«Финисты» залегли, открыв ответный огонь. Потеряв пятерых, боевики попятились, продолжая бестолково палить. Один из бойцов спецназа вскрикнул, схватившись за бок — бронебойная пуля протиснулась-таки между титановыми пластинами его бронежилета. Пока парню оказывали первую помощь, Каростин и Кулебякин методично расстреливали топтавшихся на месте хандруевцев. Уложив одного за другим троих, Сергей перекатился на десяток шагов и выпустил гранату из подствольника. Боевики дрогнули и побежали, но тут к ним подошло подкрепление, и вражеская цепь снова двинулась в атаку, поддержанная работавшим с чердака станковым пулеметом. Судя по звуку, это был НСВ.

Почти одновременно подтянулась группа Даламова. Теперь по выбежавшему из укрытия отряду чеченцев стреляли девять спецназовцев, которым отвечали около тридцати автоматов с улицы и пулеметы, установленные на крышах трех домов. Это было не слишком приятно, но Сергей знал, что делает. Оттянув на себя главные силы банды, он обеспечивал продвижение остальных подразделений, которые в это время охватывали штаб с флангов.

Пулеметчиков в порядке живой очереди сняли прицельными выстрелами, пехоту косили почти в упор сосредоточенным огнем. Так и не сумев приблизиться к постоянно менявшим позиции спецназовцам, боевики отступили, оставив на улице полторы дюжины трупов. И в тот же момент загремели разрывы гранат на противоположной окраине аула — это вступила в бой группа Рубцова, а вскоре еще два отделения спецназа атаковали штаб справа. Скопившихся перед особняком автоматчиков врага перебили перекрестным огнем, так что под защиту каменных стен успели убежать немногие.

Начинало светать. Подполковник приказал двум боевым группам прочесать и зачистить селение, а остальным готовиться к штурму последнего опорного пункта.

Утирая пот со лба, Ваха Даламов сказал озабоченно:

— Нелегко будет взять этот домик. Стены крепкие, внутри засела почти половина банды. Все — отпетые бандиты, уголовники с многолетним стажем.

— Не беспокойтесь, майор. — Сергей пренебрежительно отмахнулся. — Кулебякин, действуй.

Прапорщик Кулебякин, мрачный верзила с огромными руками, славился в полку великолепным — до семидесяти метров — броском гранаты. Не высовываясь из-за укрытия, он кинул свето-шумовую хлопушку точно в разбитое окно второго этажа.

Следом полетели еще несколько гранат — свето-шумовых и снаряженных слезоточивым газом. Невыносимый грохот, слепящие вспышки, клубы едких аэрозолей мгновенно парализовали всех, кто находился внутри. Когда бойцы «Финиста» в противогазах стремительно ворвались в двухэтажку, им почти не пришлось применять силу.

Уцелевшие натужно кашляли, скорчившись на полу или прислонясь к стенке.

Сражаться никто из них уже не был способен, поэтому спецназовцы повязали остатки банды почти без стрельбы. Лишь отдельные оглушенные боевики пытались оказать сопротивление, но их уничтожили огнем в упор. Пленных уложили на заднем дворе и приступили к выяснению личностей, должностей, воинских званий.

Легкораненого главаря банды Сергей решил допросить с помощью майора Даламова — на случай, если понадобится надежный переводчик с чеченского. Динар Хандруев, яростно матерясь, орал, что ни слова не скажет проклятым оккупантам, что все равно убежит и снова будет убивать, пока не задушит всех врагов собственными руками. Поскольку лишнего времени не имелось, Даламов пару раз съездил Удава по голове острым углом откидного приклада. Кровь обильно потекла по лицу. Динар захлебнулся и стал вести себя потише, во взгляде бандита появились признаки страха.

Бойцы, проводившие обыск в штабных помещениях, принесли сумки с документами и деньгами — все эти рубли, доллары, фунты, дойчмарки были законной добычей «Финиста». Просмотрев захваченные в штабе бумаги, Сергей и Ваха обнаружили немало любопытного.

— Значит, сегодня вы должны были двинуться на Грозный? — спросил подполковник.

Главарь разгромленного отряда кивнул и застонал.

— Все части нашего фронта должны до послезавтра просочиться в столицу и занять указанные позиции, — прошипел Удав. — Шестого августа начнется общий штурм.

