— А вы чем это оправдываете? Ответьте, сэр!

— Это не требует оправданий. Лунная колония уже многократно окупила себя. Все лунные предприятия приносят доходы своим акционерам: и Шахты Артемиды, и Космические пути сообщений, и Компания обеспечения космических полетов, и туристическая корпорация «Диана», и Корпорация исследований в области электроники, и Лунные биологические лаборатории, не говоря уже о Лабораториях Резерфорда, — можете поинтересоваться. Согласен, Программа космических исследований иногда пощипывает налогоплательщиков, поскольку является объединенным владением правительства и Фонда Харримана.

— Ах, так вы признаетесь в этом! А здесь важен принцип!

У Аллана невыносимо горели ноги.

— Принцип, принцип! Есть только один принцип: научные работы всегда окупались.

Он повернулся спиной к собеседнику и положил себе еще гусиной печенки. Кто-то тронул его за плечо. Аллан узнал старого школьного друга.

— Здорово ты отбрил старину Битла, поздравляю. Так ему и надо: он ведь, кажется, радикал.

Аллан улыбнулся:

— Все же не следовало выходить из себя.

— Ты его хорошо отделал. Слушай, Аллан, завтра вечером я собираюсь совершить экскурсию с парочкой приезжих клиентов по злачным местам. Поехали, а?

— Спасибо, но мы уезжаем в деревню.

— Как же можно упускать такой случай? Столько времени быть погребенным на Луне и не позволить себе самых невинных удовольствий после этакой тоски!

Аллан почувствовал, что краснеет.

— Спасибо за предложение, но… ты видел когда-нибудь зал с видом на Землю отеля «Лунная гавань»?

— Нет. Собираюсь съездить. Разумеется, когда разбогатею.

— Вот это настоящий ночной клуб. Видел ты когда-нибудь, как танцовщица взмывает на тридцать футов и медленно опускается, кружась в воздухе? Пробовал коктейль «Лунатизм»? Видел, как работают жонглеры при малой силе тяжести?.. — Аллан встретился взглядом с глазами Джо, сидевшей в другом конце комнаты. — Извини, старик, жена ждет. — Он отвернулся от приятеля, а затем бросил через плечо: — Кстати, «Лунная гавань» — не ночлежка для космонавтов, а вполне респектабельный «звездочный» отель. Он даже занесен в каталог «Дункан хайнес ассошиэйшен».

Джо была бледна.

— Милый, уведи меня. Задыхаюсь. Совсем расклеилась.

— Пошли.

Они извинились и уехали.

Утром Джо проснулся с сильным насморком, и для поездки в деревню пришлось взять воздушное такси. Под ними плыли низкие облака, но над облачной пеленой сияло солнце. Яркое солнце и усыпляющий рокот вертолета вновь наполнили их радостью.

Аллан нарушил мечтательное молчание:

— Забавно, Джо! Меня ни за какие коврижки не заманить обратно на Луну, но вчера я поймал себя на том, что стоит лишь раскрыть рот — и я яростно защищаю все лунное.

Она кивнула:

— Я тебя понимаю. Честное слово, Аллан, кое-кто из этих людишек ведет себя так, будто считает, что Земля плоская. Одни из них просто ничему не верят, а другие так ограничены, что ничего не понимают. Не знаю, кто меня больше бесит.

Стоял легкий туман, когда они приземлились. Домик встретил их уютом. Агент Джо к приезду хозяев разжег камин и набил холодильник всякой снедью. Через десять минут после посадки они уже пили горячий пунш и наслаждались покоем и теплом.

— Ну вот, — сказал, сладко потягиваясь, Аллан, — все в порядке. И в самом деле, как здорово вернуться!

— Гм-м… Все хорошо, кроме этой дороги.

Новое супершоссе для скоростных грузовых и легковых машин было проложено всего в пятидесяти ярдах от их домика, и рев мощных дизелей, одолевающих подъем, был слышен великолепно.

— Да забудь ты об этом шоссе. Повернись к нему спиной и смотри на лес.

Они уже настолько привыкли к ходьбе, что могли наслаждаться короткими прогулками. Им повезло: стояло теплое бабье лето. Уборщица попалась молчаливая и работящая. Аллан разбирал материалы трехлетних исследований, готовясь приступить к своей книге. Джо помогала ему с расчетами, снова привыкала к стряпне, спала и отдыхала.

