– Забавные игрушки, – сказал отец, поднимаясь на палубу, – Хотя, признаюсь, я испытываю к ним определенное недоверие. Хороший меч и много колдовства гораздо надежнее.

Услышав его голос, Джулия встрепенулась – наверное, опять вспомнила своего графа. Она проскользнула поближе к трапу и попыталась разглядеть лицо царя, но тот был закутан в плащ с опущенным капюшоном.

– Привыкнешь, – сказал Меф. – Верви испытывал оружие?

– Да, он стрелял по бумажным мишеням, – с отвращением кивнул царь Нирваны, – По бумажным! Словно нельзя было найти живую дичь.

– Папа, сейчас другие времена, – укоризненно сказал старший Брат Оборотня. – Ну, и как он оценил оружие?

– Говорит, со здешним порохом получается неплохо, но никто не знает, как все повернется в наших краях.

– Должно получиться. Фау – отличный алхимик.

– Надеюсь… – Отец скептически поглядел на вертевшуюся поблизости Джулию. – Сынок, уведи девочку в каюту. Ей совершенно нечего делать на палубе во время рейда.

Возмущенная ведьма вздумала протестовать, ссыпаясь на сексуальное равноправие, однако Мефисто уволок ее подальше от греха и пребывавшего не в духе папани. Джулия, которая слишком долго жила в Калифорнии, продолжала качать права. Она явно отвыкла от строгих законов старого доброго времени, поэтому герцог по-хорошему намекнул:

– Не надо спорить. Наш папа суров, но справедлив. Как закон Ньютона.

Она обиженно засопела, но послушно вошла в свою каюту. Потом вдруг спросила:

– Ты о каком Ньютоне? Я знавала сэра Айзека из Кембриджа. Кажется, он выслужился и стал директором Монетного двора.

– Он самый. Джулия захохотала:

– Смешной был старик. Однажды после хорошей попойки его в шутку скинули с моста. Так он выбрался из воды и придумал целую науку – что-то насчет силы притяжения. Когда я снова приехала в Англию, мы с ним случайно встретились в кабаке. Старый козел пытался погладить мне ляжку и рассказывал, будто все предметы обязательно падают вниз. Ну, я немного поколдовала и доказала, что предметы могут падать во все стороны. Говорят, после этого сэр Айзек стал трезвенником, бросил натурфилософию и занялся богословием.

Оставив ее в каюте, Мефисто запечатал чарами все щели. Раз отец так решил, то нечего Джулии высовываться.

«Господарь» лихо шлепал колесами по дождливым шхерам. Вервольф остался на мостике у штурвала, управляя пароходом в лабиринте неприветливых островов. Отец стоял на баке, по-прежнему завернутый в свой защищавший от внешней магии плащ из драконьей замши.

Пошевелив ближайшие Отражения, глава рода перекинул корабль ближе к дому. Шхеры уступили место скалистому берегу, затянутому дымом пожаров. На рифах запрокинулся килем вбок ржавый остов.

– Все изменилось, – печально резюмировал царь Нирваны. – Я не понимаю очень многого из того, что вижу. Новые народы, новые знания, новые Отражения. Неприятно чувствовать себя чужим.

– Привыкнешь, – повторил старший сын. – Мы поможем. Скоро вся семья будет вместе, и станет легче.

Посмотрев на него с нежной улыбкой, царь осторожно похлопал крыльями, словно и вправду собирался взмыть в небо. Крылья мягко шевелились, задевая на взмахе леера обоих бортов. Мефисто попробовал, и у него тоже получилось. Полузабытое ощущение готовности к полету было немного болезненным, но безусловно приятным. Меф вспомнил, как давным-давно, когда еще был жив дед, а у кронпринца был только один сын, он летел сквозь Отражения, а по бокам неслись родители, и три пары крыльев ритмично посвистывали, рассекая ткань реальности…

– Ты всегда был моим любимчиком, – признался отец. – Да и мать тебя любила сильнее, чем младших.

– Ласки доставались в основном этим карапузам, – сварливо припомнил Меф.

– Младшим – свое, – назидательно сказал отец. – А первенец – это первенец.

– Я не в обиде, – сдался Мефисто. – Просто иногда начинаешь злиться на судьбу, которая так обошлась с нами.

– Ты еще ничего… – Отец вздохнул и убрал крылья. – А вот Фау и Верви разучились принимать древнюю форму. Забыли почти все, чему их учили бедные старые родители.

– Это моя вина, – покаянно сказал Мефисто – За годы изгнания я учил братьев только самому главному, без чего мы не смогли бы выжить. Искусство трансформации в древнюю форму не входило в число важнейших умений.

– Скорее наоборот.

Мефисто пожал плечами и произнес с надеждой:

– Они научатся этому снова?

– Не научатся, а вспомнят, – беззаботно сказал отец. – Ведь вы – наши дети и получили эту способность по наследству. Как две ноги, два глаза и козырное Искусство.

Они помолчали, совместными усилиями проталкивая пароход в следующий пласт Теней. «Господарь» скользил сквозь сплошное облако вязкого тумана, непрестанно пронизываемое разрядами молний. Туман был пропитан резким приторно-сладким ароматом. Издалека доносилось слабое нечеловеческое пение.

– Гадкое место, не нравится мне здесь, – с отвращением сообщил отец. – Нет-нет, не спеши… Да, вот так – теперь можно.

Мощное течение несло «Господаря» по океану, где среди волн играли поющие киты. По левому борту светил маяк – факел в руке статуи бронзового воина. Стая исполинских нарвалов, оборвав свою песню на полуноте, бросилась на пароход, остервенело загребая плавниками, но «Ула Ниро» поднял огромную волну, отшвырнувшую хищников.

Затем они окунулись в изумрудную муть, в которой сновали хвостатые разноцветные искры – точь-в-точь сперматозоиды из учебного фильма для дебильных студентов медицинского факультета. Внезапно из гущи хвостатых вынырнули зубастые шарики, явно вознамерившиеся сожрать пароход. Нирванцы увлеченно расстреляли их огненными плевками Амулетов

– Твоя подружка ленива на выдумку, – слегка обиделся отец – И не стыдно ей посылать против нас эдакую ерунду?

Он неторопливо рисовал новое Отражение море, небо, звезды, берег, диковинных существ в аквамариновых волнах. На темном берегу пульсировали световые потоки, напоминавшие то ли пейзаж ночного города, то ли недра компьютера.

– Хоть какое-то развлечение, – сказал Меф. – Бедняжка старается как может. Вот только может она слишком мало. Тем более в этих краях. Мы ведь уже совсем недалеко от дома

– Да, еще немного – и киллеры Хаоса не смогут нас достать, – согласился царь

Это действительно была зона, примыкающая к сфере господства Золотых Спиралей. Почти родное солнце, почти родной воздух. Последнее усилие – и они оказались в получасе хода от гавани Артаньяна.

Оторвавшись от лабораторного стола, Фауст следил за приближением парохода, стоя на балконе артаньянской крепости. Жалкий замок на горе возле сонного городка Последнее прибежище изгнанников. Скоро он снова станет глухой провинцией. Пришло время перетасовать. Колоду и разыграть новую Партию Больше нет нужды блефовать – имея на руках столько сильных Козырей, можно смело идти ва-банк

«Трепещите, варвары, – злорадно подумал Фауст. – Начинается матч-реванш».