- Мадам Зельда, вы готовы?
Последовала пауза - такая долгая, словно она вовсе не собиралась отвечать. Затем прозвучал тихий шелестящий голос:
- Да, мадам Зельда готова!
Круг света расширился, осветив зрителя, который сидел рядом с рослым мужчиной, стоявшим в проходе - тот поглядывал на зрителя и выжидательно улыбался.
- У меня в руке письмо, которое принадлежит некоему джентльмену и адресовано ему. Как... его... зовут?
- Его зовут... Роберт... Ледерер.
- А какой адрес написан на конверте?
- Сити... Западная Восьмая улица... один дробь одиннадцать!
- Все верно, сэр? - осведомился рослый, возвращая конверт, и зритель смущенно закивал, заулыбался.
- Совершенно верно!
Рослый мужчина быстро двинулся по проходу, не обратив внимания на несколько писем или карточек, которые ему протягивали, остановился и, наклонясь через проход, взял в свою руку ладонь молодой женщины.
- Это юная леди, мадам Зельда! У нее на пальце кольцо! Скажите нам, мадам Зельда, как выглядит это кольцо?
- Кольцо... кольцо...
- Да! Опишите его, пожалуйста!
- В него вправлен бриллиант, очень красивый бриллиант, и по обе стороны этого чудесного камня вставлено по великолепной жемчужине!
Как она проделывала все это? Я подозревал, что у них есть тайный код, скрытый в словах, с которыми обращался к мадам Зельде ее партнер.
- Верно! - воскликнул он, а девушка выглядела одновременно и довольной и смущенной. Рослый человек стремительно двинулся дальше - теперь он оказался у меня за спиной, и я не мог видеть его, если не вертеть головой, зато слышал отлично.
- Здесь сидит один джентльмен, мадам Зельда! Скажите мне, скажите немедленно, как зовут... как зовут... его сестру?
С кодом или без него, но откуда он мог это знать?
- Ее зовут... Клара!
- Это верно, сэр? Да! Джентльмен говорит, что вы совершенно правы, мадам Зельда! А сейчас, мадам, я держу в руке часы этого человека! Скажите мне... сосредоточьтесь, думайте, думайте! Скажите мне номер этих часов!
- Номер его часов - два... один-восемь-семь... шесть-девять... нет, семь-девять... - Она замолчала, колеблясь, ее партнер подгонял: «Ну? Ну?», а я замер, потрясенный, потому что - не вполне, но почти - узнал цифры, которые называла мадам Зельда. Я тоже - не вполне, но почти - знал их.
- Семь! - торжествующе воскликнула мадам Зельда. - Номер часов этого человека - два-один-восемь-семь-семь-девять-семь-один!
- Это верно, сэр?
Я завертелся в кресле, чтобы разглядеть того, кто ответит.
- Это действительно номер ваших часов?
И я уставился во все глаза на Арчи, который кивал, улыбаясь сидевшей рядом с ним Джотте.
«Z - это Арчи», - тупо сказал я себе. Номер его часов - тот, что я видел в письме Элис Лонгуорт. Рослый человек в проходе повернулся уже к кому-то другому, Джотта подняла глаза и перехватила мой взгляд. Она что-то сказала Арчи, тот поднял взгляд и жестом показал мне на свободное кресло рядом с ними. И я встал, выбрался в проход, отошел на полдюжины рядов от сцены, и... «Смотрите, Рюб, смотрите - я сижу рядом с Z! И что же теперь? Что же мне теперь делать?»
А что еще мне оставалось делать, кроме как сидеть рядом с Арчи и болтать с ним и Джоттой? Единственное, что мне приходило в голову, - прицепиться к Арчи и не отставать от него ни на шаг. Стать его закадычным приятелем. Не слишком умно, не слишком надежно, но что же еще?
Занавес пошел вниз, и мы зааплодировали мадам Зельде, Арчи был в восторге от нее. На просцениуме зажглась буква «G», и в ту же секунду что-то ударило из-за кулис в массивный занавес, длинные бархатные складки заколыхались, привлекая наше внимание. Затем край занавеса зашевелился, приподнялся, образуя перевернутое V, и над самым полом сцены появилась чья-то голова, наклонилась вправо, влево, высунулась из-за складок занавеса, глаза при виде нас округлились, рот раскрылся в комическом испуге, вызвав приглушенные смешки.
- Джо Кук, - счастливо прошептал Арчи, и публика притихла, выжидательно перешептываясь.
