Там, отправив почту улыбчивому атташе, я прошел на посадку. И только в салоне летящего самолета я почувствовал как волна истерики начинает подкрадываться ко мне.
Я, закрывшись в узком отсеке туалета, до кости прокусив запястье, глотая кровь и слезы, тихонечко завыл.
========== 18 ==========
С тех пор я стал вором высокой квалификации.
Ферзь сливал мне только самые сложные заказы, которые в силу своей специфики мог выполнить только я.
Я каждую свободную минуту оттачивал мастерство, понимая насколько снисходителен был Всевышний ко мне во времена наших первых авантюр, позволяя выйти не просто без потерь, но и заработать. И я кочевал по бескрайним просторам его вотчины, совершая виртуозные кражи и пополняя свой счет очередной суммой и заряжая душу адреналином, который поддерживал во мне желание жить.
И только рядом с Гайсом и Шамилем я на короткое время обретал покой, радуясь тому, что они обрели свое счастье.
Но я чувствовал себя выпавшим из их жизни пазлом и оставаться долго в этом мирной гавани не мог, снова и снова берясь за работу, или покидал их в поисках очередного урока мастерства.
Но мою душу поглощала пустота, покрывающая тонким слоем пепла любые эмоции, словно приглушая и притупляя их. С каждым новым делом я чувствовал как и этот источник адреналина сходит на нет. Я исчерпал и его. И теперь вспышки удовольствия, которые приносили мне виртуозно выполненные заказы, становились тусклее и скуднее. Вскоре и они сошли на нет. И я уже морщился с неохотой соглашаясь на очередной заказ.
- Перстень с розовым бриллиантом. Крупнейшим в мире. Сложность в том, что хозяин не расстается с ним. Но есть сведенья, что он собирается его продавать. Продажа пройдет в два этапа. Первая - демонстрация и через неделю продажа. Демонстрация во вторник. И того у тебя на подготовку три дня и потом неделя дорабатывать план. - голос Ферзя в трубке был как всегда равнодушно-холодный. – Берешься?
- Нет. Я не люблю розовые бриллианты. - равнодушно отмахнулся я, памятуя о своем первом заказе.
- Я помню. Таир, ты отказываешься от заказов уже несколько раз. Теряешь квалификацию. Не думай, что ты незаменим. Не хочешь, уговаривать не буду. Тебе уже есть замена. Работает не хуже.
-Да? - где-то в глубине моей души появился меленький огонек интереса.
- Подумай. Демонстрация пройдет в отеле «Moon Tower»… Ты же помнишь где это?
- Конечно. - равнодушно кинул я в трубку и отключился.
“Нет возврата к прошлому” - убеждал я себя, неспешно потягивая зеленый чай.
“Прошлого нет” - вновь повторял я себе.
Но чашка с чаем уже остывала на столе, а я рассматривал свое отражение в зеркале. Я давно не брал заказы и поэтому мои волосы были настоящего, огненно-рыжего цвета. Отрасти они еще не успели и мягкими кудряшками обрамляли осунувшееся лицо. Я пристально всматривался в застывшего в зеркале незнакомца, привыкшего носить личины: бледное лицо с заострившимися чертами; утомление тонкой тенью залегло под глазами, а скорбная складка навечно изменила рисунок губ.
Интересно помнит ли обо мне Хамдан? О чем это я? Сколько у него было наложников до и после меня одному Всевышнему известно…
Ночью я лежал без сна. Прошлое с настойчивостью злой осенней мухи, больно покусывало мою душу, не давая ей покоя… Хоть один раз… Со стороны посмотреть… Можно будет посмотреть на работу того, кем так похвалялся Ферзь… Оценить конкурента … Искало лазейки в моей обороне желание.
“Зачем я туда лечу?” - в который раз спрашивал я себя. Зачем? Но моя душа металась в странной тоске, не давая ответа на такой, казалось бы, простой вопрос. И я, измученный непонятным состоянием, словно сомнамбула, рассматривал облака за стеклом иллюминатора.
Как и много лет назад, меня обволокла влажная жара, стоило мне только выйти из здания аэропорта. Я, привычным жестом закрыв лицо и спрятав глаза за темными стеклами очков, взял такси.
- «Moon Tower», пожалуйста и побыстрее.
- Как будет угодно, господину. - удивленно ответил мне таксист, с интересом рассматривая меня в зеркало.
