– Благодарю, но на вечер у нас другие планы. Мне кажется странным, что она нисколько не удивилась моему приглашению.

– Я вот что хотела сказать вам, леди Элмхерст. Я здесь по поручению. Мы были несправедливы к вам. Иниго сам виноват в том недоразумении, когда все подумали... Что и говорить, он всегда был несдержан в эмоциях. Слава Богу, он исправился и стал примерным мужем. Одним словом, мы поступали с вами дурно. Примите наши извинения и заверения в самых лучших чувствах.

– О, благодарю вас! – Мои глаза наполнились слезами. – Вы даже не представляете, как обрадовали меня...

– Я слышала, миссис Линсли собиралась заехать к вам. Разумеется, если вы не возражаете.

– Я буду очень рада. Но это не повредит ее репутации?

Миссис Райли хохочет:

– Бросьте! Всем давно наскучило обсуждать дела нашей семьи, да и мы уже все равно никого ничем не сможем удивить! А теперь расскажите о Конгривансе. Он на самом деле так хорош в постели, как о нем говорят?

Неожиданно для себя и для миссис Райли я начинаю просто реветь в голос.

– Моя дорогая Каро! – Она протягивает мне флакон с нюхательной солью и платок. – Я совсем не хотела расстраивать вас. Извините. Это было очень бестактно с моей стороны.

Я залпом выпиваю чай.

– Это вы извините меня. Вообще-то я редко плачу. Конгриванс разочаровал меня.

– Неужели? Удивительно. Судя по... его внешности и манерам, он должен быть замечательным любовником.

– По моим подсчетам, он был замечательным меньше минуты, мадам.

– Да что вы? – Покачав головой, она улыбается. – Вас надо поздравить, Каро. Такой мужчина, как Конгриванс, неспроста потерял контроль, уж поверьте мне. Должно быть, он без ума от вас.

– Теперь мне уже все равно.

Она гладит меня по руке.

– Скажите, Каро, вы не беременны?

Я качаю головой и думаю о Мэри. Она печальна и подавлена с тех самых пор, как мы покинули дом Оттеруэла. Конечно, еще рано утверждать, но я в который раз задаюсь вопросом, как избежать неприятностей в будущем.

Мне не хочется казаться бестактной, но миссис Райли сама намекнула о своих неприятностях в молодости. Подбирая слова, я задаю интересующий меня вопрос.

– По-моему, вам не о чем беспокоиться, – говорит она и берет со стола свой ридикюль.

– Что вы хотите этим сказать, мадам? Что герцог кастрирован? Или его не интересуют женщины? Если это так, то почему же мне ничего не известно об этом?

– Поверьте, Каро, все кончится хорошо, – отвечает она, загадочно посмотрев на меня, и ищет глазами Уилла. – Нам пора. Вы только посмотрите на него! Этого ребенка придется как следует отмывать перед ужином. Он черный, как трубочист.

Мы зовем Уилла. Они с Джорджем здорово перепачкались, пропалывая грядки с морковью и горохом. Я целую его на прощание, не боясь перепачкаться, – мое платье и без того грязное от сорняков.

Я поднимаюсь наверх и вижу, что Мэри спит на моей кровати. Это подтверждает мои подозрения. Сестра говорила мне, что узнает о беременности быстро, поскольку уже через неделю чувствует себя плохо.

– Простите, миледи. – Она потягивается. – Я помогала миссис Тайсон менять белье и очень устала. Сама не знаю почему.

– Это все жара.

– Да уж, жара, не иначе.

– Распорядись насчет горячей воды, Мэри. Мне нужно принять ванну.

Ну что ж. Назвался груздем, полезай в кузов... Раз уж я решила стать любовницей герцога, так тому и быть. Я стану первоклассной любовницей. Для этого мне придется проявить воображение и изобретательность. Надену свое лучшее платье и почти новые чулки. Правда, они слегка заштопаны. Но зато у меня есть отличные подвязки!

Мэри и Тайсоны поднимают наверх горячую воду и наполняют ванну. Внезапно мне становится не по себе.

– Мэри, думаю, мне следует избавиться от...

– Нет, миледи, не делайте этого. Это будет выглядеть неприлично.

О каком приличии может идти речь? Я должна предстать перед герцогом как на тех картинках, которые мне как-то показывал Элмхерст. Наверное, так делают все содержанки.

