Военные действия против Франции протекали неудачно для коалиции. После поражения союзных войск 2 декабря 1805 г. при Аустерлице Австрия капитулировала и заключила унизительный мир с Наполеоном. Русские войска были отведены в пределы России, а в Париже начались русско-французские переговоры о мире. 8 июля 1806 г. был заключен мирный договор между Россией и Францией, однако Александр I отказался его ратифицировать, и Россия формально продолжала оставаться в состоянии войны с Францией. Летом 1806 г. Наполеон захватил Голландию и западногерманские княжества, и осенью образовалась четвертая коалиция против Франции (Пруссия, Англия, Швеция и Россия), однако воевать пришлось только Пруссии и России. В середине октября в двух сражениях прусские войска подверглись полному разгрому. Фридрих-Вильгельм III бежал к границам России. Почти вся Пруссия была оккупирована французами. Русской армии пришлось одной в течение семи месяцев вести упорную борьбу против превосходящих сил французов.
Наполеону удалось оттеснить русские войска к Неману, но и французская армия понесла столь значительные потери, что Наполеон не решился тогда войти в пределы России. 25 июня 1807 г. в Тильзите между Россией и Францией были заключены мирный и союзный договоры. По настоянию Александра I Наполеон согласился сохранить самостоятельность Пруссии, хотя территория ее была сокращена наполовину. Неблагоприятные для России условия Тильзитского мира и союзного договора вовлекали ее в фарватер политики Наполеона, ограничивали самостоятельность Александра І в международных делах, вели к внешнеполитической изоляции. Особенно тяжелые последствия вызвало присоединение в 1808 г. России к континентальной блокаде, что причинило существенный ущерб экономике страны, поскольку Англия была ее главным торговым партнером.
Тильзитский мир наносил серьезный удар по международному престижу России, уязвлял и патриотические чувства. Популярность Александра I резко упала. Поднялся всеобщий ропот. «Вообще неудовольствие против императора более и более возрастает, — доносил шведский посол Стединг своему королю, — и на этот счет говорят такие вещи, что страшно слушать». По свидетельству русского современника, «от знатного царедворца до малограмотного писца, от генерала до солдата, все, повинуясь, роптало с негодованием»[35]. Французский посол в Петербурге герцог Р. Савари писал: «Видна оппозиция решительно против всего, что делает император». В 1807 г. распространялся в списках «Проект обращения» дворянства к императору, с требованием проявлять твердость во внешнеполитических вопросах[36]. Поговаривали даже о возможности дворцового переворота и возведении на престол умной и энергичной сестры Александра I Екатерины Павловны, жившей в Твери. По данным французского историка А. Вандаля, усердно собирал и распространял слухи о «заговоре» против русского царя герцог Савари[37].
Александр внимательно следил за настроениями различных кругов и собирал об этом сведения. Еще в 1805 г., уезжая на войну, он создал Временный комитет высшей полиции для наблюдения за общественным мнением, толками среди публики. После Тильзитского мира этот комитет был преобразован в Комитет общественной безопасности, которому вменялась в обязанность и перлюстрация частных писем[38].
В правящих кругах, однако, прекрасно понимали, что соглашения 1807 г. знаменовали лишь передышку перед новым военным конфликтом с наполеоновской Францией. «Тильзитский мир для Франции, — писал Сперанский, — всегда был мир вооруженный. Вероятность новой войны между Россией и Францией возникла почти вместе с [этим] миром: самый мир заключал в себе почти все элементы войны».
Ни к одной из войн Наполеон не готовился так тщательно, как к походу на Россию, прекрасно отдавая себе отчет в том, что ему предстоит иметь дело с сильным противником. Под ружье он поставил 1200 тыс. солдат. Около 650 тыс. составивших так называемую Большую армию были двинуты к русским границам. В России знали о всех деталях подготовки Наполеона к войне. Царский посол в Париже князь А. Б. Куракин начиная с 1810 г. регулярно, дважды в месяц доставлял точные данные о численности, вооружении и дислокации французских войск, ценные сведения он за крупные денежные суммы получал от Талейрана — министра иностранных дел в наполеоновском правительстве.