В день, когда засорился туалет, ударили первые заморозки.

Они обратились к деревенскому водопроводчику, который пообещал заглянуть на следующий день. Пока же пришлось прибегнуть к маленькому уютному строению — реликту древних времен, стоявшему возле поленницы. Там жили полчища пауков.

Водопроводчик их не порадовал:

— Новый унитаз. Новую трубу. Стоит сменить и остальную арматуру. Пятнадцать-шестнадцать сотен долларов. По предварительному подсчету.

— Хорошо, — сказал Аллан, — начнете сегодня же?

Водопроводчик расхохотался:

— Я вижу, мистер, вам невдомек, как трудно в наше время раздобыть материалы и рабочих. Только весной, когда земля оттает.

— Это невозможно, друг. Во сколько бы ни обошлось, делайте сейчас.

Местный житель пожал плечами:

— Ничем не могу быть полезен. До свидания.

Когда он ушел, Джо взорвалась:

— Аллан, он просто не хотел нам помочь!

— Что ж, возможно. Вызову кого-нибудь из Норвока или даже из Нью-Йорка. Не можем же мы всю зиму бегать по снегу в эту избушку на курьих ножках.

— Очень надеюсь, что не придется.

— Конечно нет. Ты и так уже один раз простудилась, — Аллан мрачно уставился на огонь. — Боюсь, что это я сам виноват и мое чувство юмора.

— Как так?

— Знаешь, все стали подсмеиваться над нами, когда пронюхали, что мы с Луны. Мне-то наплевать, но все же иной раз становится не по себе. Помнишь, на прошлой неделе я ходил в деревню?

— Что же случилось?

— Они взяли меня в оборот в парикмахерской. Сначала я и ухом не повел, а потом что-то во мне взыграло. Начал я им рассказывать про Луну. Вспомнил бородатые анекдоты насчет червей — обитателей вакуума, про окаменелый воздух. До них не сразу дошло, что я их дурачу, а когда дошло, все обозлились. Наш друг — специалист по санузлам — тоже был в той же компании. Очень сожалею, малышка.

— Ничего. — Джо поцеловала мужа, — Если мне придется пробираться в туалет по снегу, то сознание, что ты хоть немного отыгрался на них, будет меня согревать.

Водопроводчик из Норвока оказался более деятельным, но дождь и последовавший за ним мокрый снег сильно задержали работу. Аллан и Джо простудились. На девятый день после аварии Аллан сидел за письменным столом, когда услышал скрип двери. Значит, вернулась Джо с покупками. Он продолжал трудиться, но вскоре спохватился, что жена так и не вошла в комнату со своим обычным: «Привет!». Пришлось идти выяснять, в чем дело. Джо, сидя на кухонной табуретке, тихонько плакала.

— Милая, — сказал он настойчиво, — родная моя, что случилось?

Она подняла взгляд:

— Тебе лучше не знать.

— Высморкайся. Теперь вытри глаза. Чего это мне лучше не знать? Что произошло?

Она заговорила, отмечая знаки препинания взмахами носового платка. Сначала лавочник сказал, что у него нет губок для мытья посуды. Потом, когда она ему на них показала, он стал уверять, что губки проданы. Наконец, он прошелся по адресу тех, кто «приглашает в деревню чужих рабочих и отбивает хлеб у честных людей». Джо разозлилась и напомнила эпизод в парикмахерской. Лавочник стал еще суровее.

— «Леди, — сказал он мне, — не знаю, были ли вы с мужем на Луне или нет. Меня это не интересует, как и ваши деньги». Ох, Аллан, как мне плохо!

— Ну, сейчас ему станет куда хуже, чем тебе! Где шляпа?

— Аллан, никуда я тебя не пущу! Не хватало еще, чтобы ты ввязался в драку.

— Я не позволю ему грубить тебе!

— У него не будет такой возможности. Ох, милый, я так старалась делать вид, что все в порядке, но больше не могу. Я тут не останусь. И не только из-за лавочника, а из-за холода, тараканов и постоянного насморка. Я так измучилась. И ноги все время болят… — Она опять заплакала.

— Вот те раз! Ну так уедем, родная. Поедем во Флориду. Я буду кончать книгу, а ты — загорать на солнце.

— Не хочу во Флориду! Я домой хочу!