А потом как будто огненный шар возник прямо на том месте.

И в то же мгновение я скатился в какой-то окоп.

В свой или в чужой?

Плевать.

Так как понимаю теперь – не это самое главное в жизни.

Сад

(Из цикла рассказов чёрного юмора "Дневник Мусиевича").

Солнце сияло. Жара наступала. И я вдруг задумался:

– Почему у моей соседки такая офигительная фигура?

Потрясающая фигура.

Умопомрачительная фигура.

Как же я хочу нарисовать с неё портрет! Слепить статую!

Я хочу сочинять ей стихи и писать песни.

Дарить цветы!

Я хочу…

Ну ладно…хватит.

Я просто хочу тр…нуть её. И точка.

Шансов у меня – ноль. На меня никто не смотрит, меня не замечают.

Я – червь, маленький противный и скользкий.

И с каждым днём – умираю.

Иногда я смотрю в небо.

Там миллиарды звёзд.

– Вы любите меня?

И тогда я чувствую что что-то меня наполняет.

Я не знаю что это. И откуда оно идёт.

И тогда я снова её хочу.

Соседку из дома напротив.

Это Вы виноваты, звезды…

Собачка с мусорника смотрит на меня. Её рот – кривится. Ухмыляется стерва.

Что-то знает обо мне.

Но что????

Я знаю. – махну пальцем и она бросится ко мне. Будет целовать и лизать мне руки, ноги.

Она не знает куда деть свою любовь. Нежную и преданную.

Но на хера мне нужна её любовь?

Я не знаю куда деть собственную.

На хер кому она нужна.

Моя любовь.

И собака у мусорника это знает. Её глаза просят:

– Давай обнимемся, будем вместе жить, дарит свою любовь? А…?

– Нет. – Отвечаю – Ты собачка а я червь.

Господи, что же я пишу сегодня????

А написать я хотел – о нем. О Всевышнем.

Я всё знаю,

Гармония, порядок, Эдемский сад.

Но…

Жестокость.

Эдемский сад стал началом жестокости?

Змеи, тигры, волки, пауки – как они убивают друг друга?

Жестокость которая не укладывается в голове…

Они душат, разрывают на куски, проглатывают живьём, парализуют ядом, плюют в глаза смертельной слюной и т.д…

Это из этого сада вышел человек?

Спасите меня от подобного сада!!!!

И тогда я снова смотрю в небо.

– Дайте мне ответ, звезды!

И он – приходит оттуда.

Послушай, ведь жизнь – это долго. А смерть – минута. Или две.

Всё просто приятель.

Так что думай лучше о своей соседке.

И жди.

Твой час придёт. Все тайны откроются тебе. И двери Эдемского сада – тоже.

Ты увидишь как он прекрасен!

Как желанен!

С радостью бросишься в его ворота…

Нет. Я вру.

Всё будет не так.

Я знаю, чувствую, что там, на моем пути – вдруг появится она – та собачка с мусорника.

Ты увидишь её и остановишься как поражённый.

А она… вдруг помахает тебе лапкой. И ещё раз усмехнётся.

На прощание.

И тогда, дверь Эдемского сада – откроются для тебя наконец.

Навеки.

Эта забавная семейка Гольтберг

Директор школы, имел странное свойство – меняться как хамелеон.

Утром, строгий и справедливый, вечером он превращался в какого-то петуха который не успокаивался пока не трахнет парочку молодых учительниц.

– Правило у него такое. – Вздыхала вся школа – ну что поделать?

Второе правило было в том что директор никогда не делал этого на трезвую голову.

И никогда не помнил – кого именно трахнул накануне.

Поэтому все прощали ему эту слабость. И даже упорно делали вид что никто не знает про это.

Гольтберг, который работал в школе сантехником, быстро понял эти правила.

И ещё одно.

Директор не любил пить в одиночку а собирал коллектив у себя в кабинете.

Преподаватели начинали пить в 6 часов вечера когда заканчивались занятия.

В 8 часов вечера они пошатываясь начинали покидать школу.

Но не все… потому что впереди ещё была игра под названием "директорская охота".

Начиналась она так:

полупьяные преподаватели расходились по своим кабинетам – забрать сумки, одеться. И приготовиться успеть дойти до выхода.

Вот тут и начиналась игра.

Красавец директор, мужчина лет 50-ти появлялся из кабинета.

На своих высоких ногах, он как петух по курятнику шёл по школе, бормоча себе под нос: – загадили всю школу… бездельники…бляди…

И внимательно смотрел по сторонам.

А вот и особа женского пола, которая торопливо идёт к выходу.

Но удача покинула её сегодня.

– Наталья Петровна! Зайдите ко мне кабинет! – Строгий голос директора не даёт ей шансов смыться.

Это как лотерея.

Ведь на пути директора могла попасться другая особа.

Но сегодня попалась эта.

Гольтберг любил смотреть как они, попавшиеся ему в игре – выходили из его кабинета.

– Вот эта, кривит рот. Неужели миньет? – А эта, покраснела вся и кофточка расстёгнута… спешит в туалет… наверное по полной ставке её…

Иногда он ловил кого-то из молодых преподавателей мужского пола.

Разницы не было, игра есть игра.

Тот кого словили, мужского пола, выходил затем из кабинета с красным лицом и округлёнными глазами.

В туалет – не шли. А сразу домой.

Но однажды, взгляд пьяного директора остановился и на нем, Гольтберге.

Гольтберг съёжился и подумал:

– Неужели поведёт в кабинет?

Мутные, голубоватые глаза директора смотрели на него как будто видели в первый раз.

– Что ты про меня думаешь? – Вдруг спросил он и не дожидаясь ответа обнял Гольтберга за плечи. – Наверное презираешь меня, сволочь?

– Нет, что Вы! Бог велел любить своего ближнего – ответил Гольтберг. И начал рассказывать про заповеди Матфея. Чувствуя как рука директора постепенно слазит с его плеча.

Это был старый проверенный приём.

Его секрет очень простой – заповеди Матфея действуют как ушат холодной воды на голову пьяным пидорасам.

И у них перестает стоять в течении двух часов.

Вдобавок, в конце беседы Гольтберг добавил:

– Хотите я сейчас помолюсь за спасение души Вашей?

И это был коронный удар.

После этого директор больше не заходил в кабинет Гольтберга.

Но оказалось, что он недооценил директора.

Через два месяца у Гольтберга вдруг начались неприятности.

Его перевели на пол ставки.

– Директор то оказывается злопамятный! – Понял Гольтберг. И не ошибся. Это было четвёртое правило школы.

Оказалось что пьяный директор – помнил каждую мелочь, каждое слово.

В этом была его сила.

Поэтому его и боялись.

Вот теперь начал бояться и Гольтберг. Было чего… – ему, мужчине в возрасте 55 лет нужно было непременно удержаться на этой работе.

Кому он нужен в этом возрасте?

Дома – двое детей, и жена – учитель музыки в этой же школе.

Она уходила домой в 2 часа дня, поэтому не попадала в вечерние часы.