Я досадливо вздохнул. Ошибка. Я, не подумав, сразу перешел на его родной язык.
Теперь он меня точно запомнит. Неужели Ферзь прав, и я теряю квалификацию?
***
Заперевшись в номере, я подробно изучал схему здания, помечая всевозможные пути отступления и помечая объекты повышенного наблюдения. С педантичной точностью раз за разом проверяя и перепроверяя себя, я уже исчерпал лимит своих ошибок. Так дилетантски промахнувшись с таксистом, большего позволить себе я не мог.
После, спустившись в ресторан, где должна будет пройти демонстрация, я заказал поздний ужин, отмечая дополнительные детали и, незаметно сканируя зал, отыскивая своего конкурента. Задержавшись взглядом на невысоком брюнете, который старался быть как можно более незаметным, я усмехнулся. А вот и он.
Извечная ошибка - он не учел разницы в менталитете. И, стараясь стать как можно незаметнее, наоборот привлекал к себе ненужное внимание. Восточный мужчина старается подчеркнуть свою значимость и не остаться незамеченным. И эти суетливые непродуманные жесты моментально выдают в нем иностранца.
Я расплатился. Больше тут делать нечего.
Переодевшись в легкие светлые брюки и просторную рубашку, спасающую от жары, я отправился бродить по вечернему городу, изображая праздного туриста.
***
День демонстрации я намеренно пропустил, зная, что именно в этот день охрана трижды проверит и перепроверит любого, кто пусть даже случайно окажется рядом.
Пользуясь свободным днем и стараясь в этот день быть как можно дальше от отеля, чтобы не привлекать к себе внимания, я отправился побродить по базару.
Перебирая струящиеся ткани, любуясь на блеск драгоценностей, вдыхая насыщенный аромат специй, я словно снимал замки, навешанные на дверь, ведущую в прошлое, и перед моими глазами оживали наливаясь цветом и эмоциями картинки из прошлого.
Я зашел в полутемное здание старой кофейни и, утонув в мягком низком диванчике, вдыхая насыщенный аромат кофе, я заказал шиша. Утонув в клубах его дыма, словно отгородившись от действительности я позволил себе вспомнить… И перед моим внутренним взором из наглухо затворенных глубин души возрождались лица.
Малик со своим слепым следованиям традициям.
Наджиха, готовая пойти на все ради своего сына.
Амир, не сумевший усмирить свою гордость.
И я, разгоняя ладонью клубы дыма, развеял и эти образы, которые так перелицевали мою жизнь, но больше они ничего не значили в моей жизни.
Я вспомнил Гайса, таким как первый раз увидел его: невысокий, хрупкий, с бесконечным терпением и покорностью судьбе, и мое сердце тонко защемило. Я, словно очнувшись после долгого бреда, опять остро почувствовал бесконечную нежность. Он - моя светлая часть души.
Шамиль. И его образ принес с собой неутомимое желание жить и чувствовать. Он словно сам источник жизни.
Игорь. И лучики счастья пробили мою душу, окрасив ее привкусом счастья с горчинкой. Как мало мы были вместе и как много ты мне успел дать.
Хамдан…и глубокая вина затопила меня, вспыхивая ярким румянцем на скулах… Хамдан, как я виноват перед тобой, и ты незаживающей, зудящей раной бередишь мое сердце. И болезненный стон сожаления, сорвавшийся с моих губ, заставляет меня вынырнуть из прошлого.
Оставив деньги и нетронутый кофе, я ушел с разворошенной душой. Я словно стянул с нее паранджу, выставив ее на показ и она, остро чувствуя свою незащищенность и стыд, хотела забраться поглубже и спрятаться, но я не позволял. Это садистское удовольствие после почти абсолютной невозможности чувствовать приносило мне извращенное удовольствие… И я опьяненный силой этих эмоций ошалело брел по ночному городу, вызывая недоуменные взгляды у прохожих.
Очнулся я только перед входом в отель. Непривычная тишина сковала холл роскошного здания. И я кожей почувствовал, как напряжение невидимым барьером удерживает людей на месте.
Животный инстинкт самосохранения сиреной взвыл в моем подсознании, заставив меня отшатнутся и попытаться уйти от сюда как можно незаметнее. И я, скрываясь в тени буйной зелени, украшавшей холл, попятился назад.
