– Показывал ей картины из коллекции Бардолини, сэр, и давал советы, как найти хорошую прачку в Риме. Не думаю, что она будет сердиться на вас, когда узнает о вашем невинном приключении. Оно покажется ей забавным.

– Что вы предлагаете?

Я не тороплюсь отвечать, наслаждаясь моментом. Наконец он не выдерживает и тяжело вздыхает:

– Я считал вас джентльменом, Конгриванс.

– Вы правильно считали, сэр.

– Хорошо, хорошо. Я принесу свои извинения. Надеюсь, вы будете молчать о той итальянской шлюхе.

Мы пожимаем друг другу руки. Я затворяю за собой двери. Пусть репетирует свою проникновенную и полную раскаяния речь в тишине. Не сомневаюсь, он сочинит ее в стихах. Спускаюсь на первый этаж в поисках Кэролайн. Не следует отступать от намеченного плана.

Через открытое окно доносится голос Уилла. Я подхожу ближе. Он держит за руку Кэролайн.

– ...и мы снова пойдем с вами на рыбалку, обещаете, леди Каро?

– Обещаю, Уилл. Тебе жалко уезжать отсюда?

– Не знаю. Я, пожалуй, побегу искать маму.

– Конечно, беги. Она очень обрадуется.

Кэролайн обнимает малыша за плечи, указывает тропинку, ведущую в глубину сада, и долго смотрит ему вслед. Затем поворачивается и идет к дому. Я выхожу навстречу. Как ей идет это светлое платье! Широкая соломенная шляпа скрывает ее загоревшее лицо, легкий шарф развевается на пышной груди.

– Мистер Конгриванс, перерыв уже кончился?

Я кланяюсь ей.

– Не знаю. Мне хотелось бы немного продлить его и побыть с вами. С другой стороны, я с нетерпением жду продолжения репетиции. Я смогу пять раз взять вас за руку, два раза обнять за талию и три раза поцеловать вашу руку.

– Да, вы все точно подсчитали. Но как же поклон? Во время поклона вы можете взять меня за руку еще раз.

– Спасибо, что подсказали. Выходит, шесть раз. Тогда я смогу поцеловать вашу руку еще раз, и это будет вполне простительно.

Она поворачивает голову и задумчиво смотрит туда, куда только что ушел Уилл.

– Будем надеяться, что Оттеруэл будет более сдержанным. Я переживаю за мальчика, он очень ранимый.

Я поддеваю ногой камень на дорожке.

– Оттого что он – незаконнорожденный?

– Именно. И хотя он племянник графа, все же... В общем, Оттеруэла следовало бы проучить.

– Не волнуйтесь. Кажется, я уже сделал это. Вот увидите, он извинится сегодня же.

– Как вам это удалось?

– Шантаж. Это был самый обыкновенный шантаж.

Странно, как порой невероятно звучит правда. Конечно, Кэролайн не поверит этому и от души рассмеется. Вместо этого она отводит взгляд и поджимает губы. Быть может, она что-то разузнала обо мне? Не проболтался ли о чем Бартон?

– Я шучу, – добавляю с улыбкой и беру ее руку.

– Разумеется... Конгриванс, мне кое-что очень нужно от вас.

От неожиданности я, наверное, открыл рот. Она резко убирает свою руку.

– Совсем не то, о чем вы подумали.

– Как жаль!

Она вздыхает в ответ:

– Пойдите и окунитесь вон в том фонтане. Это несколько охладит ваше буйное воображение. Так вот. Я имела в виду Фанни и Дарроуби.

– Ну почему вы думаете, что мы всем миром должны руководить каждым их шагом на пути к алтарю? Не пора ли оставить их в покое, особенно теперь, когда она приняла его предложение?

Она насмешливо смотрит на меня и улыбается. Очаровательная женщина!

– Точнее сказать, он принял ее предложение. Но оказалось, что все не так просто.

Она рассказывает мне о последнем препятствии на их пути к счастью – неопределенной судьбе Уилла.

– Так почему же им не поговорить с Линсли, черт возьми?

– Фанни опасается.

– Сомневаюсь, что Фанни Гиббоне вообще чего-то опасается в этой жизни.

– Послушайте, сэр, она боится потерять своего сына.

– Разумеется, она не потеряет его в буквальном смысле, но...

– Но именно это и не идет у нее из головы.

Она подходит ко мне почти вплотную и кладет свою руку поверх моей.

– Я бы хотела, чтобы вы...

