— Ты с ней все же поменьше на такие темы беседуй, Вячеслав, — посоветовал Кубасов. — Работа у нас мужская, серьезная.

Посмеялись все вместе и расстались друзьями.

Виктор Иванович и Зоя ехали в машине генерала. Иван Александрович все спрашивал заботливо: сильно ли болит рана? Но Русанов отвечал, что терпимо, температуры он не чувствует, хотя лоб и мокрый. К тому же медицина рядом — он с улыбкой глянул на жену, — пятнадцать минут роли не играют, они ведь едут в больницу, а перевязку ему в Адлере сделали хорошую, боли он почти не чувствует.

— Хорошо, что кость не задета, — потеплевшим голосом сказал генерал, осторожно, чтобы не причинить боль, обнял Виктора Ивановича. — Значит, дело быстро пойдет на поправку…

— Залеживаться особо некогда, Иван Александрович, — в тон генералу ответил Русанов. — Надо думать, что мы лишь верхушку айсберга тронули, как любят выражаться газетчики. Чувствую, за группой Гонтаря стоят люди посерьезнее. Есть кое-какие соображения, я собирался их вам доложить.

— Успеете еще, Виктор Иванович, — хитро прищурился генерал. — И доложить, и поработать. Гонтарь и его боевики — конечно же мелкая сошка. Пока вы в Адлер летали, мы тут кое-что проверяли, уточняли… Всплывают две-три интересные фамилии. Люди не особо приметные, но, оказывается, с большими связями, с московскими. Товарищи из Комитета на них в столице вышли, попросили нас подключиться. Начали разработку…

— Досадно! — вздохнул Русанов.

— Главное, живой, Виктор Иванович! — весело парировал генерал. — Работы на наш век хватит. Подлечитесь вот и снова в строй. Все управление практически эти сутки на ногах было. Одно у всех на языке: «Самолет, Гонтарь, Русанов…» Спасибо, Виктор Иванович, держался молодцом, от первого зама Председателя Комитета вам личная благодарность. Он, так сказать, курировал операцию.

— И ему спасибо, — улыбнулся Русанов.

Чекистские машины быстро одолели просторные асфальтовые километры загородного шоссе, и скоро за плавным поворотом, за пригородной дубовой рощей открылся город — высокие, новые дома, башенные краны, трубы старейшего в Придонске завода экскаваторов.

У Виктора Ивановича, не раз видевшего эту привычную картину родного города, отчего-то защемило сердце. Было такое ощущение, что его не было в При-донске несколько дней, что тут многое изменилось за эти грозные сутки, что он сам — какой-то другой человек. Пережитая смертельная опасность неожиданно и запоздало обострила его чувства — и город, и люди, и машины — вся эта знакомая сутолока у перекрестка, где шофер их «Волги» вынужден был притормозить,— все казалось почти нереальным, чуть-чуть даже фантастическим: ведь он мог больше этого и не увидеть!…

Но мысль эта жила в сознании Виктора Ивановича минуту, не больше. Он пожурил себя за малодушие и в следующее мгновение забыл о своих ощущениях — работа есть работа.

А две «Волги» между тем напористо и ловко пробирались в толчее на мостовой, держа курс на Клиническую, в больничный городок, и мало кто из горожан обращал внимание на эти обычные с виду машины.

1989-1990 гг.