— Все? — недоверчиво переспросил Каростин. — Неужели нет полевых командиров, которые не подчиняются вашему штабу?

Динар нехотя признал:

— Есть несколько предателей… — Динар презрительно сплюнул. — Вчера перебежал к нам один боец из Чограй-Юрта. Говорит, их командир отказался выполнять приказы главного штаба и собирается увести своих шакалов на юг, к истокам реки Айгур.

Сергей нашел на карте названные места и удивленно покачал головой. Было совершенно непонятно, за каким дьяволом боевики намерены тащиться в эту высокогорную глушь, где не имелось не то что военных объектов — даже населенных пунктов. Подполковник подумал, что главарь чограйской банды, осознав безнадежность дальнейшего сопротивления, решил уйти к грузинской границе и там отсидеться. А потом, наверное, попробует прорваться в Абхазию или еще куда-нибудь. Ну и черт с ними, пускай уходят. Меньше хлопот будет. Проблема малочисленного вражеского отряда волновала его сейчас меньше всего. Важнее было поскорее вернуться в Грозный и включиться в разгром просачивавшихся в город боевиков.

— Володя, сколько автомашин захвачено в исправности? — спросил командир полка.

— Считай, все на ходу, — доложил капитан. — Пара грузовиков и джип.

— Прекрасно. Поскорее разбирайся с пленными, грузи трофеи — и вперед.

Когда началась суета, в поле зрения подполковника промелькнул Гастон, который подбежал к сидевшему на корточках Удаву и о чем-то спросил. Выслушав ответ, француз метнулся на задний двор, где находились остальные пленные.

Заинтересовавшись, Сергей направился следом.

Здесь уже кипела работа. Взвод капитана Рубцова приступил к ликвидации духов, поскольку везти их с собой «финисты» не могли, а оставлять в живых и на свободе было попросту глупо. К тому же спецназовцы хорошо знали, как жестоко расправляются чечки с попадавшими в их руки контрактниками. Поэтому действовали как обычно: комсостав связали и закинули в кузов КамАЗа, а остальных пустили в расход. Солдаты методично уводили вопивших от страха боевиков на улицу и там расстреливали. Что поделать, война — жестокое дело…

Оглядев эту картину, Гастон заорал:

— Кто здесь Мустафа Бахаев?

— Я! Я здесь! — радостно крикнул кто-то из толпы. Машен схватил Бахаева за ворот и принялся допрашивать на почти чистом русском языке. Когда Сергей незаметно подошел к этой парочке, держась за спиной Гастона, пленный боевик как раз подтверждал, что именно он перебежал в Чарых-Мартан из Чограй-Юрта.

— Кто был ваш командир?

— Никто не знает, как зовут этого волка, — запинаясь, прошептал внезапно побледневший Мустафа. — Мы называли его Кара-Шайтан, Черный Дьявол. Страшный человек, ни за что мог убить, все его боялись. Он всегда носит черный плащ-накидку, голову прячет под капюшоном. Никто в отряде не видел его лица. Но все боятся, даже самые отпетые. Один джигит хотел сказать слово поперек и умер на месте. Раны не было, крови не было — просто упал мертвый… Все боятся, а я убежал. Не хотел с этим сатаной в грузинские горы уходить…

— У него есть аппаратура? — быстро спросил Гастон. Полузадушенный туго стянувшимся воротником свитера боевик не понимал, о чем идет речь, и только вертел головой в безнадежных попытках ослабить мертвую хватку старого наемника.

Сделав шаг вперед, Сергей сказал:

— Тебя спрашивают — у вашего командира были какие-нибудь приборы?

От неожиданности Гастон резко обернулся, сверля командира свирепым взглядом. Француз явно не подозревал, что кто-то слушает его, стоя почти вплотную за спиной. Узнав подполковника, Машен не без труда попытался согнать с лица свирепую гримасу. Впрочем, его напоминающий мятую подметку анфас стал от этих усилий немногим приветливее. А Бахаев тем временем сообщил:

— Да-да, у него были разные машинки. Я видел синюю коробку, из нее желтая трубка торчала, еще другие были… Он держал эти приборы, понимаешь, в рюкзаке.