– Да, немало лет прошло.

– Но ведь мы с тобой были на стадионе!

Они поднялись наружу и уселись на лавочке в сквере на площади Лубянка, чтобы выкурить по сигарете. Вообще-то Кора не курила, но сейчас она была взволнована.

– Это была виртуальная реальность, ВР. Слыхала об этом?

– Конечно же, читала.

– Но сама не испытывала?

– Нет.

– А я тебе показал, что это такое. Потому что тебе придется работать в ВР.

– То есть все это нам казалось?

– Неужели у тебя ощущение галлюцинации?

– Ни в коем случае. – И Кора вытащила из кармана куртки сразу две кунжутные лепешки.

– То же самое было со всеми зрителями.

– Но они же знали, что это спектакль?

– Виртуальная реальность создается гигантскими по мощи компьютерами, которые переносят человека в нужную ему реальность, и эта реальность совершенно очевидна и индивидуальна.

– Но я могу поклясться, что никто на стадионе не знал, чем кончится матч, хотя они обязаны были это знать.

– Иначе незачем брать за билет месячную зарплату профессора. Но в тот момент, когда специальный поезд-транслятор подходит к перрону метро, люди переключаются из своей действительности в виртуальную.

– И забывают, где находятся?

– Они знали лишь, что идут на грандиозный футбол.

– Но почему никто не разочаровался?

– Зачем? Они получили, что хотели.

– Сколько же человек на самом деле в этом участвовало?

– Глупенькая, все зрители на стадионе были настоящими. Этот сюжет виртуальной реальности настолько популярен в России, что раз в месяц болельщиками полностью наполняют стадион в Лужниках.

– То есть они знают, что идут в Лужники, и думают, что идут на «Уэмбли».

– Видишь, уже сложность! И не первая, и не последняя.

– А толстый Плюшкин?

– Он умер от старости полвека назад.

– Значит, матчи проходят по-разному?

– Общий результат четыре – три в пользу России остается без изменений. Но в пределах этого счета возможны варианты.

– Но ведь я переживала, меня толкали, я пила пиво, слышала шум, я там была!

– Конечно же, ты там была.

– И еще сто тысяч человек?

– И еще сто тысяч.

– И президент?

– Какое-то число людей – миражи, голограммы. Это футболисты, судьи, президент.

– Значит, ты хочешь сказать, что сто тысяч человек могут купить билет на матч, который состоялся сто лет назад, забыть по дороге туда, в каком году они живут, провести два часа в неведении о конечном результате матча и вспомнить обо всем лишь по дороге домой?

– Вот именно, умничка!

– А вы сами все знали?

– Я не был закодирован. Я же находился на работе.

– А почему меня одурачили?

– Потому что я хотел показать тебе убедительность виртуальной реальности, создаваемой компьютером.

– Одурачить сто тысяч человек!

– Не одурачить, а показать им суперзрелище! Ты же знаешь, что есть люди, которые ходят на этот матч каждый месяц, – и таких тысячи. Это их главное развлечение в жизни.

– Гнусный наркотик!

– Почему? Человек получает заряд хорошего настроения на весь месяц вперед. Это как любовь. Пока ты целуешься, зуб не болит. К наркотику привыкают, а виртуальная реальность – как хорошая книга, как фильм. Полюбил его – смотри снова. Не удалось посмотреть – тоже не беда.

– В кино ты сидишь в зале и не участвуешь в действии.

– В хорошем – участвуешь. Ты можешь поставить себя на место героя.

– Но тебя не могут побить.

– С виртуального стадиона ты тоже вернешься живым. Фирма гарантирует.

– Значит, участие кажущееся?

– Нет, участие настоящее.

Пальцы Коры нащупали в кармане куртки что-то мягкое. Она вытащила кунжутную лепешку, ту, что получила на стадионе от кришнаита.

– Наверное, я зря провожу жизнь в метаниях по Галактике, – произнесла Кора. – Рискую жизнью, даже иногда погибаю, сама убиваю людей. Зачем? Можно пойти на стадион…

– Ты бы сбежала с этого стадиона, как только догадалась, что он игрушка, перец в пресной жизни. Твой стадион не для зрителей, а для истинных спортсменов.

