Потому что эта пуля, очень страшна только когда имеет большую скорость.

А пистолеты не могли дать ей такую скорость.

Поэтому полиция, снова вернулась на калибр 9 мм.

Но калибр 9 мм – не предел.

Самый знаменитый калибр пули – 12 мм.

Его имел автомат "Томпсон", любимое оружие гангстеров.

Каждая пуля была способна повалить быка.

И представьте себе, когда в обойме автомата – 55 пуль и этот автомат наведён на вас.

Шансов спастись – никаких.

Но вернёмся в Адольфу.

Почему он не выстрелил себе в сердце?

Потому что это часто не срабатывало.

В сердце себе стреляли и Николай Островский (автор книги "Как закалялась сталь") и режиссёр "Молодого театра" Лесь Курбас.

Но они выжили. И даже не стали инвалидами.

"Пуля в голову, намного эффективнее" – говорил личный врач Адольфу Гитлеру.

Голова – самая уязвимое место человека.

В прошлом веке, по неосторожности погибли несколько актёров.

Прямо на сцене.

Изображая сцену с самоубийствомони, чтобы достичь максимального эффекта, они зарядили пистолет холостой пулей.

Они ошибались когда думали что холостой выстрел не смертельный.

Оказалось что пороховые газы с близкого расстояния пробивают в голове дыру длинной 4 -5 см.

И актёры убивали себя. Прямо на сцене.

Поэтому холостые пистолеты – убрали вообще из реквизита театра.

Итак, Гитлер имел пистолет калибром 9 мм и он знал что самая быстрая смерть – в затылок.

Но проблемы на этом не кончились – потому что самому расположить так руку просто невозможно.

Но звать других на помощь, Гитлер не хотел.

И тогда он вспомнил другой совет врача который предложил альтернативный вариант, это стрелять в рот.

Вот тут мы и подходим к тайне, почему про то как выглядел Гитлер после выстрела – ни слова.

Потому что смерть от выстрела в рот – обезображивает лицо до неузнаваемости.

Пороховые газы создают такое давление во рту что разрывают щеки, глаза лопаются а из ушей течет кровь.

Голова превращается в сплошное месиво (в отличии от выстрела в висок, когда правая часть лица становится черной, а другая вполне узнаваемой).

Вот почему про то как выглядел Гитлер после выстрела – ни слова.

Там не о чем было писать.

А теперь возвратимся к названию этой статьи – "Тайна смерти Гитлера".

Конечно, я не был в бункере.

Не сидел между Евой Браун и Адольфом на диване.

Не смотрел в её глаза, стекленеющие после цианистого калия.

Но то что Гитлер выстрелил себе в рот, говорят два факта.

Те кто зашли в его комнату – сразу накрыли его лицо. И больше никто его не видел в бункере.

Так что вероятнее всего, лицо Гитлера было действительно обезображено.

И второе – это осколок черепа Гитлера, который находится в музее. Это верхняя часть черепа. Где видно выходное пулевое отверстие.

По видимому, Гитлер направил руку не горизонтально в рот а держа под наклоном, снизу- вверх.

Почему именно так?

Возможно уже начинала действовать ампула с цианистым калием.

Но это, уже только версия.

Лейтенант Егоров и ефрейтор Алушева

(Чёрный юмор, эротика)

Он любил смотреть на неё когда она выходила из библиотеки – военная форма не портит девушку, особенно если ей 21 год.

Оно была вольнонаёмной ефрейторшей.

Стройные ножки ефрейторши звонко стучали каблучками когда она шла возле казармы.

Что она делала в армии?

Официально – она работала в библиотеке, а неофициально – конечно же хотела выйти замуж за какого-нибудь офицера.

Вот поэтому её стройные ножки вели себя очень вызывающе что не давало покоя лейтенанту Егорову.

Но увы… он был женат.

Это минус.

Но её никто не брал замуж – это плюс.

Взвесив все "за" и "против", лейтенант решил всё-таки попробовать удачу.

А закончилась эта история очень просто,

Лейтенант долго плакался ефрейторше что он несчастливо женат и что думает только про неё, ефрейторшу Алушеву.

Выслушав всё это – Алушева разрешила лейтенанту положить руку на своё коленко, но не более…

Тогда он рассказал ефрейторше что вскоре он уедет служить за границу.

После чего она разрешала лейтенанту продвинуть руки – к самим её трусикам.

А когда он сказал, что любит её… то наконец! Случилось!

Она позволила ему лечь на себя.

Но трусики не позволяла снять так как сказала что она девственна.

Лейтенант изобразил восторг, сказал ей что всегда мечтал иметь такую жену. И что если это так – то они поженятся.

Затем его поцелуи стали ещё нежнее, а между поцелуями он спросил её – как же ему проверить её девственность?

Они лежали рядом. А проверить это было так просто… лейтенант долго уговаривал её…

Он потихоньку стягивая трусики с неё, а она упиралась и натягивала их назад.

Она обижалась, а он целовал её… он обещал ей… а она не верила.

А потом она разрешила снять с себя трусики…

Она даже сама не поняла как это произошло… просто разрешила и всё… и стало как то всё проще для неё, и для него тоже.

Лежа на ней, он расстегнул ширинку, вынул его, потом он кончил прямо в неё… как-то торопливо… небрежно…

Когда он кончал… она вскрикнула но это уже не имело значения.

Всё уже было кончено,

Они тяжело дышали… её глаза были затуманены слезами, а её белые трусики лежали возле дивана как символ из какого-то прошлого мира.

Лейтенант как бы стесняясь их начал одеваться.

Потом он ещё месяц приходил к ней.

Она плакала, говорила что любит.

Он успокаивал её – она всё ещё нравилась ему, и она уже не вскрикивала когда он кончал в неё.

А потом они поссорились и она перестала позволять ему ложить руку на свои трусики, снимать их с себя и кончать ему прямо в неё.

Она просто поумнела и перестала любить лейтенанта.

А ещё через пол года, лейтенант с женой уехали из части. За границу.

По волнам моей любви

Корабль "Титаник" занимает особое место в моей судьбе.

Я служил там матросом, в 1912 году.

И именно там я увидел её, среди толпы пассажиров. И моё сердце было покорено.

Я ведь человек творческий, чувствительный.

Потерял покой, сон и аппетит:

– Только ты! – Повторял я себе.

Но она не замечала меня.

Я часто стоял возле входа в зал, где она проходила мимо – с безразличным видом, в белом платье с кружевами на груди, и моё сердце разрывалось от безраздельной любви.

Но однажды всё изменилось.

Это случилось ночью. Я стоял за штурвалом и вдруг увидел огромный айсберг.

Я сразу понял что делать.

Корабль с грохотом врезался в айсберг. И теперь я стал для неё – единственный героем.

Я подвёл её к шлюпке и сказал – "Прошу мадам!".

Она облокотилась на мою руку и села в неё.

Как это было романтично!

Огромное небо, тысячи сигнальных ракет взрывающих небо, и я, плывущий с ней в лодке.