- Атаман, а давай в Ясной Олимпиаду замутим, - напряг Шатрова.

   - Не потянем.

   - Тогда пятиборье. Пятиборье замутили. Победил Семён Будённый.

  Глава 24.

   Мне работать, потом стало проще. А начальство, как обрадовало. Перегудов привёз мне погоны майора таможенной службы. - За красивые глаза, и без всяких экзаменов. Сколько же я мозолей притоптал заинтересованным лицам. Ещё подумалось.

   - Вот решили этот чин реанимировать, - весело объявил мне Перегудов.

   - А форма?

   - А сами.

   - Зося, ты мне форму построишь? Летнюю.

   - Разумеется.

   - Околыш фуражки и выпушка на брюках у вас теперь фиолетовые. Просветил Перегудов.

   - Хм, чуть-чуть фиолетовый Борн! Съязвила Зося. Перегудов не понял.

   - Хм.

   - Что, Борн?

   - Поговорку придумал. "А мне всё фиолетово, я - таможня".

   - Браво, герр майор!

   - У нас говорят - херр майор, - удружила опять Зося. Но форму мне сшила за два дня.

   На службу заявился в летней форме а ля американский коп. То есть с множеством стрелочек на рубашке с коротким рукавом. Шатров моё одеяние заценил. Зося меня сфоткала, отксерила и отфотошопила. Изображение поехало к вышестоящему начальству, и получило "добро". Зося ещё стала автором "Реформы военной униформы" с выплатой кругленькой премии. Чехи так же форму оценили. И Зосю тоже. А вот с Кисой у них началась затяжная, позиционная война. Чудил и Борисов.

   - Борн, почём ноне негранёные алмазы? И высыпал на левую ладонь из замшевого мешочка кучку невзрачных камешков, у меня в кабинете.

   - И это ты мне, начальнику таможни, показываешь?

   - Фу-ты, ну ты. Я, может их нашёл.

   - Нашёл?

   - Ну, я вижу, ты не в курсах. Пока, майор. И пропал на два дня. С Эльзой. Вернулись вечером, когда я слушал компромат на Фиму, записанный Зосей на диктофон. Эльза сияла с диадемой, усыпанной алмазами, алмазным ожерельем и браслетом. Потом засияла и Зося; Борисов ей подарил большой и малый гарнитуры из благородного опала. Малый гарнитур она одела на работу, а я с утра чихвостил Фиму за ультралевизну. Как оказалось тщетно. А на обновлённую Зосю повёлся Киса Воробьянинов. После обеда преподнёс букет роз, грассируя, шептал всякие шалости. Утром явился опять с розами, и с иссиня-чёрной шевелюрой. Чернявость у него длилась целый день. А сранья он задержался, и пришёл бритым наголо. Краска для волос подвела. Контрафакт попался. А стриг и брил Бендер. Час на таможне стоял улётный ржач, хоть психиатра вызывай. Киса не понял юмора. Но стал писать доносы на меня. Меня вызвал Перегудов. Поехал объясняться, и с романом Ильфа и Петрова. Перегудов почитал, по заложенным мною страницам, и тоже ржал с полчаса.

   - Езжай работать, комик. Вышел от начальства на улицу. Вау, "Bentley" золотисто-шоколадного цвета, подъезжает к Госбанку, и из него выходит, в сопровождении шоколадного телохранителя, Парамонов. Холёный как рояль.

   - Ба, какие, люди! Борн, вы мне позарез нужны!

   - Салют, герр олигарх. Зачем?

   - У вас не найдётся 25-30-ть тыщ? Участок я приобрёл, а там нефть обнаружилась, то!

   - Я тоже олигархом хочу быть! Деньги дам. А где машину сыскали?

   - Сие тайна, майор. В глухую зашифровался купец. Так и не сказал, где нашёл "Mulsanne". В Ростове узнал интереснейшие новости. На севере от Каменской, возле Странных гор, нашли почитай всю таблицу Менделеева. И самородковое золото. Началась золотая лихорадка, рабочих в Ростове стало не хватать. И стали печатать новые рубли на бумаге из города Фабриано. Я и не знал, что у них такая роскошная бумага, хоть евро печатай. Вечером, съездил, к лялькам мадам Дран. Освежиться, так сказать.

   Утром выехал с Ростова на таможню. Вялый, сонный, зевающий, получил с лёту две проблемы. Пришёл Воробьянинов и стал обвинять меня сразу во всех смертных грехах.

   - И ещё ваша Зося. Она, она неуправляемая... Я достал пачку доносов, помахал перед носом Кисы.

