– Ранд ал’Тор, – задумчиво промолвила Моргейз. – Однажды я с ним встречалась. С виду и не скажешь, что он назовет себя Возрожденным Драконом. Напуганный мальчишка-пастух, старающийся не показать своего страха. Однако, если подумать, он выглядел как человек, ищущий какого-то... выхода, спасения. – Ее голубые глаза будто всматривались во что-то. – Элайда предостерегала меня от него. – Она словно и не заметила, как выговорила последние слова.
– В то время Элайда была вашей советницей? – осторожно спросила Алтейма. Она знала, что так оно и было, потому-то во все эти слухи о разрыве верилось с трудом. Но нужно знать наверняка, правда ли произошел разрыв. – Теперь, когда она стала Амерлин, вы заменили ее другой?
Взор Моргейз вновь обрел остроту.
– Нет, не заменила! – В следующее мгновение голос опять смягчился. – Моя дочь Илэйн обучается в Башне. Она уже стала Принятой.
Алтейма замахала своим веером, надеясь, что на лбу у нее не выступили бисеринки пота. Если Моргейз сама еще не разобралась в своих чувствах к Башне, любое неверное слово грозит опасностью. Планы Алтеймы оказались на краю пропасти.
А потом Моргейз спасла и саму Алтейму, и ее планы:
– Вы говорите, ваш муж в растерянности и не может ни на что решиться в отношении Ранда ал’Тора. А вы сами?
Алтейма чуть не вздохнула облегченно. Пусть с этим Гейбрилом Моргейз ведет себя как наивная девчушка с фермы, но когда дело касается возможной опасности ее королевству или ее власти, здравый смысл при ней.
– В Твердыне, конечно, я внимательно за ним наблюдала. – Зароним семена, если надо. – Он способен направлять Силу, а мужчину, способного направлять, всегда следует опасаться. Тем не менее он – Возрожденный Дракон. Сомневаться нельзя. Твердыня пала, и тогда Калландор был в его руке. Пророчества... Боюсь, решать, как быть с Возрожденным Драконом, лучше другим, тем, кто мудрее меня. Я просто страшусь оставаться там, где правит он. Даже Благородной Леди Тира не сравниться в смелости с королевой Андора.
Золотоволосая женщина пронзила Алтейму испытующим взглядом, отчего та испугалась, уж не переборщила ли она с лестью. Кое-кому не нравится, когда им льстят в глаза. Но Моргейз просто откинулась на спинку стула и отхлебнула вина.
– Расскажите мне о нем. Об этом человеке, которому суждено спасти нас и, спасая, уничтожить.
Вот он, успех! Или, по крайней мере, первый шаг к успеху.
– Если оставить в стороне Силу, то все равно он – человек опасный. Пусть лежащий лев кажется ленивым, сонным, стоит ему напасть, и он весь – мощь, быстрота и натиск. Ранд ал’Тор кажется простодушным, но не ленивым, наивным, но не сонным, а уж когда он нападает... У него начисто отсутствует должное уважение к положению человека в обществе, никакого почтения ни к кому. Я ничуть не преувеличила, говоря, что он лордов вешает. Он – рассадник анархии. В Тире, по введенным им новым законам, даже Благородного Лорда или Леди могут вызвать в суд, оштрафовать или, что еще хуже, заставить отвечать на обвинения какого-нибудь убогого крестьянина или жалкого рыбака. Он...
Алтейма продолжала, строго придерживаясь того, что считала правдой; когда нужно, она могла излагать правду так же живо и непосредственно, как и лгать. Моргейз потягивала вино и слушала. Со стороны можно было решить, что она сидит в непринужденной позе, предается праздности, но Алтейма видела по глазам королевы, как та ловит и впитывает каждое слово.
– Только поймите, – закончила рассказ Алтейма, – что я лишь затронула внешнее. Это поверхностный рассказ. О Ранде ал’Торе и его делах в Тире можно говорить часами.
– Мы найдем время поговорить, – сказала Моргейз, и Алтейма мысленно улыбнулась. Вот это точно успех. – Верно ли, – продолжила королева, – что он привел с собой в Твердыню айильцев?
– О да! Громадные дикари, лица у них почти всегда скрыты. И женщины, даже они готовы в любой момент убить. Бегали за ним, будто псы, устрашая всех, и похватали в Твердыне все, что им приглянулось.
– Я считала, это просто дикий слух, чистая выдумка, – размышляла вслух Моргейз. – Весь прошлый год ходили слухи об айильцах, но они двадцать лет не выходили из Пустыни, с самой Айильской Войны. Миру уж точно незачем, чтобы Ранд ал’Тор вновь спустил на нас айильцев. – Взгляд королевы опять обрел пронзительность. – Вы сказали «бегали». Они разве ушли?
