– Нам представляется, – сказал монарх в заключение, – что лучшим ответом на провокационные призывы тинборских и бустафонских подстрекателей стал бы показательный выстрел «звездной пушки». Ни у кого не должно остаться и тени сомнения в том, что великий союз братских народов Ратулора способен навечно излечить от маниакальных амбиций любого агрессора! В случае нападения извне воины аксары будут сражаться в едином строю со своими братьями по духу – долоками, гуманоидами, фитаклидами, восьмируками, ремедами и бирнумами. Плечо – к щупальцу, крыло – к плавнику!

Последние слова короля потонули в громе рукоплесканий. Когда аплодисменты утихли, снова встал Гаффай и без риторических красивостей сообщил, что звездомет готов к демонстрационным стрельбам, а вооруженные силы Аксару и Убнеру в самое ближайшее время получат крупную партию наисовременнейшего оружия.

Слова Верховного вызвали новый взрыв восторга.

Утром эскадра отправилась дальше – к Захру. Там экспонирование силы требовалось куда острее, чем на дружелюбном Аксару Визброй разрешил экипажу отдыхать, оставив корабль на попечение компьютеров, чтобы к середине дня все были наготове, если возникнут осложнения.

Кузьма Петрович решил воспользоваться удобной возможностью почитать. Не успел, однако, инженер-командор добраться до третьей страницы, как в его каюте засветилась голограмма.

– Бодрствуешь, Петрович, – удовлетворенно заметил командир. – Заглянул бы, а то давненько не болтали по душам. Заодно отужинаем, я тут кое-чего сообразил.

В трехкомнатном командирском салоне землянина ждал стол, украшенный бутылью, кувшином газированного фруктового сока и тарелками с холодной закусью. Без кителя, в незаправленной в брюки майке, тучный Шовит выглядел непривычно, совсем по-домашнему.

Приветственно махнув рукой – садись, мол, – Визброй разлил ратульский аналог водки, осушил одним глотком свою стопку, запил ледяным соком, откусил кусок чего-то малосольного и, блаженно морщась, прожевал. Затем сказал, не глядя на собеседника:

– Ты в последнее время видишься с Висадом чаще, чем я. Сильно он меня поругивает?

– При мне ни разу не случалось… А есть за что?

Поморщившись, долок проговорил, по-прежнему отводя глаза:

– Напрасно я при всех напомнил о его родстве с Аргалом. Шефа это сильно разозлило. – Он махнул рукой. – Верно говорят, что инициатива наказуема… Да ты угощайся, а то голодный останешься.

Шестоперов пожал плечами, соорудил себе бутерброд, налил выпивки. Сказал уверенно:

– Утрясется… Твое здоровье, адмирал флотилии. – Выпив, он долго не мог отдышаться – это была не водка, а самогон особой крепости. – То, что тебе не дали боевой корабль, – тоже следствие его обиды?

Визброй презрительно фыркнул:

– Он предлагал мне принять «Мафтинда Великого», но я ответил, что согласен командовать только «Зигейром». Поэтому «Мафтинд» достался Мафтинду… – Он засмеялся, сообразив, что получился каламбур. – Нет, в этом отношении у нас полное взаимопонимание. Дней через десять, если все будет хорошо, сдам кому-нибудь из молодых рейдер и пойду на свой линкор. – Ящер бросил на землянина тяжелый взгляд и неожиданно сменил тему: – Я собираюсь стянуть на этот корабль отборных бойцов. Согласишься командовать башней главного калибра? Пост старшего артиллериста, извини, не предлагаю – опыта у тебя пока маловато.

– Опыта, говоришь, мало? – Шестоперов усмехнулся. – Не видел ты меня в Хайфоне… Впрочем, благодарю. Я согласен… Какой калибр на «Зигейре» – шестнадцатый?

– Так точно.

– Прекрасно. Думается, недолго пушкам молчать. Скоро начнется что-то страшное.

– Правильно мыслишь. – Во взгляде Визброя промелькнул непонятный интерес. – А почему ты так думаешь? Может быть, ты владеешь ясновидением?