   - Ты писал, аноним, мля? Зося, иди сюда, не хрен подслушивать. Зашла Зося.

   - И?

   - Он ко мне целый день вчера приставал, господин майор.

   - Так, Воробьянинов, пиши заявление на увольнение. По состоянию здоровья.

   - Но, я здоров! Пенсне Кисы воинственно блеснули.

   - А я его тебе сейчас уменьшу, старый козёл! - и достал Глок. Больше я Кису в здании таможни не видел.

   - А вот, что Фима подбросил, - добивала меня Зося.

   - Прокламация! Левацкая! Фиму, ко мне!! Притопал Фима. Я его, пересиля себя (Спокойно "Ипполит", спокойно), попытался вразумить. Получил зеро. Вызвал нашего главного полицая станицы - вахмистра Приходько. Тот с Фимой минут пять поговорил, и всё. Фима забыл о своих глупостях.

   После Кисы к нам приехал новый мой зам - Окунев Борис Захарович. Чудесного зама получил. Через неделю поставил Приходько бутыль шустовского коньяка.

   - Что ты ему сказал, Кузьма Кузьмич?

   - Дословно?

   - Угу.

   - Сказал, что сидит у меня зэк-рецидивист Лёлик, по кличке Болек, и бабу себе требует. Я и предложил Фиме у Лёлика погостить.

   - И всё?

   - Всё. Жидкий, пошёл ноне Марат-Робеспьер.

   - Даа. Очко не железное, и без нужной резьбы. Фима стал кандидатскую диссертацию писать, как я ему и советовал.

   Курды, от князя Рустама, подарками заваливали, пришлось выделять комнату. Таможню я перевёл на хозрасчёт благодаря этим презентам.

   Достроили караван-сарай, казарму погранцам. Яхт-клуб, ночной клуб отстраивались.

   - Ночной клуб, Борн, как назовёшь?

   - "69". Зося не хихикай, ты совладелица, ищи ди-джея.

   Эльза субботник провела с озеленением территории. А потом и князь Рустам приехал. 100% копия меня. Джигит с повадками толи английского лорда, толи русского аристократа. Опять с подарками, и живыми тоже, и варьете а ля натюрель в отдельном для меня, шатре.

   А сегодня, после работы поехали купаться, жирок сгонял так, Борисов. Вылезли из Микры, Борисов, сердитый, стал делиться новостями.

   - Станица в половину населения прибавила, строятся, отдыхающих понаехало. Эй, ты, воробьянинов, что бумажку бросил. Понаехали и мусорют!

   - А откуда, вы меня знаете? - спросил молодой, но бесцеремонный, субъект. Мы опешили. - А, вы бывший начальник моего дядюшки, - рассмотрел субъект фиолетовую выпушку на моих брюках.

   - Ах, ты.... Возмущённый Борисов лапнул кобуру. Субъект исчез. Настроение у Борисова тоже. Лежит вон сопит. Борисов посмотрел на меня.

   - Ты, херр майор, чё улыбу давишь, сам с собой.

   - Да, вспоминаю, как я провёл этим летом.

   - Олигарх, хренов, мля.

   - А ты, что такой злой? С Эльзой поцапались?

   - Она предложила мне венчаться.

   - Вау. А ты?

   - Я же нищий, Борн. Лицо прямодушного Николаича стало таким несчастным.

   - Ты что несёшь! Загорающие поблизости люди заинтересованно уставились на меня, вопящего. - Вот так голос. Она ж домохозяйка! А ты крутой егерь! Его лесхоз уже неделю давал прибыль, а дичь Борисов руками ловил. Не знали куда уже и помещать.

   - Не ори. Разорался. Миллионерша она, - я опешил.

   - Ик. И?

   - Что и. Наняла шустрого поверенного и патентами торгует. По сотни тыщь уже запрашивает. Помнишь тот жуткий субботник, мля? Целое воскресенье вбухали. Это, мальчики, лишнее, нам не нужное, - Борисов передразнил Эльзу.

   - Ну, помню.

   - Ну, помню. Нумизматам-коллекционерам всё загнала. А готовит-убирает у нас теперь прислуга. Помолчали.

   - И когда свадьба, альфонс? Борисов сердито посмотрел на меня, развесёлого.

   - Злыдень. Три недели дала сроку. И сердитость у него ушла. Я уж думал это моя заслуга. Счас. Борисов показывал с удивлением, пальцем, на подъехавшую Микру, точную копию нашей машины.

   - Это кто? - прибежала накупавшаяся Зося. Из Микры вышли Лиэль, Никита и Макс.