Но не прыгнула. А так и осталась сидеть в задумчивости со сложенными крыльями. Я должна была признать, что Мэри отчасти права — Джефф действительно был занят только… этой землеройкой. Так что рано или поздно он отбудет на Землю и с «Джоунс и Хардести» будет покончено. Но тут я напомнила себе, что собиралась стать конструктором космических кораблей, как папа, задолго до того, как мы объединились с Джеффом. Я ни от кого не зависела и могла вести дело совершенно самостоятельно, подобно Жанне д’Арк или Лизе Мейтнер. Я почувствовала себя лучше… холодная, суровая гордость, как у Люцифера из «Потерянного Рая».

Я узнала красивые с серебром крылья Джеффа, когда он был еще далеко, и хотела улизнуть потихоньку. Но Джефф, если захочет, все равно меня догонит, поэтому я решила: «Холли, не будь дурой! С чего это ты должна удирать?.. Будь просто подчеркнуто вежлива».

Он приземлился рядом, но ко мне не приблизился.

— Привет, Одна Десятая.

— Привет, Нуль. Ну что, много украл за последнее время?

— Всего-навсего Городской банк, но меня заставили водворить его на место, — он нахмурился и добавил: — Холли, ты на меня злишься?

— Да что ты, Джефф, с чего ты взял?

— М-мм… Мэри Длинный Язык что-то такое болтала.

— Она? Не обращай внимания на то, что она несет. Это всегда наполовину вранье, наполовину пустая болтовня.

— Да, с серым веществом у нее плоховато. Так, значит, ты на меня не злишься? Послушай, сделай доброе дело. Помоги одному моему другу, одной клиентке… Она хочет научиться парить на крыльях.

Я сделала вид, что обдумываю его просьбу.

— Я ее знаю?

— Да-да. Дело в том, что ты-то нас и познакомила. Ариэль Брентвуд.

— Брентвуд? Джефф, тут ведь столько туристов. Дай вспомнить. Такая высокая девушка? Блондинка? Хорошенькая?

Он улыбнулся во весь рот, как дурак, и я чуть его не столкнула.

— Вот-вот, как ты точно ее описала!

— Припоминаю… Она думала, что я понесу ее сумки. Но зачем тебе помощь, Джефф? Мне она показалась очень способной, с хорошим чувством равновесия.

— Да, конечно, все это так и есть. Но видишь ли, я хочу, чтобы вы друг друга получше узнали. Она… она очень хорошая, Холли. Настоящий человек. Ты ее полюбишь, когда лучше узнаешь…

Если бы не мое хорошее воспитание, я бы ответила: «Пошел вон, дурак безмозглый! Мне нет дела до твоих земных подружек». Но вслух я произнесла:

— Ладно, Джефф.

Итак, я стала учить Ариэль Бренвуд летать! Эти так называемые «крылья», которыми туристам разрешено пользоваться, практически лишены органов управления, а их площадь составляет пятьдесят квадратных футов. Хвост мало того что неподвижен, он еще и отклонен кверху, так что если вы остановитесь в воздухе (что почти невозможно), то приземлитесь на ступни ног. Все, что может турист, — пробежать несколько ярдов, оттолкнуться (это получается само собой) и скатиться вниз по воздушной подушке. Зато потом будет рассказывать внукам, как он летал по-настоящему, словно птица…

Так «летать» и обезьяна научилась бы.

Я унизилась до того, чтобы напялить на себя эти идиотские штуки. Потом поднялась по Детскому эскалатору на сто футов, продемонстрировав Ариэль, что с их помощью действительно можно «летать». После этого я с радостью их скинула, помогла Ариэль застегнуть комплект большего размера и надела свои красавцы. Джеффа я отослала (два инструктора — это чересчур), но, увидев на ней крылья, он опустился возле нас.

Я подняла на него взгляд.

— Опять ты?

— Здравствуй, Ариэль. Приветик, мелочь. Тебе не кажется, что ты слишком сильно затянула плечевые ремни?

— Кто здесь тренер — я или ты? Если хочешь помочь, стряхни свои цветастые плавники и надень то же, что и Ариэль… Я на твоем примере буду объяснять, чего не следует делать. А нет, так заберись на двести футов вверх и оставайся там — как-нибудь обойдемся без советов празднолетающих.

Джефф надулся, как маленький, но Ариэль меня поддержала.

— Делай, как говорит инструктор, Джефф. Будь молодцом.