– Мэри, надо как-то избавиться от этого. Как ты думаешь, это очень больно?

– Никогда не делала этого, миледи. По-моему, это делается с помощью горячей сахарной патоки и холста.

От одной мысли об этом мне становится не по себе. Не стоит позволять Мэри ставить надо мной опыты (горячая патока, подумать только!). Я изо всех сил сжимаю колени.

– Надо будет спросить слугу его светлости, что именно предпочитает его хозяин.

– Да, миледи.

Она смеется сквозь слезы. Как же я могла забыть, что слово «слуга» наряду со словами «серьги», «цветы», «глажка» и «ленточки» включено в черный список. Мне не следует произносить их, чтобы не утонуть в слезах бедной девушки.

– Тебе следует потренироваться на себе, Мэри.

– Боюсь, некому будет любоваться этой красотой, миледи, – вздыхает она. – Скажу, что думаю, миледи. Таким девушкам, как я, не пристало заниматься этим.

Надеваю корсет, белье и юбку. Мэри помогает со шнуровкой. Я смачиваю кожу лосьоном. Она смотрит на меня с укором. Не знаю, следует ли мне подводить глаза сажей и красить губы.

Надо подождать, пока высохнут волосы, чтобы не замочить шелковое платье. К моей радости, миссис Тайсон приносит журнал мод, Я с удовольствием провела бы этот вечер у себя в комнате в пижаме, за чтением журнала, с парой бокалов вина. Не получится. Сегодня мне придется стать любовницей Тируэлла.

Я стараюсь не обращать внимания на нервную дрожь. Через четверть часа приедет Тируэлл. Когда Мэри принимается за мою прическу, меня начинает колотить.

– Я не смогу этого сделать!

– Сможете, миледи. Вы должны. Иначе нас выкинут на улицу.

– Ступай принеси мне бренди.

Мэри уходит и возвращается с бокалом, на дне которого плещется немного бренди.

– И это все?

– Сегодня вам не следует напиваться.

– О Боже.

– Пора надевать платье, миледи. Ну, вставайте же!

Господи, как же не хочется! Мэри помогает мне с платьем. Да... с таким декольте нагибаться не стоит. Кажется, он приехал. Снизу доносятся голоса Тируэлла и миссис Тайсон.

– Идите, миледи.

Мэри слегка подталкивает меня к двери. Наглая девчонка!

– Слушай внимательно, Мэри. После ужина, когда мы уйдем в гостиную, будешь заходить каждые четверть часа. Оставайся в холле и смотри на часы. Сначала принесешь мне веер, затем...

– Но мне совсем не хочется смотреть на голого герцога.

– И мне тоже, Мэри. Поэтому сделай так, как я прошу.

Не сомневаюсь, он набросится на меня в тот самый момент, когда я буду разливать чай.

– Какие серьги вам дать?

О Боже, она снова плачет.

– Только не эти!

Я бью ее по ладоням. Серьги Элмхерста падают на пол.

– Надену жемчужные. Впрочем, нет. Лучше те, что мы недавно склеивали.

– Может, он подарит вам новые? – Мэри поднимает серьги и сдувает с них пыль. – И новые чулки вам не помешали бы.

– Я тоже так думаю.

– Тогда намекните ему, миледи!

Замечательный совет от Мэри, которая получила от любовника только пару увядших букетов. И живот в придачу. Разумеется, она рассчитывает на мои старые чулки, которые несколько лучше, чем ее штопаные-перештопаные.

Помнится, Фанни Гиббоне настоятельно рекомендовала нам сделать глубокий вдох перед тем, как выйти на сцену. Мэри права. Мои женские прелести должны очаровать его. Я должна сделать все, чтобы стать самой желанной дамой полусвета. Я спускаюсь вниз и вхожу в столовую. При виде меня герцог потирает руки и радостно улыбается. Он выглядит весьма элегантно в черном фраке и бриджах, но его новая стрижка с этим странным хохолком на затылке...

– Вы чудесно выглядите, мадам! – начинает он. – Скажите, как вы относитесь к овцам?

Глава 18

Леди Кэролайн Элмхерст

Как я отношусь к овцам? Честное слово, на мгновение мне кажется, что Тируэлл – банальный извращенец. Сейчас в комнату приведут бедное животное на потеху его светлости. Только бы не барана. Что-то мне не хочется принимать участие в веселье.