Алтейма кивнула:
– Как раз перед тем, как я оставила Тир. И он ушел вместе с ними.
– С ними! – воскликнула Моргейз. – Я боялась, он сейчас в Кайриэне...
– У тебя гостья, Моргейз? Следовало бы известить меня, я должен поприветствовать ее.
В комнату вошел крупный, рослый мужчина; шитый золотом красный шелковый кафтан подчеркивал массивные плечи и широкую грудь. Алтейме незачем было видеть сияющее лицо Моргейз, чтобы понять: это и есть тот самый лорд Гейбрил. Об этом сказала уверенность, с которой он перебил королеву. Гейбрил поднял палец, и женщина в ливрее присела в реверансе и быстро вышла. И он не спросил у Моргейз разрешения отпустить ее слуг. Он был загадочно красив, просто неправдоподобно, и его красоту еще больше подчеркивали белые пряди на висках.
Согнав с лица всякое выражение, Алтейма нацепила минимально приветливую улыбку – в самый раз для престарелого дядюшки, не имеющего никакой власти, без всякого богатства и влияния. Пусть этот Гейбрил ослепителен, но, даже не принадлежи он Моргейз, он не тот мужчина, которым Алтейма попыталась бы манипулировать. Если только не останется иного выхода. От Гейбрила исходили волны могущества и силы и, наверное, даже большие, чем от Моргейз.
Гейбрил остановился возле Моргейз и привычным движением положил ладонь на ее обнаженное плечо. Она подвинулась, склонила голову, коснулась щекой его руки, но Гейбрил не сводил глаз с Алтеймы. Ей было не привыкать к взглядам мужчин, но эти глаза заставили ее встревожиться – слишком они были проницательны и видели многое, заглядывали глубоко, в самые сокровенные мысли.
– Вы приехали из Тира? – От звука его глубокого голоса у Алтеймы мурашки побежали по спине; кожу обдало холодом, будто Благородную Леди окунули в ледяной, пробирающий до костей ручей. Но, как ни странно, через миг ее тревога растаяла.
Ответила Гейбрилу Моргейз. Алтейма же под его внимательным взором будто языка лишилась.
– Гейбрил, это Благородная Леди Алтейма. Она мне о Возрожденном Драконе рассказывала. Алтейма была в Тирской Твердыне, когда та пала. Гейбрил, там в самом деле были айильцы...
Чуть сжав пальцы, он прервал ее. Гнев вспыхнул на лице Моргейз, но тут же исчез, сменившись адресованной Гейбрилу лучезарной улыбкой.
Взор Гейбрила, пронзающий Алтейму, вновь окатил ее дрожью, и на этот раз она глубоко вздохнула.
– Должно быть, долгая беседа утомила тебя, Моргейз, – произнес он, не отрывая взгляда от Алтеймы. – Ты очень устала. Ступай в свою спальню и поспи. Ступай. Отдохни, я потом тебя разбужу.
Моргейз тут же встала, продолжая преданно улыбаться Гейбрилу. Взгляд ее будто заволокло легкой дымкой.
– Да, я устала, Гейбрил. Пойду вздремну.
Она плавной походкой вышла из комнаты, не взглянув на Алтейму, но внимание той было приковано к Гейбрилу. Сердце ее билось все быстрее; дыхание участилось. Он несомненно самый красивый мужчина, которого она видела. Сильнее всех, внушительнее всех... Он – самый могущественный, самый величественный. Все «самое-самое» водопадом обрушилось в ее разум.
На уход Моргейз Гейбрил обратил не больше внимания, чем Алтейма. Он уселся на стул, на котором сидела королева, откинулся на спинку, вытянул ноги в высоких сапогах.
– Расскажи-ка мне, Алтейма, зачем ты явилась в Кэймлин. – Вновь ее пробрал озноб. – Абсолютную правду, но коротко. Если я захочу, детали изложишь потом.
Она не колебалась.
– Я пыталась отравить мужа и вынуждена была бежать, пока Тедозиан и эта шлюха Истанда не успели в отместку убить меня или чего похуже учинить. Ранд ал’Тор не мешал их намерениям, видимо, в назидание. – Рассказывая, она ежилась от страха. Не потому, что это было правдой, которую она скрывала. А потому, что обнаружила: больше всего на свете ей хочется ублажить Гейбрила и она страшится, что он прогонит ее прочь. Но ему нужна правда. – Кэймлин я выбрала по той причине, что не переношу Иллиан. Пусть для меня Андор немногим лучше Иллиана, но ведь Кайриэн чуть ли не в руинах. В Кэймлине же я могу найти мужа побогаче или того, который, если понадобится, станет моим покровителем. А потом я смогу использовать его власть и влияние.
