– Поверь, его мир не менее жесток, чем тот, которому ты подарил восемь лет своей жизни. В России состоявшиеся люди скрывают свою нетрадиционную сексуальную ориентацию. Впрочем, в других странах ситуация такая же. Наш мир, дорогой, гомофобен.

– То есть ты жалеешь гомиков?

Полина догадалась, что задела за живое Мануэля, у которого в списке раздражителей было несколько острых тем для разговора, и к ним относились не только споры о геях, но и беседы о религии, фастфуде и тюрьме.

– Отчего ты идешь на встречу с неприятным тебе человеком? – спросила она.

– Во-первых, я делаю свою работу. Во-вторых, я голоден. И я не сказал, что Пиоро мне неприятен. К тому же со стороны он выглядит нормальным… вернее, обычным. То есть мужчиной. Ну, ты поняла, что я имею в виду.

– Считаешь, если он гомосексуалист, то должен непременно отличаться от таких, как ты?

– Да! – хлопнул себя по бедру Мануэль. – Нечего маскироваться! Люди должны знать, с кем общаются.

– И, позвольте узнать, с кем? – Полина остановилась и с презрительным любопытством оглядела высоченного лысого мужика, в ориентации которого вряд ли кто-нибудь мог усомниться. – Он такой же, как и ты.

– Только спит с мужиками.

– В бизнесе и политике возможна только гетеросексуальная ориентация. Это не медиасообщество, где все проще и гуманнее. Но бизнес и политика – мир мужчин, которые никогда не примут в свои ряды тех, к кому страшно повернуться задом. Поэтому в деловой среде никто открыто не признается в том, кем является на самом деле. Помнишь скандал вокруг британского лорда Джонса и его любовника?

– Помню, – кивнул Мануэль.

– И что с ними теперь?

– Лишился работы и положения.

– А все потому, что решил быть честным, – прищелкнула языком Полина. – Нет, дорогой, пусть каждый сам решает, как ему распоряжаться своей задницей, я не желаю иметь к этому какое-либо отношение. Кстати, геи были и будут всегда. Многие из них оставили след в истории намного значительнее, чем «высер» какого-нибудь паршивенького гетеросексуала.

– Все. Точка, – резко сказал Мануэль. – Предпочитаю больше никогда не возвращаться к этому разговору. Неприятно.

– Ты сейчас будешь ему руку жать, – смеясь, напомнила Полина. – А знаешь, – она внезапно понизила голос, – я сочувствую ему.

– Почему? – непонимающе нахмурился Мануэль. – Черт! У него даже в имени зашифровано послание…

– Ману, осторожней! Моего отца также зовут Сергеем.

– Так почему ты сочувствуешь ему?

– Представляешь, как сложно скрывать обстоятельства личной жизни, постоянно врать и чувствовать при этом себя виноватым. Жесткий стресс!

– Да, – медленно проговорил Мануэль, согласившись со словами Полины. – Смешно смотреть, как некоторые, вместо того чтобы снять камень с души, придумывают сотни маскировок, невест, любовниц и даже жен.

– Знаю таких.

– Слушай, может Пиоро вызвал тебя для того, чтобы ты нашла ему супругу? – Мануэль резко остановился и пораженно пощипал кончик бороды. – Вдруг он решил «выйти из шкафа» и сейчас будет просить о помощи? – воскликнул он, на что Полина рассмеялась.

– Прекрати говорить глупости!

– Спорим, что заказ будет касаться личной жизни, – Мануэль протянул руку, глаза его искрились, и выглядел он, мягко говоря, воинственно.

– Все заказы наших клиентов личные. И этот не будет исключением, – сказала она, остановившись перед большой открытой террасой кафе.

Это было очень уютное заведение, в котором готовили самые вкусные блины в Латинском квартале, о чем с удовольствием сообщил Мануэль и напомнил о споре.

– Ставлю сто евро, что разговор пойдет о его невесте-фотографе, – прошептал он, поднимаясь по лестнице.

– Минуту назад ты предполагал другое, – улыбнулась Полина, заметила Сергея и взмахнула рукой.

– Осознал свою ошибку. Этот никогда не признается, кто он есть. Так будем спорить?

– Давай конкретнее, иначе нет смысла делать ставки.

– Подарок для любовника, – прокашлялся Мануэль. – Украшение. Нет, часы.

