Сославшись на приведенное выше место из Гамильтона, знаменитый географ говорит о пути из Тиреболи в Керасунт[89]: «Чтобы избежать невозможного, а для нагруженной лошади недоступного пути, я предпочел водяной способ: на парусном судне до Керасунта. Пусть будущий путешественник восполнит этот перерыв в обозрении береговой полосы». Но для нашей цели первостепенное значение должно иметь описание озерной области при устьях Кизил-Ирман или Галис, в особенности небольшое пространство между тур. Unich и Самсуном, по словом Риттера, не превышающее 12 миль[90]. Эта местность описана им весьма подробно, причем, ссылаясь на турецкого писателя Евлия-Эфенди[91], Риттер замечает, что дорога к Бафре не описана ни одним путешественником, хотя во времена Евлия Бафра была гаванью Везир-Кепрю. Вся эта область, которую сравнивают с Кара-Тепе Богаз, представляет местность, открытую для исследования в будущем. От Бафры, лежащей на запад от Самсуна, Галис образует настоящую дельту, разделяясь на несколько рукавов. Здесь лежат по обеим сторонам устьев огромные стоячие воды weite Sumpflagunen). Важнейшее озеро на восточной стороне есть озеро Гаммасили, в котором, может быть, следует видеть уже Аппианом упоминаемый λιμην mit der Einfahrt Indschir Burun, вероятно, гавань древних на севере от Сопоршт, а на запад — Аладжим (Zalecus). Здесь находится маленькое озеро со сладкой водой, принадлежащее к дельте главного течения Галиса. Лагуны на восток от Бафры далеко обширнее, чем это показано на карте, и имеют протяжение до 15 миль. Несколько страниц из 18 тома «Землеведения» Карла Риттера могут достаточно свидетельствовать, что в том пространстве, которое должно было бы показать следы большой военной крепости, имевшей в империи первостепенное после трапезундских укреплений значение, не было найдено остатков в то время, когда Гамильтон и изучивший его Риттер путешествовали по береговой полосе южного Черноморья. Трудно, конечно, ждать, объясняется ли это тем, что к началу XIX в. все следы крепости были уничтожены, или тем, что занимающая нас местность не подвергалась надлежащему обследованию и была обойдена. Принимая же во внимание, что мы имеем дело с пограничным укреплением, которое нарочито было возведено для защиты против соседей, становившихся из Синопа, Амасии и Эрзинжана весьма опасными для империи, мы должны представить себе это укрепление настолько значительным, что оно не могло окончательно быть сровнено с землей, хотя бы и подвергалось частым грабежам и нападениям.
Прекрасный и добросовестный путешественник XVII в., известный Евлий-эфенди, посетивший эту местность в 1648 г., тоже не дает сведений об этой крепости[92]. Но его замечание, что крепость Униэ (Оniа), построенная одним из трапезундских императоров, отвоевана у греков Кейкубатом и проч., могло бы скорее относиться к Лимниям, а не к Униэ. Евлий, так же как и европейские путешественники XIX века, утверждает, что самый лучший порт на Черном море находится там, где крепость Шипа, т. е. Бона, Лиман Гамильтона и Риттера[93].
Мы не можем в заключение не обратить внимания на две странички Гамильтона[94], из которых видно, что забытая крепость Лимнии может случайно попасть на глаза какому-либо просвещенному путешественнику.
