прежние человеческие черты. Запах стоял как в собачьем питомнике. Все, план 'Зверолюды в моей жизни' перевыполнен на десять лет вперед.
Барашек взял меня за руку и повел к барной стойке. У него была маленькая теплая ручка. Как если бы меня вела плюшевая игрушка. Барменом оказался бледный мужчина с длинными тусклыми волосами. По мере приближения к нему у меня все сильнее чесался нос. А потом, внезапно, все прошло. И знание наводнило меня не хуже, чем собравшиеся в 'Шлаке' зверолюды наводняли свои желудки алкоголем. Этим знанием было: бармен - коматозник.
