– Конечно, конечно, – переходя на английский, отвесил очередной вежливый полупоклон метрдотель. – Вы, прекрасная сеньора, безусловно, правы…. Рад приветствовать вас, мистер Моргенштерн, в нашем скромном заведении. Это – большая честь.… А ещё примите мои самые искренние и глубокие соболезнования – по поводу безвременной кончины вашего…э-э-э, вашего близкого родственника.

– Спасибо, – поблагодарил Роберт. – Я – родной внук Ганса Моргенштерна.

– Вдвойне польщён вашим визитом. А также и присутствием здесь вашей очаровательной спутницы.

– Инэс Ремарк, – представилась Инни.

– Ремарк?

– Да, именно так. Инэс Ремарк…. А почему, уважаемый сеньор, в вашем голосе обозначились нотки удивления?

– Видите ли, сеньора. Просто у покойного дона Ганса было точно такое же дружеское прозвище – «Ремарк»…. Извините, дамы и господа, что отвлекаю пустыми и бездарными разговорами. Вы же, наверное, проголодались?

– Ничего, мы потерпим, – заверил Роберт. – А скажите-ка, достопочтимый сэр, как вы узнали, что я являюсь близким родственником покойного Ганса Моргенштерна?

– Только не надо, ради Бога, именовать меня – «достопочтимым сэром», – засмущавшись, попросил метрдотель. – Постоянные посетители узнают – обязательно засмеют…. Как узнал? Конечно же, определил по характерной и приметной внешности. Я, собственно, работаю здесь, в «Милонге», с шестнадцатилетнего возраста. Начинал обычным уборщиком, потом перешёл в официанты…. Так вот. Уже тогда дон Ганс был здешним завсегдатаем. Вы с ним, мистер Моргенштерн, очень похожи. Очень…. Вон там, кстати, – указал рукой в сторону дальнего окна, – и располагается столик вашего деда. Он только за ним трапезничал…. Если этот столик – на момент его прихода – был уже занят? Тогда дон Ганс – неизменно – устраивался за барной стойкой. Только так. И никак иначе…. Прошу вас, уважаемые, проходите. Проходите…. Занимайте ваш «фамильный» столик. Рассаживайтесь. Знакомьтесь с меню.

– Рискну, всё же, сделать заказ без меню, – решил Роберт. – Будете записывать?

– Запомню. Диктуйте.

– Двухлитровый кувшин разливного пива. Далее…

– Извините, но пиво – какой марки?

– Обидеть хотите?

– Простите, ещё раз.

– Итак, двухлитровый кувшин «Кильмес-Кристаль». Далее – закуски. Два тапаса[4]. Малое сырное ассорти. Два кусочка фаины[5]. Ну, и тортильи[6] с хамоном[7]…. А минут через сорок-пятьдесят подайте две стандартные порции асадо[8] – «а-ля гаучо».

– А что с десертами и ликёрами?

– Замените их на ещё один двухлитровый кувшин пива. И добавьте к нему…м-м-м, блюдечко со всякими и разными орешками.

– Весьма достойный заказ, мистер Моргенштерн. Весьма…

Метрдотель ушёл.

– Милый, ты же говорил, что никогда – до этой нашего вояжа – не бывал в Аргентине? – недоверчиво прищурилась Инэс.

– В первый раз посещаю эту замечательную страну, – подтвердил Роберт. – Честное и благородное слово.

– Почему же ты так хорошо разбираешься в аргентинской кухне? Заказ сделал – на раз…. Или же почерпнул все эти знания из Интернета?

– Если ты подзабыла – напоминаю. Мой отец, Отто Моргенштерн, прожил в этой стране – до своего судьбоносного отъезда в Австрию – двадцать два полновесных года. И он – до сих пор – без ума от Аргентины…. Скучает, конечно же. Очень сильно скучает. И в периоды, когда его посещает приставучая ностальгия, отрывается на кухне. То бишь, готовит всё-всё-всё аргентинское. Так что, в местной кухне я, действительно, неплохо разбираюсь. Дока, одним словом. Ничего хитрого…

– Тогда возникают два совершенно-закономерных вопроса, – неуверенно и чуть напряжённо улыбнулась Инни.

– Я даже догадываюсь – какие.

– И, всё же?

– Задавай, конечно. Только оба сразу.