– Не утешайте меня, комиссар, – запротестовала Кора. Она уже поняла, что ей не суждено провести выходные в родной деревне.

У выхода из старой подземки их ждал серый с синей полосой служебный флаер ИнтерГпола, вызванный Милодаром по интуитивной связи…

Пришлось перебежать к нему, прикрываясь футбольными программками. На улице моросил тоскливый осенний дождик.

Комиссар достал из кармана два скромных белых пакетика.

– Здесь семена для твоей бабушки. Все-таки сдержал обещание!

Через шесть минут флаер примчал их в санаторий «Узкое», раскинувшийся за Палеонтологическим музеем на окраине Москвы. Там, под одним из прудов, находилась тайная база московского сектора ИнтерГпола.

Спустившись по бетонной трубе и миновав стальные двери, они оказались в белом коридоре. Потолок кое-где протекал. Стены давно пора бы покрасить. Но Кора не стала говорить об этом комиссару. Она все еще ломала себе голову, зачем он ее сюда пригласил.

Они вошли в кабинет комиссара.

Ничто не указывало на то, что он находится под прудом в запущенном парке, если не считать таза в углу, в который капало с потолка. Мягкие ковры и низкие кресла придавали кабинету восточный экзотический уют.

– Присаживайся, Кора, – произнес комиссар, – чувствуй себя как дома.

Это был опасный знак. Комиссар никогда не добрел перед своими агентами, если им не угрожала смертельная опасность.

– Что будешь пить? Виски с содовой? Или джин с тоником?

– Вы же знаете, что я пью только водку «Абсолют», – ответила Кора, которая старалась держать себя в руках и не показать страха, охватившего ее. Задание обещало быть смертельно опасным.

– Сейчас ты увидишь испуганную, убитую горем женщину. Ты должна проникнуться сочувствием к ее горю, – сказал Милодар, протягивая Коре высокий бокал. До половины он был наполнен колотым льдом и ломтиками лимона, поверх покачивался небольшой, но глубокий бассейн водки.

– Должна?

– Я не заставляю тебя притворяться. Ее горе искренне и глубоко. А мы обязаны ему помочь.

– В чем заключается ее горе? – осторожно спросила Кора. Она знала, насколько активно ИнтерГпол был погружен в большую галактическую политику.

– Она боится потерять своего единственного племянника. Его могут убить.

– Мы должны спасти его?

– Вот именно.

– Почему?

Милодар поставил своей бокал на край стола и начал загибать пальцы.

– Во-первых, мы гуманисты. И любая человеческая жизнь для нас – истинная драгоценность.

– Комиссар, мы не на парламентских слушаниях.

– Не старайтесь показаться циничнее, чем вы есть на самом деле, агент Орват.

– Быть циничнее, чем я, невозможно, – откликнулась Кора, отпивая из бокала. Конечно, это была водка среднего класса, никак не «Абсолют», но она другого от Милодара и не ждала.

Комиссар удрученно вздохнул и продолжал загибать пальцы.

– Во-вторых, – продолжал он, загнув второй палец, – смерть молодого человека нанесет смертельный удар по корпорации «ВР», акции которой наполовину принадлежат правительству Земли, и на них содержатся детские сады…

– Приюты для инвалидов, матерей-одиночек и бывших футболистов, – добавила Кора. И произнесенное ею самой слово заставило энергично заработать ее мозг. – Корпорация «ВР»… Значит, вы не случайно меня сегодня повели на стадион.

– Я ничего не делаю случайно.

– Этот молодой человек погибнет на стадионе?

– Все сложнее. И если ты дашь мне возможность договорить, то узнаешь немало любопытного.

– Я внимательно слушаю.

– Оторвавшись от нашей мирной жизни, ты, наверное, и не представляешь, насколько глубоко вошла в нее виртуальная реальность. Стадион, на котором ты была сегодня, – это как бы вершина айсберга, очевидная для всех и всем известная. Мы все ходим смотреть сказку о Великой победе… Но основные доходы «ВР», а соответственно нашей с тобой родной планеты, не от этих примитивных массовых зрелищ.