– Похоже, интерьер здания вас впечатлил не особо, – усмехнувшись, резюмировал он. – Наверное, вам доводилось видеть и что-то более эффектное?
– Не сказал бы… – Лев чуть качнул головой. – Но в том, что увиденное особым потрясением не стало, вы абсолютно правы. Знаете, жилище людей со сверхвысоким достатком, как правило, смотрится на одно лицо. У всех – эксклюзивная мебель, эксклюзивные ковры, эксклюзивные авто… И в итоге все это выливается в некий усредненный ранжир стандартной роскоши. Если честно и откровенно, скучняк полнейший.
Ничего на это не ответив, Штыряк лишь уважительно хмыкнул – крутые мужики, на мякину, даже золоченую, не клюют.
В этот момент бесшумно открылась высокая дверь, и в гостиную вошла чем-то очень озабоченная горничная Светлана. При своих тридцати пяти – осунувшаяся, с темными кругами у глаз – она смотрелась гораздо старше. Тем не менее Стас, как завзятый ценитель женщин, сразу же отметил, что эта «симпатяшка» – не «заугольный хухры-мухры-ширпотреб».
Поздоровавшись, женщина вопросительно взглянула на оперов. Гуров, явив джентльменские замашки, поднялся с кресла и, тоже поздоровавшись, извинился за то, что оторвал ее от работы. Стас по примеру приятеля тоже вскочил на ноги. Поднялся и Штыряк, который, констатировав, что, наверное, его присутствие здесь не очень обязательно, отправился по своим делам.
– Вы что-то хотели у меня узнать? – спросила горничная, присаживаясь в то кресло, где только что сидел «особист».
– Да, Светлана… Николаевна? – чуть прищурился Гуров. – Так вот, Светлана Николаевна, давайте еще раз вспомним события минувшей ночи, хотя, я так понимаю, это не самая радостная тема. Вы шли по парку. Кстати, откуда именно?
Женщина с некоторой тревогой окинула взглядом оперов и, чуть запинаясь, ответила:
– Я просто обходила тот участок парка, ну, заглянула на танцпол – там какой-то совсем еще зеленый «мажор» начал делать мне комплименты, поэтому я сразу же оттуда ушла. Заглянула в беседку – есть ли там на столике напитки и посуда, потом пошла по дорожке в сторону статуи Афродиты и, случайно взглянув в сторону зарослей туи, заметила, что там как будто кто-то лежит. Мне подумалось, что кто-то из гостей перебрал и ему стало плохо. Чтобы разобраться, не вызвать ли «Скорую», я подошла к нему и тут… – Светлана осеклась и, мгновение помедлив, продолжила уже чуть осипшим голосом: – И тут поняла, что это – Виктор Евгеньевич, или, как его все здесь звали, дядя Витя. Ну, остальное вы знаете.
– Светлана Николаевна, вам точно больше нечего добавить? – Лев испытующе посмотрел на горничную. – Давайте будем откровенны до конца. Мы взрослые люди, и нам нет нужды играть в кошки-мышки. Верно? Тогда такой вопрос: каковы были личные взаимоотношения между вами и Виктором Евгеньевичем?
– Вы меня в чем-то подозреваете? – с широко раскрытыми глазами уточнила та.
– Нет, в смерти Лещева мы вас не подозреваем, – голос Гурова звучал твердо, но доброжелательно. – Однако чтобы раскрыть его убийство, нам нужно знать абсолютно все. Поверьте, тут нет праздного любопытства. За годы работы мы столько повидали всякого, что нас уже ничем не впечатлишь и не удивишь.
– Если вас смущает мое присутствие, то я могу выйти, – сдержанно нарушил свое молчание Стас.
Но та молча отрицательно качнула головой.
– Хорошо, я расскажу все, раз уж это так нужно, – глядя в пол, заговорила Светлана. – Да, с Виктором Евгеньевичем у нас в беседке намечалась встреча. Он когда еще только приехал, то сразу же стал уделять мне особое внимание. Когда я приносила ему чай, он всегда уговаривал меня составить ему компанию… Но это было просто общение. Человек он был глубоко порядочный, вел себя всегда очень достойно. Ему было уже под семьдесят, когда большинство мужчин смотрятся обычными старичками. Но он выглядел лет на двадцать моложе – столько в нем было энергии, жизнелюбия, задора. Он ходил-то легко и пружинисто – не угнаться.
– Его интерес к вам для других обитателей дома, надо понимать, особого секрета не представлял? – уточнил Крячко.
– Как раз наоборот! Виктор Евгеньевич на людях со мной всегда был предельно корректен – видимо, опасался, как ему думалось, меня скомпрометировать. – Светлана прерывисто вздохнула. – Я чувствовала, что очень ему нравлюсь, но его тяготило осознание того, что он по годам вдвое старше.
– А вам он нравился? – спросил Гуров с оттенком доверительности в голосе.
– Такой человек не мог не понравиться… – на лице женщины промелькнула горькая улыбка. – Здесь он нравился всем. Ну а у меня, что, в общем-то, дело естественное, не могло не появиться отклика в душе на его отношение ко мне, на его внимание.
Как рассказала далее Светлана, года три назад она развелась с мужем. Они прожили около десяти лет, но счастья не нажили, хотя достаток в доме был, и неплохой. Причиной всех бед, по словам Светланы, стало то, что ее муж еще в отрочестве перенес венерическую болезнь, из-за чего оказался бесплодным. Об этом она узнала много позже после того, как стала его женой.
Подвыпив, тот частенько шпынял свою «половину», обвиняя ее, будто это она виновата в том, что у них никого нет. И, лишь случайно узнав правду, во время одной из ссор в ответ на язвительное замечание мужа: «Связался я на свою голову с тобой, яловкой хреновой!», она, не выдержав, выпалила в ответ: «Сам ты мерин! Это не я в тринадцать лет подцепила триппер от случайной пьяной бабы за углом! Лечиться надо было вовремя, чтобы теперь меня ни за что поедом есть!..»
Совсем осатанев, муж избил ее и, собрав вещи, ушел к матери. Вскоре, не без его усилий, она потеряла работу. Бывший муженек, пользуясь тем, что они работали в одной организации, сумел устроить хитрую подставу с пропажей документов, из-за чего Светлана получила «волчий билет» – на офисную работу ее больше нигде не принимали. Лишь случайно, благодаря знакомству с поваром Золотилова, ей удалось устроиться сюда.
К появлению в доме Эллы Марфинской прислуга отнеслась с тревогой – все были наслышаны о ее капризном, вздорном характере. Эдакая сволочная «черная пантера номер два». Но на деле избранница Золотилова оказалась существенно лучше, нежели ее расписывали в желтой прессе. Ну а когда за несколько дней до свадьбы откуда-то из Сибири приехал Виктор Евгеньевич, то она и вовсе поменялась. Все сразу же отметили, что в присутствии отца «звезда подиума» стала, что называется, шелковой.
Хотя Лещев и ограничивался в общении со Светланой одними лишь комплиментами и беседами за чаем, она чувствовала, что тот хочет сказать ей нечто чрезвычайно важное. И это вчера было сказано.
Когда после венчания в церкви новобрачные и гости прибыли на свадебный пир, Виктор Евгеньевич разыскал Светлану и, сообщив о том, что завтра уже уезжает домой, добавил, что не может уехать, не решив главного для себя вопроса. По его словам, некоторое время назад он овдовел и считал свою жизнь конченой. Но вот теперь, увидев ее, он понял, что крупно ошибался, что жизнь продолжается и ее продолжение теперь он видит только в Светлане. Он уговорил ее встретиться вечером в беседке – в доме было слишком много любопытных глаз, и Светлана не была уверена, что Элла сможет ее правильно понять, если до той вдруг дойдет, что ее отец увлекся женщиной, вдвое моложе себя, да еще из их домовой прислуги.
Придя к назначенному времени в беседку, Светлана несколько минут ждала Виктора Евгеньевича, но в какой-то миг ее внезапно охватило непонятное беспокойство. Какая-то сила буквально вытолкнула ее наружу, и она, движимая неведомым инстинктом, почти побежала по дорожке, сама не понимая, что с ней происходит. Увидев распростертое тело, она сразу же поняла: это он!
Краем глаза Светлана успела заметить женский силуэт, воровато мелькнувший метрах в тридцати от нее. Неизвестная особа в длинном платье метнулась в аллею каштанов и словно растворилась в темноте. Но в тот миг Светлана и не подумала о преследовании – ее переполнило отчаяние. Она вдруг поняла, сколь дорог стал для нее за прошедшие дни этот жизнерадостный, добрый, умный мужчина.
