Мик открыл рот от удивления. Оглянувшись, он увидел, как Морган спрыгивает с фургона. За первым груженым фургоном тянулись еще два.

Морган ловким прыжком преодолел пространство между бечевником и баржей.

– Вот! – сказал он, широко махнув рукой. – Три фургона груза для «Кошечки». После того как мы их разгрузим, я привезу еще два.

– Морган! – восхищенно воскликнула Кэт. – Как тебе это удалось?

– Лучше скажи, парень, что там у тебя? – подозрительно спросил Мик.

– Рулоны ткани, в основном плательной.

– Рулоны ткани? – Кэт нахмурилась. – И кто дал тебе этот груз? Что-то я никогда не слышала, чтобы по каналу возили ткани.

– Это ткани местной швейной фабрики «Бремертон и сыновья». Кризис поставил их на грань разорения, и они…

– Если они разорены, – перебила Кэт, – как же они заплатят нам за перевозку?

– Я договорился с ними по-другому.

– Я что-то не совсем понимаю.

– Отсюда мы едем на запад, в Буффало, а по пути будем продавать ткани.

– Продавать?! – взревел возмущенный Мик. – Черт возьми, Морган! Мы судовладельцы, а не торгаши!

– Он прав, Морган, – сказала Кэт. – Наше дело – возить грузы, а не продавать их. Этим пусть занимаются на суше.

– Да, я понимаю, но сейчас тяжелые времена. Мы заработаем на продаже пятьдесят процентов от всей выручки.

– А что, если мы ничего не продадим? Тогда получится, что мы прокатимся в Буффало впустую.

– Нет, продадим! Все до последнего рулона! Если не получится раньше, то в Буффало уж наверняка. Этот городок – перевалочная база для переселенцев на запад. С каждым днем их становится все больше, и они скупают все подряд.

– Ты меня этим не убедишь, парень! – взорвался Мик. – Мы не торгаши, черт возьми, дойдет до тебя или нет?

– Если это ниже вашего достоинства, можете не торговать, – раздраженно заявил Морган. – Я и один справлюсь.

Кэт задели его слова.

– Дело не в том, что мы считаем это ниже своего достоинства, – сказала она.

– Ты не считаешь, а я считаю! – бушевал Мик. – Я судовладелец и никогда не опущусь до торговли тряпками!

– Не будь таким заносчивым, Мик, – одернула Кэт отца. – На данный момент нам особенно нечем гордиться. Возможно, Морган и прав. Давай хотя бы подумаем над этим.

– Подумаем? – Мик вытаращил глаза. – И от кого я это слышу? От собственной дочери! Просто невероятно!

– Не горячись, Мик. – Кэт устало вздохнула. – Ты знаешь, я люблю работу на барже, но на ней свет не сошелся клином.

– А для меня сошелся. Это благородная работа.

– Не спорю, но ведь ты не всегда работал на канале. Сначала ты был учителем. Что, разве это менее достойная работа?

– Нет, конечно, учитель – лучше, чем торгаш. Все, прекрати, не желаю больше слушать! Я вижу, ты спелась с этим прохвостом. Ну и ради бога – делайте что хотите, а я ухожу!

Мик спрыгнул с баржи на берег. Кэт стояла, уныло глядя ему вслед.

– Когда он сердится или делает вид, что сердится, он начинает говорить, как малограмотный ирландец. – Она вздохнула. – Пошел в ближайшую пивную!

– Не волнуйся, Кэт, – успокоил Морган. – Я прослежу, чтобы он вернулся не слишком пьяный. То есть, конечно, если ты еще не гонишь меня с баржи.

Резко развернувшись, Кэт встретилась с его взглядом.

– Ты хочешь сказать, если я согласна с твоим планом?

– Не обязательно, можешь и не соглашаться. – Морган пожал плечами. – Но хотя бы подумай над этим.

– Да что тут думать? Ты нарисовал такие радужные перспективы. Я согласна. Но предупреждаю, мистер Кейн, – строго сказала она, – будет лучше, если твой план сработает. Если мы зря прокатаемся в Буффало и не продадим товар, мне придется продать «Кошечку Карнахэна». И значит, мы с Миком останемся без работы.

– До этого не дойдет. Мы продадим все ткани, до последнего ярда – я обещаю!

И Морган старался, Кэт не могла не признать это. Где бы они ни причалили, он рано утром уходил с баржи, гладко выбритый, чисто одетый, с рулоном ткани под мышкой. Но в первых трех городках Морган не продал ни единого ярда ткани.

