- И почему? – с опять разгоревшимся любопытством спросил он. Я решил попробовать сыграть на его любопытстве.

- Я отвечу тебе, но ты мне потом тоже расскажешь то, что я хочу знать. – Он молчал долго, нам успели принести первое блюдо.

- Ладно. – Беря вилку для салата в руку, сдался он.

- Другую вилку, малыш.

Снова румянец и вопросительный взгляд, я мягко подвинул ему нужную.

- Спасибо.

- У Бета была зависимость, мы еле вытащили его два года назад. Теперь серьезным наркотикам он предпочитает книги и музыку.

- Ты так просто об этом говоришь мне, совершенно чужому человеку? – он даже вилку отложил.

- Ты член группы, и это значит семья. Тебе противно?

- Нет. Просто он выглядит совершенно нормальным…

- Если бы ты видел его совсем недавно, полгода назад, ты так бы не сказал.

- Тони, а это нормально? Ну, я хочу сказать, что вот он, бывший наркоман, кстати, я не верю, что они бывают бывшими, а его знает в лицо полземного шара?

- Мы пытались это скрыть, как могли, так что это только в кругу группы. Тебя это шокирует? – я смотрел на него внимательно, он облизал губы.

- Я пробовал.

Я нахмурился, а он тут же замотал головой.

– Нет, не тяжелые, курил, но мне совершенно не понравилось, и я просто не понимаю, что может быть в этом хорошего… вот.

- Давай договоримся, никаких наркотиков, если трудно, не выдерживаешь ритма, устал, просто приди ко мне, и мы все это устраним. Пообещай мне, Шел.

- Обещаю. – Тихо, но твердо прошептал он.

- А теперь ешь.

Он снова взял вилку и наколол кусочек.

- Надеюсь то, что ты заказал, не было раньше обезьяньими мозгами?

- Это нет, но, между прочим, мозги мартышек – деликатес.

Шел скривился.

- Ужас.

- Шел, не думай, что я не задам свой вопрос. – Шкодливо сверкнул глазами.

- Я уже понял, что ты из тех людей, которые никогда не забывают. Спрашивай, но перед этим я хочу кое-что сказать: позволь мне не отвечать на слишком личный вопрос. Ладно?

Я смотрел на него, на его лице была улыбка, еле заметная, почти прозрачная. И очень серьезный взгляд черных глаз.

- Хорошо, но за это ты мне, опять-таки, будешь должен. – Я приподнял бокал и отсалютовал им. Он сосредоточился и смотрел на меня внимательно. – Я, за время нашего знакомства, тоже понял, что ты не ответишь на вопрос о своем настоящем имени. Не скажешь слишком много, но в то же время ответишь честно. Что ты, пройдя столько, до сих пор не разучился краснеть и твое смущение делает тебя все еще живым. Ты обожаешь музыку, но никогда не слышал нас – мне обидно. Но не это главное… сейчас для меня главное понять, почему ты такой?

Он непонимающе открыл ротик.

- Какой?

- Привлекающий внимание. Ты не представляешь, чего мне стоило это произнести.

- Я привлек твое внимание?

Я кивнул в ответ.

– Я не думал, что могу кому-то просто понравиться.

- А я уже давно не жду. – Одними губами прошептал я. – Так почему тебя отдали обратно в приют? – Он рассмеялся.

- Мираж!

- Я хочу знать.

Шел немного погрустнел, потом вздохнул.

- На самом деле, я сам не до конца понял, почему они от меня отказались. Они не могли иметь детей и сначала относились ко мне очень хорошо. Но со временем любовь прошла. Странно, правда? Родительская любовь оказалась ложью, как и вся моя жизнь - серой и монохромной. Я хоть и был маленький, но так и не смог называть их мамой и папой. И даже не плакал при переезде в приют, только флейту сжимал. Она мне всегда была рада и не предавала никогда.

Я встал и взял его за руку, потянул в туалетные комнаты. Как только за нами закрылась дверь, я обнял его.

- Тихо. Я понимаю, что не нужно было настаивать, но мне необходимо было знать. А вот почему ты скрываешь от Андре этот факт? – он уткнулся лицом мне в плечо и глухо проговорил:

- Я не хочу, чтобы он считал меня неспособным, то есть, недостойным родительской любви.

- Шел, что за ерунда? Если они сначала взяли тебя, потом отдали – проблема у этих людей. Не у тебя, Мышка.

- Теперь я стал Мышкой. Расту.

Я улыбнулся в его волосы.

- Умойся, не стоит давать репортерам еще повод облить меня и моих ребят.

- Разве здесь есть репортеры? – удивился Шел, отстраняясь и подходя к раковине.

- О! Ты не заметил ту крашеную особу за столиком у окошка?

- Я не обращал внимания…

Я плавно подошел к нему сзади, и когда он выпрямился, обнял и чуть прижался. Он смотрел в зеркало, на щеках снова был румянец, но вот глаза меня поразили. Черные. Бархатные, манящие. Он меня хотел. Возможно, еще сам не понял этого, но хотел. Я немного повернул его к себе и властно накрыл губы. Он не сопротивлялся и раскрылся охотно, удивительно. Я не скажу, что он слишком доверчив, значит, каким-то своим поступком я заслужил доверие. Знать бы еще, что я сделал, чтобы двигаться в этом же направлении.

Он робко погладил мой язык и подался вперед, обнял за шею. А я понял, что если мы хотим поиграть немного вечером, то сейчас самое время прекратить давить на его бедра. Он вдруг тихо, интимно, немного протяжно застонал мне в рот. Такой тихий звук, приятный. И мальчишка в моих руках вкусный.

Я нехотя оторвался от его припухших губок и поцеловал в висок.

- Пойдем, доедим наш ужин и поедем в студию, мне еще кое-что нужно сделать, а потом я весь твой.

Черные глаза в свете дневной лампы опять были с золотыми искорками, как теплый кофе. Мальчишка был как пьяный сейчас, только кивнул на мое предложение, но руки чуть сильнее сжались на шее.

– Шел?

- Знаешь, я, кажется, улетаю от тебя.

Я улыбнулся.

- Главное держись поближе и все будет хорошо.

Он тихо фыркнул.

Мы вернулись в зал. Журналистка сверкала глазами и что-то усиленно строчила в блокноте. Я могу даже частично представить текст этого шедевра. «У Миража новый любовник!» - сенсация месяца.