Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

Как ни странно, билеты до Красноярска мы с Петькой купили прямо на сегодняшнее число и безо всякого труда (пик загрузки «Аэрофлота» прошел, видимо, где-то числа четвертого-пятого сентября). Мало того, в огромном «ИЛ-18» вместе с нами было всего семь пассажиров, и лишь в Норильске (вернее, в аэропорту его, Алыкели), где наш самолет совершил промежуточную посадку, к нам подсело человек пятьдесят, но все равно салон остался наполовину пустым.

А днем, гуляя по Хатанге, встретил я Виктора Терентьевича, того самого здоровяка с роскошной бородой, начальника хлебосольных топографов, что принимал нас у себя в июле, когда мы забрасывались в поле.

— Здравствуйте, здравствуйте, — раскланялся он с нами, — с удачным, надеюсь, возвращением с поля. Все в порядке?

— Все нормально, — солидно ответил Петька. — Все живы-здоровы. Сегодня вечером летим домой.

— Ребята, — страшно смутившись, сказал Виктор Терентьевич, — а у вас как с мясом? Оленинки не найдется маленько, а? Вторую неделю на кашах сидим.

— Какой разговор, — заорал Петька. — Конечно, найдется. Пойдемте с нами.

И впервые за все время нашего путешествия я не оборвал его. Мы пошли вместе к нам в общежитие, и там я подарил Виктору Терентьевичу переднюю ногу оленя (самого первого, убитого еще в июле, и превосходно сохранившегося). Надо ли говорить, что мы с Петькой были осыпаны благодарностями, которые приняли снисходительно и благосклонно.

Без всяких приключений и строго по расписанию приземлился наш самолет в Красноярске, причем не в северном (городском) аэропорту, куда обычно приходят самолеты из Хатанги, а в новом, недавно открытом аэропорту Емельяново. Как вскоре выяснилось, это тоже было удачей, потому что через два часа уходил до Новосибирска какой-то пролетный борт (Красноярск был у него пунктом промежуточной посадки), и мы без особого труда взяли билеты на этот рейс.

Все наши трофеи мы довезли в целости и сохранности. Особенный же фурор произвела оленина: не только потому, что это очень вкусное мясо, но и в связи с тем, как мы ее довезли, как сохранили, как сберегли без крошки соли. Моих многочисленных друзей буквально потрясли вид продукта и его качество (здоровенный окорок, покрытый тонкой асфальтово-черной корочкой, под которой было нежно-розовое, практически парное мясо). Вот уже сколько лет прошло с той поры, а один мой друг (художник, скульптор и поэт) говорит, что ни до, ни после этого случая мяса вкуснее не едал.

Досточтимый читатель! Ознакомившись с этим моим дневником, ты конечно же понял, что главное действующее лицо его — мой старший сын Петька. Если честно признаться, я писал этот дневник прежде всего про него и для него.

Надо сказать, что наше путешествие произвело на Петьку неизгладимое впечатление и оказало решительное влияние. Мало того что года полтора он потом говорил словами Константина Ивановича («Нет, это не вариант», «А вот это вариант!», «Тут нет вопроса» и т. п.), но после окончания школы поступил Петька на первый курс геолого-разведочного факультета Томского политехнического института (пытался он, правда, поступать на геологический факультет в наш Новосибирский университет, но не прошел по конкурсу). Успешно окончив первый курс, Петька, проявив необыкновенную энергию, устроился в геофизический (электроразведочный) отряд Томского университета (все его однокурсники-геологи были отправлены на конвейер Горьковского автомобильного завода — такую геологическую практику им организовал институт). Он (Петька) полагал тогда, что ему здорово повезло. Однако Петькин отряд так и не смог начать работу. Едва выехав в поле, машина, на которой они ехали работать и которая была полна аппаратуры и батарей питания к ней, перевернулась и упала с обрыва в болото. (За рулем сидел сам начальник отряда, получивший права всего пару месяцев назад и имевший к тому же зрение не то минус семь, не то даже минус восемь. Шофера найти тогда отряду не смогли, а сорвать работу отряда было совершенно невозможно — вот начальник и сел за руль. А сев, сразу почувствовал вкус к быстрой езде.) И Петька оказался в Ачинской районной больнице с диагнозом: множественный перелом костей свода и основания черепа. Впрочем, я уже писал об этом здесь, к чему повторяться, тем более если речь идет о таких грустных вещах.

С того времени прошло еще несколько лет. Петька ныне пожизненный инвалид по труду (ведь свою травму он получил, будучи лаборантом геологического отряда лаборатории Научно-исследовательской части Томского университета), государство обеспечило его пожизненной пенсией в тридцать два рубля восемьдесят четыре копейки (в тех еще деньгах). Ни о какой геологии для него теперь не может быть и речи. Эта специальность закрыта для него навсегда. Постепенно забыл он Арктику, озеро Таймыр, Константина Ивановича, геологию. И разве что эти страницы напомнят ему обо всем этом.

63
{"b":"205281","o":1}