— Вы должны сказать нет, сэр, — заметило Мести.

— Вижу, что должен, — отвечал Джек, и крикнул боцману: — Нет!

Хитрый негр угадал план матросов: добраться вплавь до шлюпок, стоявших за кормою, стреляя с берега в Джека и Мести, если они вздумают помешать. Несколько человек остались на берегу с мушкетами наготове, а боцман и двое других стали раздеваться.

— Стойте, ради Бога, стойте! — крикнул Джек. — Бухта кишит низовыми акулами, клянусь вам.

— Очень мы испугались ваших акул! — возразил боцман. — Держите мушкеты наготове, ребята, и всякий раз, как он или негр высунут головы, палите в них, а ты, Джек, пошли-ка ему пулю.

— Ради Бога, не пускайтесь вплавь! — кричал Джек в тревоге. — Я найду способ доставить вам воду.

— Нет, уж поздно, карачун вам! — ответил боцман и бросился в воду; другие двое последовали за ним, а в то же время раздался выстрел, и пуля просвистала мимо уха нашего героя.

Мести стащил со шкафута Джека, который почти лишился чувств от мучительной тревоги. Он упал на палубу, затем вскочил и бросился к амбразуре взглянуть на плывших. Он видел, как боцман с громким криком рванулся вверх и почти в то же мгновение исчез под водой, окрасившейся его кровью.

Мести, заряжавший мушкеты, на случай, если матросы завладеют лодками, отбросил оружие.

— Ружья нам не понадобятся, — сказал он. Джек закрыл лицо руками. Но трагедия еще не кончилась. Двое людей, плывших за боцманом, повернули к берегу, но прежде чем они успели добраться до него, еще два прожорливых чудовища, привлеченные кровью боцмана, нагнали их, и они также исчезли в их пастях.

Мести, видевший эту катастрофу, оглянулся на нашего героя, который все еще не отрывал рук от лица.

— Хорошо, что он не видел, — пробормотал Мести.

— Чего не видел? — воскликнул Джек.

— Акулы съели их всех!

— О, ужасно, ужасно! — простонал Джек.

— Еще бы не ужасно, сэр, — возразил Мести. — Да ведь и пули в голову ужасно. Если б акулы не тронули их, что бы тогда было? Они убили бы нас и бросили бы наши тела акулам. Для нас-то с вами, сэр, это было бы еще ужаснее.

— Мести, — сказал Джек, судорожно схватив негра за руку, — не акулы их погубили, а я, я!

Мести с удивлением взглянул на него.

— Как так вы?

— Да, я! Мне следовало вернуться на сигнал, а я захотел отличиться, взять хороший приз… Я думал не об общем деле, а о своих интересах, и подал дурной пример. Оттуда все и пошло. Боже мой! Эта кровь останется на моей совести.

— Ну, масса Изи, — ответил негр, — пример примером, а все ж таки у каждого своя голова на плечах. Знают, что делают, не малые ребята.

Ужасная смерть товарищей, по-видимому, произвела сильное впечатление на остальных матросов. Они вернулись к палатке, понурив головы. Потом разошлись по острову, по-видимому, отыскивая воду. В полдень они вернулись к палатке, а вскоре за тем началось пьянство и веселье, такое же, как вчера. Под вечер они явились на берег с кувшинами, вызвали криками Джека и Мести на палубу и, выплескивая содержимое из кувшинов, дали им понять, что нашли воду, а затем ушли с пением, плясом и шутками и снова принялись за вино.

На другой день Джек оправился от потрясения, произведенного катастрофой, и позвал Мести в каюту на совещание.

— Мести, как же мы покончим с этим?

— О чем вы говорите, сэр? Как покончить здесь или как попасть на «Гарпию»?

— На «Гарпию»? — кажется, у нас мало шансов увидеть ее — мы попали на какой-то пустынный остров; но будь что будет; как нам здесь-то покончить?

— Масса Изи, покончить можно скоро, но мне бы этого не хотелось.

— Не хотелось бы, Мести, да почему же?

— Послушайте, масса Изи, вам хотелось пуститься в плавание, и мне хотелось того же; теперь из-за этой истории вам хочется вернуться, а мне, как вы думаете, мне, который был принцем на своей стороне, — приятно мне вернуться варить суп для молодых джентльменов?