Мик ворчал, Кэт молча хмурилась, но Морган не терял оптимизма.

– Я продам эти ткани, не волнуйтесь! – упрямо твердил он.

На четвертом причале он вернулся на баржу рано – к полудню. Приехал на телеге вместе с каким-то мужчиной. Телега встала на берегу рядом с «Кошечкой», Морган спрыгнул на землю и легко взбежал на палубу. Улыбаясь, он показал рукой на мужчину в телеге.

– Это мистер Холт, владелец местного магазина. Он возьмет десять рулонов клетчатого льна.

– Морган, ты молодец! – Кэт захлопала в ладоши от радости.

Ей хотелось броситься ему на шею и поцеловать.

– Подожди радоваться, сначала дослушай до конца. – Морган смущенно потер кулаком подбородок. – Дело в том, что у мистера Холта нет… э… наличных денег.

– Что? Еще одна кредитная сделка? – вскричала Кэт.

– Не совсем. Мистер Холт хочет обменять наши ткани на свой товар – расплатиться не деньгами, а товаром. Он предлагает очень выгодные условия.

– И какой же у него товар? – спросила Кэт, подозрительно сощурившись.

– У него… цыплята. В тележке несколько клеток с цыплятами. И еще поросенок.

Мик, стоявший рядом, издал приглушенный возглас.

– Цыплята? – ошарашено переспросил он. – Поросенок?

– Где-нибудь на берегу Эри мы продадим их за наличные. – Морган неуверенно засмеялся. – А если не продадим, так съедим сами.

– Цыплята! Поросенок! Боже правый, этот человек хочет превратить «Кошечку» в свинарник!

Видя, что отец вот-вот взорвется от бешенства, Кэт торопливо замахала руками:

– Погоди, Мик, не заводись! Давай дослушаем его до конца.

– Не заводиться? Легко сказать – не заводиться! Если этот парень будет продолжать в том же духе, я пойду в Буффало пешком. Я не поплыву на одной барже со свиньей!

– Но, Мик, ты же спишь ночью на одной барже с мулами и ничего, – резонно заметил Морган. – Держишь их в конюшне на носу судна. Что такого случится, если временно поселить здесь цыплят и поросенка?

– Временно, мистер Кейн? – спросила Кэт с улыбкой. – Сколько можно кормить нас обещаниями? Сначала ты притащил на баржу ткани и обещал их быстро продать, теперь меняешь ткани на животных и опять обещаешь – продать их за деньги.

– В бартерной системе нет ничего плохого, Кэт. Испокон веков люди меняют товар на товар.

Морган тоже улыбался, и Кэт вдруг почувствовала раздражение. Похоже, он совершенно уверен, что она опять согласится с его сумасбродной идеей. У него была невыносимая привычка читать ее мысли.

– И кто же будет кормить цыплят и поросенка? – спросила она, поджав губы.

– Я, конечно, – спокойно ответил Морган. – Ты же знаешь, я вырос на ферме.

Кэт уставилась на него:

– Нет, не знаю! К тебе что, вернулась память, и ты молчал?

Он взглянул на нее сначала испуганно, потом озадаченно:

– Нет, не совсем. Но я почему-то знаю, что вырос на ферме, и в мои обязанности входило кормить птицу и скот.

Помогая мистеру Холту выгружать клетки с цыплятами и поросенка, Морган мысленно ругал себя за допущенную оплошность. Он проговорился и чуть не выдал себя. Врать не так-то просто: надо постоянно быть начеку. Конечно, большой беды не случится, если он признается, что к нему вернулась память, но с момента нападения прошла почти неделя, и Кэт, с ее сообразительностью, наверняка заподозрит неладное, если он вдруг заявит, что к нему вернулась память. Нет, уж если врать, то врать до конца. Теперь уже поздно признаваться в том, что на самом деле он не терял память.

Кэт наверняка рассердится на него, если он расскажет ей правду о своих делах на канале, и просто прогонит его с баржи. Что бы он ни сказал, девушка, конечно же, подумает, что он шпионит за канальерами, а он уже знал, что эти люди не доверяют властям.

Морган отдал мистеру Холту его ткани и попрощался с ним. Вернувшись на баржу, он наткнулся на хмурый взгляд Кэт. Они с отцом раньше ушли с бечевника, и Морган немного обиделся на них за то, что они даже не предложили свою помощь, когда он грузил на баржу цыплят и поросенка.