В России знали примерные сроки вторжения французской армии. Распространенное в литературе мнение о «внезапности» нападения Наполеона несправедливо. Неверно также и утверждение, будто вторжение произошло «без объявления войны»: за несколько дней до него Наполеон официально сделал такое объявление. Но Россия к этой войне не была готова, хотя с 1810 г. полным ходом шло перевооружение русской армии, укрепление ее западных границ, строительство крепостей, устройство складов боеприпасов, фуража и продовольствия. Однако тяжелое финансовое положение страны не позволило выполнить эту программу. Архаическая рекрутская система не могла подготовить необходимые резервы.
Александр I не блистал военными талантами. Современники отметили закономерность: там, где он непосредственно находился, его войска терпели неудачи. Во время Тильзитской встречи Наполеон прямо сказал Александру: «Военное дело — не Ваше ремесло». В сущности такого же мнения придерживались и трезво мыслящие русские военные и государственные деятели и даже члены царской семьи.
В преддверии войны Александр имел долгую беседу со Сперанским и в частности спросил, что он думает о предстоящей войне и принимать ли ему, императору, непосредственное руководство военными действиями. Сперанский советовал Александру не брать командование лично на себя, а создать Боярскую думу и ей поручить вести войну, при этом «имел дерзость» расхваливать «воинственные таланты» Наполеона, чем сильно уязвил самолюбие царя[39].
Первая акция Александра при известии о вторжении французских войск — предложение Наполеону мира; с письмом императора к Наполеону был направлен генерал А. Д. Балашов. Впрочем, Александр не верил в успех этой миссии, надеясь лишь выиграть время. Присутствие царя в армии сковывало действия русского командования. Александр нашел в себе мужество внять доводам влиятельных лиц и членов царской семьи, но его отъезд из армии преследовал и другую цель — возложить ответственность за первые неудачи и отступление русских войск на своих генералов. Не мог Александр не прислушаться и к голосу общественности, требовавшей назначить главнокомандующим М. И. Кутузова, которого он особенно не жаловал после Аустерлица. «Общество желало его назначения и я его назначил, — сказал он генерал-адъютанту Е. Ф. Комаровскому. — Что же касается меня, то я умываю руки». При этом Александр сетовал, что в молодости не отдали его к Суворову или Румянцеву: «Они меня научили бы воевать»[40].
Находясь в столице, Александр был в курсе всего, что происходило в действующей армии, отнюдь не довольствуясь официальными донесениями ее командующих. Верный своему принципу противопоставлять одних лиц другим, Александр, передав командование М. Б. Барклаю де Толли, начальником штаба назначил его соперника генерала А. П. Ермолова с правом личного доклада императору; назначив главнокомандующим Кутузова, начальником штаба поставил личного его недруга генерала Л. Л. Беннигсена, доносившего царю о всех шагах Кутузова.
Русские войска с боями, организованно и в полном боевом порядке отступали. Наполеон убедился еще до подхода к Смоленску, что предстоит длительная и изнурительная кампания. Из Смоленска он отправил пленного генерала П. А. Тучкова к Александру I с предложением мира, но оно осталось без ответа. Позже Наполеон, находясь в Москве, несколько раз обращался к царю с подобными предложениями, но все они были отвергнуты. Еще перед началом войны, видя ее неизбежность, Александр заявил: «Я не начну войны, но не положу оружия, пока хоть один неприятельский солдат будет оставаться в России». Когда война разразилась, он неоднократно заявлял о своей готовности «истощить все силы империи, дойти до Камчатки», но не заключать мира с Наполеоном. Узнав о взятии Москвы, Александр сказал: «Я отращу себе бороду и лучше соглашусь питаться картофелем с последним из моих крестьян, нежели подпишу позор своего отечества»[41].