«Нашедши пристанище, я спросил моего греческого хозяина насчет Демир-Наден или железных руд, которые надеялся найти поблизости, но ничего не мог узнать. Он сказал, что единственно интересный предмет около Униэ есть крепость на вершине высокой скалы, в часовом расстоянии, с удивительной лестницей, драгоценными предметами, банями и т. д., высеченными в скале. Я заинтересовался узнать, что подало повод к такому рассказу, сейчас же нанял в проводники двух мальчиков и достиг после 1 1/2-часовой ходьбы в долине Униэ-су подошвы горы с крепостью. Она находится на вершине высокой почти отвесной скалы, окруженной глубокими расщелинами и лесистыми холмами, покрытыми изредка зеленой травой, и возвышается почти на 500 ф. С южной стороны она соединена узкой полосой земли с холмом, на котором стоит деревня Кале-Кей, но и отсюда крепость стоит на круче в 200 ф. и открывает вид на храм с 4 колоннами, выбитыми на гладкой стене скалы, через которую ведет отверстие в маленькую пещеру, где по преданию жил прежде пустынник. Пещера ныне недоступна. По обеим сторонам храма находятся изображения в красках (ζωγραφηματα, по словам моего хозяина) греческих святых. Верхняя часть холма была до такой степени крута, что мои проводники тщетно искали тропинки на вершину. Поблизости нашел я замечательный ход, пробитый в скале и, очевидно, направлявшийся вниз. В настоящее время он почти доверху наполнен камнями и водой и должен был быть или входом в крепость, или тайным проходом, чтобы доставлять воду в крепость. Мои старания найти в деревне вожака были напрасны, ибо взрослых мужчин не нашлось. Точно так же мы не могли отыскать другой подземный ход, о котором говорили греческие мальчики. Обманутый в моих надеждах недостаточными успехами, сошел я к водоему и думал уже возвратиться в Униэ, как заметил на опушке леса три или четыре почерневшие хижины; это были, к моему изумлению, Еinsenschmiden (καμινοσιηρο), и мой проводник присовокупил, что соседние холмы полны железных руд. Это было истинное удовольствие, и притом такое неожиданное — напасть на халивов с их горными работами и кузницами. Между тем тут никто не работал, и мне не от кого было получить сведения, как и где добывалась медь. Хотя было поздно, когда я возвратился домой, тем не менее я решился вследствие сделанных наблюдений остаться еще на день в Униэ, чтобы ознакомиться с вопросом обработки железных руд. Мой греческий хозяин выразился с чисто восточной непоследовательностью, что горы наполнены железом»[95].
Нам следует теперь возвратиться к отмеченным выше местам Панарета и попытаться анализировать их и объяснить их частью из них самих, частью из параллельных текстов. Лимнии, очевидно, принадлежали к разряду тех крепостей, возникших по требованию условий времени и имевших целью защиту против турецких набегов, о которых дает понятие прекрасная страница из книги проф. Рамзэя[96]. Направление дорог определялось соображениями легкого сосредоточения войск различных провинций вдоль дороги, которая была защищена крепостными сооружениями. Те, которые я видел, говорит автор, обыкновенно представляли одинаковый характер: все поставлены на высокой отвесной скале и представляли огромную естественную защиту, но они не могли выдерживать продолжительной осады, хотя фактически были недоступны для штурма. Такие крепости были весьма приспособлены против того характера военных набегов, которым подвергалась Малая Азия со стороны сасанидских и сарацинских войск; это были обыкновенно совершенно разбойнические экспедиции, кончавшиеся к концу осени. Серия крепостей, которые не могли быть взяты как только блокадой и голодом, составляли удивительную систему защиты против таких врагов. Вследствие этого подобные крепости были ядром новых городов, и значение их постепенно вырастало в византийский период, когда города из-за малой их способности к обороне были оставляемы жителями или обращались в простые деревни.
Множество местных и географических названий с именем Λιμναι можно найти в книге Рамзэя. И притом не подлежит сомнению то обстоятельство, что наименование Λιμναι указывает на озерную систему, т. е. на соединение в данной местности по крайней мере двух озер[97].
Как показано было выше, в первый раз о Лимниях Панарет упоминает под 1297 г. Место Панарета получает более яркое значение, если мы поставим в нем на первое место вторую часть, за ключающуюся в том, что в царствование Иоаннa, правившего 18 лет и умершего в Лимниях в 1297 г., турки-сельджуки овладели частью империи, назы ваемой Халивия, и производили такие опустошо ния в стране, что целые области остались необитаемыми для людей и животных. Можно, таким образом, думать, что Лимнии возникли как крепость в это время и что они построены были для защиты части Халивии от турок. Очевидно, для дальнейшего получает особенный интерес выяснение географического термина Халивия. Так называлась область, идущая к югу от мыса Ясона, где было построено укрепление Бона с одной стороны и ряд береговых крепостей в направлении к Самсуну, между прочим Униэ и Лимнии. К югу от этой узкой береговой полосы обширная область, орошаемая течением реки Лирис и верховьями соединяющая эту область с Эрзинжаном и Камахой, Халивия с главным городом Неокесария (Никсар). Это страна железной руды, известная из древности чудесными рассказами. Напор на эту береговую полосу со стороны турок был тем опаснее, что греческие владения в XIII в. были обнажены со всех сторон и могли держаться лишь благодаря уступкам, союзным и родственным договорам и тщательному содержанию построенных здесь крепостей. Лимнии, достроенные в устьях Лириса, служат ключом позиции и были особенно важны в смысле защиты западной границы империи. Точное положение ее остается неизвестным. По всей вероятности, они сменены были появившимся в турецкое время на течении той же реки городом Чершембе. Во всяком случае, не подлежит сомнению, что Лимнии находились на этом сторожевом пункте.