— Вы мне расскажете как-нибудь свою историю, — сказал Джек, — теперь же будем обсуждать наше положение. Каким же способом вы могли бы положить конец этому бунту?

— Положив конец вину. Предположите, что ночью когда они все перепьются, я съезжу на берег и продырявлю бочки, так что к утру все вино вытечет, — тогда они протрезвятся и запросят пардону, — мы примем их на борт, отобравши и заперевши все оружие, — тогда пусть-ка попробуют бунтовать.

— Мысль хорошая, Мести, почему бы нам не привести ее в исполнение?

— Потому что я не хочу подвергаться риску, — ради чего? Чтобы вернуться варить суп джентльменам — мне и здесь хорошо, масса, — ответил Мести.

— А мне очень скверно, — сказал Джек, — но я совершенно в ваших руках, Мести, и должен подчиниться.

— Что вы говорите, масса Изи, — подчиниться мне? — Нет, сэр, когда вы были офицером на «Гарпии», вы говорили со мной дружески, а не третировали меня, как лакея негра. Масса Изи, — продолжал Мести, ударив себя в грудь, — здесь я в первый раз, — в первый раз с тех пор, как оставил свою родину — чувствую себя чем-нибудь; но, масса Изи, я люблю своих друзей так же, как ненавижу своих врагов, и вы никогда не будете подчиняться мне, — я слишком горд, чтобы допустить это, потому что я человек, масса Изи, и был принцем на своей стороне.

Хотя Мести не умел выразить словами обуревавшие его чувства, но Джек понял и оценил их. Он протянул Мести руку и сказал:

— Мести, были ли вы принцем, для меня совершенно безразлично, хотя я не сомневаюсь в ваших словах, потому что вы не способны лгать, но вы человек, и этого для меня совершенно достаточно; я уважаю вас как человека и люблю как друга, и я, с своей стороны, не желаю с вами расставаться.

Мести взял протянутую ему руку. В первый раз с тех пор, как его насильно увезли с родины, он встречал такое отношение к себе, признание его человеческого достоинства, признание того, что он не низшее существо; он молча пожал руку Джека и не мог выговорить ни слова от волнения. Волнение его было так велико, что он ушел, чувствуя себя не в силах продолжать разговор, который возобновился только утром.

— Что ж вы надумали Мести? Скажите мне ваше мнение.

— Мое мнение, сэр, что всего лучше будет, если они сами начнут проситься на корабль. А это они сделают, когда съедят всю провизию.

— Во всяком случае они должны начать первые, — заметил Джек. — Подождем, только чем бы здесь заняться, чтоб убить время?

— Масса, почему вы не разговариваете с Педро?

— Потому что не умею говорить по-испански, Мести.

— Я знаю это и потому и спросил вас. Мне кажется, вы жалели, что не знаете испанского языка, когда встретились на корабле с двумя хорошенькими барышнями.

— Да, жалел, — отвечал Джек.

— А ведь вам еще не раз случится видеть испанских барышень. Попробуйте каждый день говорить с Педро, так и научитесь помаленьку.

— Честное слово, Мести, вы бесценный малый. Я научусь говорить по-испански, — воскликнул Джек, которому статьи военного устава успели порядком набить оскомину, и хотелось найти какое-нибудь занятие.

Люди на берегу продолжали свой образ жизни, и день сменялся днем без всякой перемены. С корабля заметили только, что костер разводился реже, что указывало на недостаток топлива, а между тем наступил октябрь, и было не так тепло, как раньше. Джек учился у Педро испанскому языку; пьяные матросы в течение первых двух недель нередко выходили на берег и стреляли в Джека и Мести, пока не истощили запас патронов; потом они, по-видимому, забыли о существовании корабля, так как не обращали на него ни малейшего внимания.

С другой стороны, Джек решил, что, хотя бы пришлось дожидаться целый год, он не сделает первого шага к примирению, и так как теперь у него было занятие, то он и не заметил, как прошли два месяца.

Однажды вечером, когда они сидели в каюте, так как вечера теперь были очень холодные, Джек спросил Мести, не расскажет ли он ему историю своей жизни. Мести отвечал, что охотно расскажет, если масса Изи готов слушать, и когда Джек ответил утвердительно, рассказал следующее.