Наверно, Джо Кук умел смешить. Во всяком случае, так считала публика. Он проворно выбежал на сцену, в забавном костюме и не менее забавной шляпе, подскочил к домику, стоявшему посреди сцены. Громко постучал в дверь: домовладелец, требующий уплаты долга за квартиру. Снова постучал, а затем просто-напросто сгреб в охапку весь домик - холст, натянутый на легкий деревянный каркас, - и удалился с ним за кулисы. Он делал все, что нужно, чтобы сценка вышла веселой, - то, что обычно объясняют словами «удачная находка». Зрители выли от восторга - все, кроме меня; но я-то знал, знал наверняка, что Тесси и Тед сейчас стоят за кулисами и тоже смотрят на Джо Кука. Смотрят, от души смеются и, само собой, кивают и улыбаются ему, когда он ненадолго убегает со сцены, может быть, даже заговаривают с ним - как актеры с актером.
Почти сразу Джо Кук вновь появился на сцене - на сей раз он шатался под тяжестью троих мужчин, которых нес на спине, - пирамида, в которой верхний акробат стоит на плечах нижнего. Все выглядело как настоящее, одежда акробатов неподдельно развевалась, и Джо Кук весьма натурально шатался под их тяжестью, но - опять «удачная находка» - каким-то образом он, уже входя в противоположные кулисы, ухитрился показать нам, что вся его непосильная ноша сделана из папье-маше. И когда публика разразилась хохотом, я знал - знал! - кто стоит за кулисами, ухмыляясь, и кивая друг другу, и радуясь, что им выпала честь познакомиться с Джо Куком, «звездой» варьете.
Мы смотрели выступление Джо Кука. Смотрели, как этот аристократ варьете вышел, уселся в кресло лицом к залу и, не говоря ни слова, благожелательно посматривал на зрителей, пока шум в зале не затих. Наступила полная тишина, а он все ждал. Наконец стало так тихо - муха не пролетит; я слышал, как рядом со мной Арчи затаил дыхание. Как только Джо Куку удавалось такое? Если бы я оказался вот так, лицом к лицу с залом, вынужденный молчать и улыбаться, я бы очень скоро запаниковал и удрал со сцены.
Наконец, в полной тишине, Джо Кук вполголоса произнес доверительным тоном, как будто болтал с друзьями:
- А теперь я сымитирую спор четырех гавайцев.
И начал монолог, который, видимо, принадлежал к числу самых знаменитых монологов театра варьете. Я улыбался, но причиной этому был не Джо Кук - те двое. Я знал, что они стоят сейчас, невидимые, за кулисами и слушают монолог, упиваясь этой «неделей», знаменитой и незабываемой трехдневной «неделей на Бродвее» в компании самых блестящих представителей театрального мирка. «Надеюсь, что великий человек заговорит с вами, - беззвучно произнес я. - Надеюсь, что он дал себе труд запомнить ваши имена и обратится к вам хоть раз за эту достославную «неделю», воспоминаний о которой вам хватит до конца ваших дней».
Итак, Z. Что ж, он должен отправиться в Европу: это-то мы с Рюбом знали. Стало быть, нужно выведать, куда именно он отправится, потому что похоже на то, что мне придется последовать за ним. Однако кто же такой Z?
Z - это Арчи, но вот кто такой Арчи? В такси по дороге в отель я сказал:
- Не согласитесь ли вы двое присоединиться ко мне сегодня вечером? Выпьем пару коктейлей, поужинаем, погуляем на свежем воздухе. Я хочу сегодня отметить одно приятное событие; может быть, вы согласитесь быть нашим провожатым, Арчи?
- Большое спасибо, Саймон, с радостью.
Джотта, сидевшая между нами, прибавила:
- И я тоже, - а потом повернулась и еле слышно прошептала мне на ухо: - Нашли того, кого искали, верно?
И я кивнул.
В вестибюле я купил «Ивнинг мейл», и мы вошли в лифт. Арчи вышел на четвертом этаже, мы доехали до десятого, и я, выйдя из лифта, прошел мимо двери номера Джотты; но когда принялся отпирать свою дверь, она воскликнула:
- Ой, мне тоже следовало купить газету - завтра распродажа в «Вэнамейкере»! Вы не возражаете, если я вырву их объявление - совсем малюсенький кусочек?
Конечно же я возражал - против того, чтобы она входила в мой номер. Однако, оказавшись в номере, я просто стоял и ждал, покуда она отыщет объявление «Вэнамейкера» и аккуратно вырвет из газетного листа кусочек, касающийся обувной распродажи, - я ни на миг не поверил, что Джотта отправится туда. Затем я подошел к двери, распахнул ее и сказал:
