— Сэр, — возмущенно ответил он, — если ваша компания недовольна моей работой на Сулеймане, мне могли хотя бы объяснить почему, а не присылать куцое сообщение, что я смещен и обязан явиться в штаб-квартиру. Пока вы не укажете ясно и четко на допущенные мной ошибки, я не приму понижения в должности. Дело не столько даже в моем профессиональном статусе, сколько в личном достоинстве, а к таким вещам у меня на родине относятся очень серьезно. Я уволюсь и без малейшего труда найду себе место в какой-нибудь другой компании Лиги.
— Верно, совершенно верно, несмотря на все свечки, которые я ставлю святому Дисмасу, — вздохнул ван Рийн, окутав Дол меди облаком сигарного дыма. — Эти бандиты всегда стараются увести у меня работников, не успевших еще дать присягу на верность. Тем временем я, бедный, толстый, одинокий старик, пытаюсь в одиночку совладать с этим хозяйством, раскинувшимся по не знаю уж скольким мирам, и даже при всей современной компьютерной технике с ног валюсь от усталости. А помощнички мои — они же почти все тупые, как бильярдный шар, и совсем мало среди них ясных голов, да и те по большей части заняты переманиванием чужих приличных работников. — Он шумно отхлебнул из своей кружки. — Ну так что?
— По всей видимости, вы, сэр, читали мою докладную записку, — осторожно начал Долмеди.
— Как раз сегодня. Сюда приходит так много информации, что где уж удержать ее в этом старом, усталом набалдашнике, через минуту опять ничего не помнишь. Дай-ка я перескажу тебе твой доклад вкратце, для полной уверенности, что я понял все тессерактно[28]. Что обозначает — ха-ха — прямо и точно во всех четырех измерениях.
Ван Рийн забрался поглубже в кресло, сложил кончики пальцев и прикрыл глаза. Появился дворецкий с подносом, на котором стоял шипящий, окутанный облачком пара кубок. «И это у него считается стаканчиком!» — подумал Долмеди. Мрачно и неохотно, он заставил себя развалиться в кресле, а затем отхлебнул из кубка.
— Так вот. — Торговец начал помахивать сигарой, словно дирижируя собственной речью. — Эта самая звезда, получившая от первооткрывателей название «Осман», лежит за Антаресом, на самом краю зоны, охваченной к настоящему моменту деятельностью Лиги. Одна обитаемая планета, названная людьми «Сулейман». Гигант класса Юпитера, но поменьше, жизнь там базируется на водороде, аммиаке и метане, низкоразвитые, но вполне дружелюбные туземцы. Выяснилось, что на крупнейшем из материков растет кустарник, названный нами… м-м-м… голубец, листья которого идут там как тонизирующее средство и приправа. Анализ показал присутствие сложной смеси химических веществ типа гормонов, смесь эта обладает синэргическим действием. Для кислорододышащих без пользы, но возникла мысль перепродавать эту заразу каким-нибудь инопланетным водорододышащим.
Рынки мы нашли, но среди них было очень мало таких, где можно получить в обмен хоть что-нибудь подходящее. Слишком уж специфическую нужно иметь биохимию, чтобы голубец оказывал на тебя благоприятное воздействие. А при малом спросе стоимость синтеза — а к ней добавится еще и стоимость капиталовложений, а в будущем и стоимость провоза из химических центров — оказывалась слишком высокой, проще подрядить туземцев Сулеймана на уборку урожая и расплачиваться с ними товарами. При такой постановке дела можно получить хоть какую-то прибыль. Совсем крохотную — вся эта операция буквально висит на грани убыточности — однако, если все идет тихо и путем, зачем отказываться от возможности честно заработать кредит-другой?
А все так и было, тихо и путем, и продолжалось это много лет. Туземцы не причиняли никаких хлопот, исправно доставляли голубец на склады. Чтобы не омертвлять без дела капитал, мы не стали заводить для такого незначительного вывоза собственные корабли, а подрядили одну из транспортных линий, чтобы они регулярно заходили на Сулейман. Да, конечно, препятствия препятствовали, помехи мешали, а как же иначе? То плохая погода, то бандиты ограбят караван, то какой-нибудь королек чересчур пожадничает с налогами, но все это — обычная ерунда, с которой справится любой компетентный руководитель фактории, так что никто никогда даже и не совался ко мне с подобными сообщениями.
А потом — Ахмед, еще пива! — возникла настоящая неприятность. Лучший рынок для голубца — планета, называемая Бабур. Ее центральное светило, Могол, расположено примерно в тех же местах, в трех десятках световых лет от Османа. Главная тамошняя держава уже несколько десятилетий поддерживает кое-какие отношения с технической цивилизацией. Пытаясь модернизироваться, они почему-то заинтересовались в первую очередь роботикой, но через некоторое время подкопили денег и на то, чтобы заказать пару кораблей с гипердрайвом, а заодно обучить их экипажи. Поэтому теперь Солнечному Содружеству и прочим державам приходится относиться к ним с большим уважением — когда получаешь пучковое оружие и ядерные ракеты, манеры твоих собеседников резко улучшаются. Эти самые бабуриты — мелкая рыбешка, но с большими амбициями. И для них, при большом внутреннем спросе на голубец, эти листики — весьма серьезное дело.
Ты, верно, спрашиваешь себя, а на кой черт он рассказывает мне вещи, которые я и без него знаю? — Ван Рийн подался вперед, вышитый халат, облегавший его брюхо, собрался в складки. — Иногда появляется необходимость ознакомиться с обстановкой на планете, почти мне неизвестной, вроде того же твоего Сулеймана, но ведь невозможно просмотреть все доклады за многие десятилетия. Поэтому информационная машина готовит мне кратенький обзор. И вот теперь я проверяю на тебе — ведь ты долго там проторчал, — всю ли необходимую информацию выдала мне эта железяка. Так как, все пока что правильно?
— Да, — кивнул Долмеди. — Только…
— В чем дело, Эмиль? — Ивонна Вайланкур перевела взгляд с приборного пульта на начальника фактории, как раз проходившего мимо открытой двери компаративной лаборатории. — Ты так топочешь, что я услышала тебя еще из. того конца коридора.
Долмеди остановился и заглянул в лабораторию. В теплом внутреннем климате базы одевались по минимуму, и ему давно надоели полуобнаженные тела всех здешних обитателей, единственным исключением была стройная белокурая Ивонна. Возможно, думал он, это потому, что я родился и вырос на Алтае. Поселенцы этой стылой планеты по необходимости кутались с головы до ног, а стремление к выживанию прививало им суровые, аскетичные нравы; кроме того, обитая по большей части в диких, малоосвоенных местах, они имели очень слабое представление о стиле жизни ядра человеческой цивилизации. У полудюжины людей, живущих в полной изоляции на планете с ядовитым для них воздухом, у людей, которых даже изредка не навещает никто из сородичей, потому что регулярно прилетающий к ним корабль принадлежит цинтианам, у этих людей просто нет иного выхода, как жить легко и свободно. Долмеди узнал об этом во время подготовки, перед выездом на новое место работы, и он согласился с таким положением вещей и старался по возможности вписываться в обстановку, не переставая мучиться сомнениями — удастся ли ему когда-нибудь привыкнуть к непринужденности и простоте весьма непростых своих подчиненных.
— Даже и не знаю, — ответил он девушке. — Талассократ[29] просит меня явиться во дворец.
— Зачем? Он что, не мог ограничиться видеовстречей?
— Он-то мог, но там есть еще и кочевник, который принес с Нагорья известие о каких-то крупных неприятностях, а этот тип и близко подходить к установке не желает. Боится, наверное, что я украду его душу.
— М-м-м… пожалуй, нет. Мы еще только пытаемся схематично набросать психологию сулейманитов — информации крайне мало, да и та получена на каких-то трех или четырех культурах — но уже ясно вырисовывается, что они, в отличие от людей, лишены анимистических[30] тенденций. Ритуалы — сколько душе угодно, но ровно ничего, достойного называться магией или религией.