Удивленно посмотрев на адмирала, Кузьма Петрович ответил, что ясновидение тут ни при чем, хватает и обыкновенной логики. Да и богатый личный опыт помогал, указывая знакомые мотивы во всей атмосфере безостановочной ленты событий. Нечто подобное Шестоперову довелось пережить в молодости… В первой молодости, если выражаться точнее.

Трудно было не провести очевидную аналогию. Туманные, но грозные вести из-за рубежей, форсированная гонка вооружений, множество мелких провокаций, создающих почву для крупного преступления, общая встревоженность сограждан, нарастающее предчувствие неотвратимого приближения большой беды – и за всем этим грянуло черное воскресенье 22 июня 1941 года.

Визброй не очень внимательно выслушал его объяснения, после чего задал совершенно неожиданный вопрос:

– Скажи, в последние десятилетия на Земле случайно не появлялся какой-нибудь военный гений, обладающий вдобавок феноменальным даром предвидения?

Шестоперов недоуменно перебрал в памяти великих полководцев двадцатого столетия. В двух мировых войнах прославились многие имена, но за последние полвека никто военным дарованием особенно не выделялся. Почесывая подбородок, землянин ответил:

– Были талантливые командиры – примерно в те времена, когда ты сражался с тинборами.

– Нет, я не о том. Меня интересуют недавние войны.

– Пожалуй, никого не могу назвать… А почему ты об этом спрашиваешь?

– Да так, ничего серьезного. Еще одна легенда, – уклончиво бросил командир. – Очередной эксперимент принца Витлака… Я, в общем-то, позвал тебя, чтобы предложить место на «Зигейре».

Шестоперов повторил, что согласен.

– Отлично! – Шовит широко улыбнулся. – Ко мне уже сейчас рвутся лучшие специалисты: канониры, инженеры, механики, навигаторы. Все – ветераны, с которыми я служил в свое время на десятке кораблей имперского флота. Так что самый сильный корабль Ратула будет иметь самый квалифицированный экипаж.

Кузьма Петрович пошутил: дескать, самый лучший и сильный корабль плавает сейчас посреди газовой оболочки планеты Таретифо. Скептически скривив краешек рта, Визброй по секрету сказал, что на «Императора Галактики» особых надежд возлагать не стоит. На том линкоре, поведал он, неисправен синхронизатор главного энерговода, питающего двигатель и артиллерию. До сих пор заводы Ратула не производили устройства подобного класса сложности, так что навряд ли успеют изготовить новый синхронизатор до начала большой пальбы.

– Короче говоря, флагманом флота будет именно наш с тобой корабль, – гордо закончил он. – Ничего, Петрович, мы еще разнесем в пыль и Конпыш, и Бустафон!

Хрустальный стаканчик, изготовленный специально под возможности гуманоидов, звонко стукнулся с громадной бадьей долока. Выпив за победу над всеми врагами, ветераны навалились на закуски. Слегка захмелевший Визброй принялся строить планы – как бы организовать на «Зигейре» несколько флотских дам покрасивее, потому как вскорости у адмирала флотилии должен был начаться асинтар.

Вооруженный новыми знаниями о местной физиологии, Шестоперов не удержался и похвастался перманентностью своего асинтара. У долока отвисла челюсть, во взгляде Визброя безошибочно можно было прочитать смесь жалости с завистью.

– Справляешься? – пробормотал Шовит.

Гордо хмыкнув, землянин предложил тост за прекрасный пол.

Утром его разбудило мелодичное позвякивание коммуникатора. Штурман сообщил, что эскадра приближается к системе Захру и что всему экипажу надлежит занять места по боевому расписанию, поскольку возле планеты стоят два транспортных корабля Тинборда.

Когда Шестоперов включил прицел и приготовил орудие к бою, Захру был уже хорошо виден, освещенный лучами обоих своих солнц – оранжево-красного гиганта и ослепительно яркого голубоватого субкарлика. Вокруг столицы Захрумской Федерации кипела работа: тинборы строили внешний причальный комплекс – три огромные станции на стационарных орбитах, соединенные с планетой башнями космических лифтов. На более высокой орбите монтировался двухкилометровый решетчатый шар антенны сверхдальней связи широкого диапазона.

Оценив глазом знатока размах новостройки, малость ошеломленный Визброй заметил: