Суинни внимательно смотрела на него, ожидая продолжения рассказа.

 – Скажи, – произнес Ланкастер, заглядывая в ее непостижимые глаза, – как они ведут себя, если вдруг кто-то из ваших прикасается к ним… скажем, прикасается рукой?

 – Мне, кажется… – Суинни задумалась, – Раньше я плохо разбиралась в эмоциях вашей расы. Не всегда… мне кажется, им сразу становилось плохо. По-моему, у них падало давление. Да-а… если такое бывало – а я, да, я такое видела – нет, их не били, их толкали, связывали… у них сразу после прикосновения менялся цвет лица. Становился как пепел… их лица темнее ваших. И они становились вялыми. Да, у них падало давление. Но они все равно убивали себя, даже тогда, когда их стали связывать. Откусывали языки.

 – Вот и ответ, – прошептал Ланкастер.

 Коннектер на шее мяукнул вызовом Огоновского.

 – Я еду в город, у нас встреча с наместником Мокоро. Вы поедете? – спросил Андрей.

 «Как не вовремя, – мучительно поморщился Ланкастер. – Ну почему именно сейчас?»

 Он со вздохом посмотрел на сидящую рядом Суинни: та ответила ему тревожным взглядом.

 – Почему вы не отвечаете? – услышал он голос Огоновского. – Вы в порядке? Виктор?

 – Да, все в норме. Я… поеду. Ведь я обязан вас защищать, не так ли?

 – Я могу справиться и сам, но мне казалось, что ваше присутствие…

 – Да-да. Мое присутствие необходимо. Ждите меня внизу, на выходе.

 – Ты уезжаешь? – тихо спросила Суинни.

 – Андрей едет на встречу с наместником провинции, – отозвался Ланкастер, стараясь не смотреть ей в глаза. – Я должен быть с ним.

 Зайдя к себе, Ланкастер облачился в свои «доспехи» и отправился вниз. В холле госпиталя Огоновского не оказалось. Решив, что тот дожидается его в подземном ангаре, Виктор двинулся было к лестнице, но был остановлен охранником, дежурившим в кабинке у внутренних дверей:

 – Ваша милость, господин доктор ждет вас снаружи.

 Ланкастер молча кивнул и вышел. Андрей стоял у распахнутого бортового люка легкого колесного транспортера с эмблемами медслужбы Конфедерации.

 – Вы решили замаскироваться? – спросил Ланкастер. – Что это вдруг?

 – Не стоит лишний раз привлекать внимание, – улыбнулся в ответ Андрей. – Кое-какая броня тут имеется, так что особого риска нет. Дело в том, что мы едем не в резиденцию, а в один старый храм.

 – В храм? – поднял брови Ланкастер. – Это нравится мне еще меньше…

 – Вряд ли Мокоро загонит нас в засаду, – мотнул головой Огоновский, залезая в машину. – Это не в его интересах.

 – Все может быть как раз наоборот, – Ланкастер уселся в высокое кожаное кресло и толкнул рычаг закрытия люка.

 Огоновский подал плечами, но не сказал ничего. Когда транспортер прошел через ворота КПП, в центре приборной панели вспыхнул небольшой объемный экран навигатора. Следуя за вращающейся в лабиринте улиц звездочкой, Андрей свернул направо.

 – Вы знаете, куда ехать? – обеспокоенно поинтересовался Ланкастер.

 – Мокоро назвал мне точку, я ввел ее в кластер навигатора, – отозвался Огоновский. – Думаете, заблудимся?

 – Навигатор использует орбитальную съемку, а в реале многие улицы перегорожены или завалены всяким дерьмом. Помните, мы уже видели?

 – Разберемся…

 Ланкастер оказался прав, но лишь частично: в одном месте Андрею действительно пришлось протискиваться между стеной многоэтажки и грудой битого кирпича, оставшегося от полуразрушенного здания напротив. Миновав преграду, транспортер остановился у разрушенного моста через грязный вялотекущий ручей.

 – На карте мост тоже отсутствует, – хмыкнул Огоновский. – Но навигатор ведет нас дальше. Что предпримем?

 Ланкастер повернул голову. Через прозрачный бронепласт левого бортового люка вдали виднелся шаткий деревянный мостик, построенный, очевидно, уже после всеобщего разгрома. По дощатому настилу медленно ползла повозка, запряженная парой огромных псов с торчащими ребрами.

 – Нет, туда не надо, у нас все-таки три тонны, – заметил он. – Кластер навигатора встроен в бортовой мозг машины – раз он ведет нас прямо, значит, давайте вплавь. Вон пологий спуск, а на том берегу мы вполне сможем выкарабкаться.

 Огоновский кивнул и свернул вправо. Транспортер шумно вошел в воду, коротко нырнул носом, выровнялся: в корме автоматически включился водомет, превративший машину в катер. На противоположном берегу, на сотню метров правее разрушенного моста, возбужденно вскочили трое мужчин с удочками.

 – Испортили беднягам рыбалку, – вздохнул Ланкастер.

 – Переживут, – отмахнулся Огоновский, направляя нос машины на небольшой песчаный пляжик.

 Едва передние колеса коснулись грунта, трансмиссия бесшумно поключила заднюю ось. Негромко взвыв турбиной, машина выбралась на берег, и Огоновский повернуль руль, целясь в сторону ржаво-желтой дорожки, очевидно, протоптанной людьми, спускающимися к воде.

 – Погодите-ка! – вдруг произнес Ланкастер. – К нам бежит один из этих типов.

 – Что? – удивился Андрей.

 – Да стойте же!

 Вдоль берега, путаясь в зарослях высокой травы, мчался молодой парень в сером оборванном понизу балахоне. Он что-то орал и размахивал руками – посмотрев на него, Огоновский остановился. Перегнувшись через центральную консоль, Ланкастер врубил комплекс активной обороны транспортера и открыл свою люк.

 – Посидите в машине, – попросил он. – Если у этого деятеля граната, КАО защитит вас, а я сам справлюсь.

 Он вылез на песок и закрыл за собой люк. Парень был уже в десятке метров, и ничего похожего на оружие у него не наблюдалось ни в руках, ни под одеждой.

 – Остановитесь, господин доктор! – услышал Ланкастер.

 – Уже стоим, – спокойно ответил он. – Что у тебя стряслось?

 Парень застыл на всем скаку и несколько секунд переваривал ощущения от работы транслинга.

 – Чего стоишь? – приободрил его Ланкастер. – Не пугайся, мы не кусаемся.

 – Я… это…

 Неряшливо стриженый наголо – по всему черепу там и сям торчали редкие пятна коротких серых волос, тощий и немного сгорбленный юноша осторожно приблизился к машине и замер в метре от Виктора.

 – Так что у тебя? – терпеливо спросил гренадер.

 – Да я… вот, – парень выпростал из широкого рукава своего балахона правую руку, замотанную выше запястья белой тряпкой. – Вчера дрова пилили с матушкой, и пила… ну, вот, дернулась, в общем.

 – Понятно. Иди сюда.

 Парень приблизился и протянул руку Ланкастеру. Виктор начал осторожно разматывать тряпицу и остановился – ткань присохла к ране, вокруг которой уже расползался красный очаг воспаления.

 – Ты рану-то хоть промывал? – мрачно спросил он, снимая с пояса индивидуальную офицерскую аптечку.

 – Водой, матушка промыла, – взлохнул его пациент. – Вина нет у нас, мы бедные…

 – Богатых я тут что-то не видел… стой, не дергайся, больно не будет!

 – Виктор, что там у него? – забеспокоился из машины Огоновский.

 – Тут царапина, я с такой херней сам справлюсь, – отозвался Ланкастер.

 Он прошелся по присохшей тряпице струей из небольшого баллона и тотчас же сорвал повязку прочь. Рана оказалось глубже, чем он думал, очевидно, пила проехала по руке с размаху.

 – Стой не дергайся, – приказал он юноше, доставая пластырь.

 Юноша послушно закивал головой: смесь из баллона продезинфицировала рану и одновременно убрала боль. Теперь нужно было залить все регенерирующим составом и заклеить квазиживым биопластырем, плотно стягивающим края раны вместо скобок.

 – Пластырь не снимать ни в коем случае, – сказал Ланкастер и вытащил из сумки миниатюрный черный пистолет. – Наклонись…

 – Что вы хотите? – недоуменно пискнул юноша, но железная рука генерала уже нагнула его голову: коснувшись шеи, пистолет едва слышно щелкнул.

 – Чего боялся? – поинтересовался Ланкастер, отпустив побелевшего парня. – Ты же видел, что у тебя там воспалилось? Сдохнуть хочешь? Или я тебя уговаривать буду?

 – Н-нет, – юноша отступил на шаг и осторожно потрогал шею. – А что это было?