– Хорошо. Вопрос первый. Почему твой отец – после своего отъезда из Аргентины – так ни разу потом не посетил Родину и родителей? Ну, хотя бы с кратким визитом? Второй вопрос. Почему Отто Моргенштерн не приохотил тебя к испанскому языку, что, согласись, было бы логично?

– Ты же и сама, любимая, знаешь ответы на эти вопросы. Вернее, ответ, – вздохнул Роберт. – В обоих этих случаях – бесспорно – проявилась железная воля моей матушки. Да, посещать Аргентину – это она отцу запретила. Причём, строго-настрого, категорически и навсегда…. Почему? Наверное, боялась (да и до сих пор, скорее всего, боится), что он, глотнув здешнего вольного воздуха, больше не вернётся в Австрию. То бишь, выражаясь напрямик, вырвется – из «супружеской клетки» – на свободу…. Да, это матушка была категорически против того, чтобы я занимался испанским языком. Мол: – «Вполне достаточно немецкого и английского. Так как во всех по-настоящему цивилизованных странах общаются именно на этих благородных языках…». И в этом моменте, естественно, она настояла на своём. Впрочем, как всегда и во всём.

– А как же…, – на глазах Инэс даже навернулись крохотные слезинки. – А как же…

– Как же ты?

– Ага. Ик…. Нам же – через некоторое время – предстоит посетить твой Клагенфурт. Мне уже страшно-о-о…

– А ты, оказывается, трусиха, – по-доброму усмехнулся Роберт. – Успокойся, пожалуйста. Всё будет хорошо. Обещаю…. Во-первых, долго мы там не пробудем. Во-вторых, я всегда-всегда буду рядом. В-третьих, ты заранее получишь все необходимые и развёрнутые инструкции: чего ожидать, и как – в каждом конкретном случае – реагировать. В-четвёртых…. В-четвёртых, а кто из нас двоих – талантливая театральная актриса?

– Я-я…

– Правильно. Вот, выбери себе подходящую роль (или же, к примеру, сразу несколько ролей), и играй на здоровье.

– Хорошо, милый, я попробую, – аккуратно промокнув глаза носовым платком, пообещала Инни. – Кстати, надо же сообщить твоим родителям – о смерти деда.

– Чуть погодя сообщу, когда окончательно прояснится ситуация с датой и местом похорон. И вообще, когда хоть что-нибудь прояснится…. Всё, закончили с житейской бестолковой лирикой. Напускаем на себя прилично-чопорный вид, нам пиво и закуски тащат…

Молодожёны уже доедали ароматное и в меру прожаренное асадо, когда к их столику подошёл приметный дядечка среднего возраста.

«Они здесь, в Аргентине, все – и мужчины, и женщины – приметные», – успел подумать Роберт. – «И данный индивидуум не является исключением. Невысокий, полноватый, европейские черты лица. Но, вместе с тем, загорелый – до бронзово-медной красноты. А волосы – рыжие-рыжие. Рыжее, просто-напросто, не бывает…».

– Морис Мюллер, разыскиваемый вами, – состроив вальяжную и спесивую физиономию, представился на сносном английском языке рыжеволосый дядечка. – Специальный и многолетний корреспондент газеты «Clarin».

– Очень приятно. Роберт Моргенштерн. Но можете называть меня по-простецки – «Ремарк». Или же – «инспектор Ремарк». На ваш выбор.

– Ремарк? – буквально-таки опешил толстячок.

– Ремарк, Ремарк…. А это – моя обожаемая супруга.

– Инэс Ремарк, – невинно промурлыкала Инни.

– Тоже – Ремарк?

– В обязательном и непреложном порядке…. А как же иначе? Да вы присаживайтесь, сеньор Мюллер. Присаживайтесь…

– Спасибо, – неловко опускаясь на стул, пробормотал специальный корреспондент столичной газеты, с которого куда-то слетела вся его вальяжность. – А скажите, это криминальный инспектор Карраско «навёл» на меня?

– Он самый, – отхлебнув пива из высокого бокала, невозмутимо подтвердил Роберт. – Кстати, предлагаю сразу же, не откладывая в долгий ящик, перевести наши отношения в деловую плоскость. Подчёркиваю, в насквозь деловую….

– Ладно. Переводите.

– Наши условия просты. Одна сторона задаёт вопрос, вторая отвечает. После этого стороны меняются местами. Количество вопросов-ответов должно быть соответствующим. Ответил, например, на три вопроса – задавай три своих.