– Ставлю на романтическое свидание, – едва слышно произнесла Полина. – Двести евро. Плюс ужин в ресторане твоего отца, – добавила она, зная, как Мануэль не любит посещать заведение, в котором царствовал его низкорослый папаша, из-за того, что оба, и заведение, и шеф-повар, выглядели слишком пафосными.

– Идет, – согласился Мануэль и протянул руку Сергею Пиоро, поднявшемуся со стула, чтобы приветствовать гостей. – Доброе утро, мсье Пиоро.

– Здравствуйте, мсье Бийо, – ответил тот коротким, но крепким рукопожатием, что заставило Полину улыбнуться, так как однажды Мануэль заявил, будто рукопожатие геев отличается вялостью, к тому же они дольше обычного не выпускают руку приветствующего из своей. – Мадам Матуа. – Пиоро сделал шаг вперед и расцеловал Полину в обе щеки. – Присаживайтесь.

– Вера даже словом не обмолвилась о том, что вы в Париже, – сказала Полина, взяв в руки меню.

– Она не знает, – улыбнулся Сергей, подозвал официанта и заказал блины с шоколадным соусом.

– Мне с персиками и грецкими орехами. – Полина глубоко вздохнула. – Пожалуй, все.

– Фигуры бережете? Апельсиновый сок, яйца с беконом, тосты с сыром и «эспрессо» со сливками, – попросил Мануэль, смеясь. – Двойную порцию тостов с сыром, – уточнил он и повернулся к Полине: – Это для тебя. Не хочу, чтобы ты ковырялась в моей тарелке.

– Не слушайте его, я хорошо воспитана и ем только из своей тарелки.

– Охотно верю, – ответил Сергей и рассмеялся.

Полина, как и Мануэль, с жадностью вслушались в этот сильный, раскатистый смех, пытаясь обнаружить хотя бы намек на «женственность». Никакой плавности в речи, затянутых гласных и манерности жестов – в общем, полное отсутствие «голубых» проявлений. Смех Пиоро казался жестким, и мягкости в нем практически не ощущалось. Только взгляд мужчины был теплым, но Сергей Пиоро всегда отличался приветливостью и зрительный контакт с ним вызывал массу приятных эмоций.

Полина быстро осмотрела его фигуру и лицо и, едва заметно потянув ноздрями, вдохнула ни с чем не сравнимый запах роскоши, который являлся неизменным атрибутом этого дорогого мужчины.

– Говорите, Вера здесь?

Вопрос удивил Полину, так как она предполагала, что брат и сестра сообщают друг другу о своих поездках.

– Сегодня улетает в Москву. Итак, что вас привело в Париж?

– Если быть честным, то праздник, – ответил Сергей, при этом глаза его радостно засветились. – У нас с Робертом годовщина. Пять лет.

Полина с каменным лицом повернулась к Мануэлю, сделавшему незаметно знак пальцами, что выиграл пари.

– Значит, речь пойдет о подарке?

– Да, – кивнул Сергей и без какого-либо стеснения уставился на Мануэля, по лицу которого блуждала ехидная улыбка. – Мсье Бийо, скажите, вы случайно не потомок военного министра Франции, который занимал этот пост в конце девятнадцатого века?

– Да, – снисходительно кивнул Мануэль. – Ваша фамилия кажется мне также благородной.

– О, что вы! Мой предок, который дал нашему роду это имя, был обычным писарем. Фамилия на самом деле происходит от польского слова pioro, что означает «перо». Так что мы с Верой выходцы из мещан, – рассмеялся Сергей. – Но продолжим, – он взял Полину за руку и поцеловал запястье, что вызвало улыбку на ее губах, так как обычно подобным образом ведут себя либо внимательные мужья, либо опытные соблазнители. – Дорогая, я хочу, чтобы вы устроили для нас особый вечер.

– Свидание? – она блеснула глазами, понимая, что выиграла двести евро и ужин в ресторане.

– Да. Море, вилла и только мы. Сами выберите антураж. Я полностью доверяю вам в этом вопросе.

– Когда?

– К завтрашнему дню, вернее, к вечеру. Успеете?

Он снова пробежался пальцами по руке Полины и повернулся к официанту, подошедшему к их столику с огромным подносом в руках.

– Вовремя, – довольная улыбка озарила его лицо. – Я жутко голоден.

– Где вы остановились? – спросила Полина, подвинув к себе тарелку с тостами, которую заказал для нее Мануэль, и послала лысому воздушный поцелуй.