– Мадам, вы что, пытаетесь соблазнись меня?

В ответ она громко фыркает:

– Сосредоточьтесь, пожалуйста, на том, что я вам скажу. Я прошу вас поговорить с Линсли.

– Да это просто смешно! Я едва знаю его. Почему ваш выбор пал на меня?

– Вы – сторона незаинтересованная.

Она медленно проводит своими пальчиками по моей руке. Это словно обжигает меня.

– Обещайте, что поговорите, Конгриванс. Я буду вам очень... благодарна.

Слава небесам, она так же двулична, как я! Так это же просто чудесно!

– Я хотел бы узнать точнее, каким образом проявится ваша благодарность?

Она лишь улыбается в ответ.

– Полагаю, что Фанни тоже будет благодарна, – рассуждаю я, желая подразнить ее.

– И мистер Дарроуби тоже.

Она смущенно опускает ресницы.

– Даже не знаю, выдержу ли я такой поток... благодарностей.

Она с трудом сдерживает смех.

–Так вы поговорите с ним?

Я не свожу с нее глаз. И держу паузу. В точности как советовала во время репетиции поступать Фанни.

– Нет, – произношу я наконец.

– Ну, Конгриванс! – Мне кажется, что сейчас она шлепнет меня так же, как шлепнула Уилла. – Да вы просто дразните меня!

– Впрочем, как и вы, Кэролайн. Извините, я не буду делать этого. Не хочу вмешиваться. В конце концов, они не дети, вполне взрослые люди и должны разобраться сами.

Я совсем не хочу окончательно запутаться в паутине чужих отношений. Неизвестно еще, как это отразится на моих отношениях с Кэролайн.

Она пожимает плечами:

– Что ж, ничего не поделаешь... Вам известно, Конгриванс, что Филомена ждет ребенка?

– Да. Я узнал об этом во время пикника на холме Нака. Линсли волновался, когда она рисовала на жаре, опасался солнечного удара.

Она хмурится.

– Филомена ничего не сказала мне. Я узнала об этом от Фанни.

Не понимаю, почему она так расстроена. Мне приятно, что она стоит так близко и ее рука по-прежнему лежит на моей. Я чувствую едва уловимый аромат розовой воды.

Она смотрит мне прямо в глаза. Это не легкомысленный взгляд кокетки, который я поймал на себе пару минут назад. Это взгляд пытливый и глубокий. Надеюсь, она не догадывается о моих тайных намерениях.

– Конгриванс?

– Кэролайн?

Она развязывает ленты своей шляпки и снимает ее. Пауза затянулась.

– Жарко. Я бы выпила лимонада. Пошли в дом?

Леди Кэролайн Элмхерст

Репетиция начинается. К моему изумлению, Оттеруэл отводит в сторону Джеймса с Уиллом и протягивает им корзину сладостей. Он нежно гладит их по голове и вообще ведет себя как любящий дядюшка. Затем произносит короткую изящную речь, в которой просит прощения за свое резкое поведение, и передает бразды правления в руки Фанни. Не знаю, говорил ли он с ней наедине или решил, что публичное признание своих ошибок реабилитирует его в глазах Фанни.

Она пребывает в отличном расположении духа, по-прежнему оживлена, и лишь слегка припухшие глаза напоминают о событиях утренней репетиции. Несколько прохладный тон, с которым она обращается ко мне во время репетиции, ничуть не удивляет меня. Надеюсь, я услышу слова благодарности, когда сообщу о результате своей беседы с Линсли. Она снова станет мне другом.

Мы без конца прерываемся и начинаем вновь. Все идет не так. Текст забывается, декорации с шумом падают на сцену, мы путаем, с какой стороны нам следует выходить на сцену. Спустя пару часов мы вновь прерываем репетицию, чтобы немного передохнуть и перекусить. В зале по-прежнему душно. Мы устали и надоели друг другу. Разговор не клеится. Каждый из нас мечтает побыть в тишине и наедине с собой. Даже Конгриванс выглядит не так элегантно, как обычно.

Мальчишки с удовольствием поедают сладости, и Фанни уговаривает их остановиться. Поздно. Джеймсу становится плохо, его тошнит. Ему меняют одежду. Сцену моют.

Я с трудом поднимаюсь к себе в комнату, чтобы переодеться к ужину. Как жарко! Совсем нет аппетита. Мэри порхает по комнате, радостно напевая. Это меня раздражает. Букетик увядших цветов приколот к ее платью.