Глайдеры он не надел, но и не отстал. Кружил рядом, не сводя с нас глаз, пока ему не влетело от дежурного распорядителя за то, что он торчал в туристской зоне.

Надо отдать Ариэль должное — она была прилежной ученицей. Я поймала себя на мысли, что, пока думала только о том, как ее научить, она мне даже нравилась. Она очень старалась и благодаря хорошим рефлексам и развитому чувству равновесия быстро все схватывала. Я сказала об этом, и она скромно призналась, что когда-то занималась балетом.

Около полудня она спросила:

— Можно мне попробовать настоящие крылья?

— Ну ты даешь, Ариэль. Нет, не стоит.

— Почему?

Я не нашлась что ответить. Она полностью освоила все, что можно, с этими ужасными глайдерами. Чтобы учиться дальше, ей нужны настоящие крылья.

— Ариэль, это опасно. Поверь, это совсем не то, что ты делала до сих пор. Ты можешь удариться или даже разбиться.

— А отвечать будешь ты?

— Нет, ты же дала расписку.

— В таком случае я хочу попробовать.

Я прикусила губу. Расшибись она без моей помощи, я не проронила бы и слезинки. Но она — моя ученица… это малость попахивало Давидом и Урией[51].

— Ариэль, я не могу тебе этого запретить, но я снимаю крылья и умываю руки.

Теперь уже она прикусила губу.

— Если ты так настроена, я не буду тебя упрашивать. Может быть, Джефф поможет?

— Конечно, — выпалила я, — если он такой дурак, как я о нем думаю.

Выражение ее лица изменилось, но она ничего не сказала, потому что рядом появился Джефф.

— О чем спор?

Мы хором стали объяснить, в чем дело, но только сбили его с толку — он решил, что это моя идея, и начал на меня орать: я что, спятила? Я хочу, чтобы Ариэль разбилась? Соображаю я или нет. Я рявкнула:

— Заткнись! — потом добавила тихо, но твердо: — Джефферсон Хардести, ты просил меня позаниматься с твоей приятельницей, и я согласилась. И нечего теперь встревать. Не думай, что я позволю разговаривать с собой подобным тоном. А теперь мотай отсюда. На взлет — и крылышками, крылышками!

Он насупился и произнес:

— Я категорически запрещаю.

За время воцарившегося молчания можно было медленно сосчитать до пяти. Потом Ариэль спокойно сказала:

— Пошли, Холли, раздобудем мне какие-нибудь крылья.

— Пошли.

У всех, кто летает, крылья, естественно, свои. Напрокат их не выдают. Правда, можно купить уже бывшие в употреблении: дети из них выросли или еще что-нибудь в этом роде. Я разыскала мистера Шульца и сообщила, что Ариэль собирается купить крылья. Но я ей этого не позволю, пока она их не испробует. Перебрав сорок с лишним пар, я нашла комплект, который стал мал Джону Квивераз, — я знала, что эти крылья в порядке, но тем не менее тщательно их проверила.

Помогая ей с хвостовым оперением, сказала:

— Ариэль, все-таки зря мы это затеяли.

— Знаю. Но нельзя же, чтобы мужчины думали, будто мы у них под каблуком.

— Да, пожалуй.

— На самом-то деле, так оно и есть. Но только им незачем об этом знать. — Она пробовала хвостовое управление. — Лопасти раскрываются большими пальцами ног?

— Да. Но ты этого не делай. Просто держи ноги вместе, вытянув носки. Понимаешь, Ариэль, по-настоящему ты еще не готова. Сегодня будешь лишь парить. Обещаешь?

Она посмотрела мне в глаза:

— Буду делать только то, что ты мне позволишь… даже не буду трогать крылья, пока ты не разрешишь.

— О’кей. Готова?

— Готова.

— Прекрасно. Ой, Господи, ну и маханула же я. Ведь они не оранжевые.

— А это имеет значение?

— Еще какое.

Далее последовало утомительное выяснение отношений — мистер Шульц не желал опрыскивать крылья оранжевой краской для какой-то там пробы. Ариэль окончила спор тем, что купила их не пробуя, но потом пришлось ждать, пока краска высохнет.

Мы вернулись к вышке, и Ариэль взлетела. У нее отлично получилось, она споткнулась всего один раз при посадке. Джефф все время торчал поблизости, выписывая над нами восьмерки, но мы не обращали на него никакого внимания. Очень скоро она научилась заворачивать в широком плавном вираже. Наконец, я опустилась рядом с ней и спросила: