Потрясающе. Я не знаю более трогательной детали во всем петербургском сообществе мемориальных фигур. Что слава посмертная, что память, когда нельзя покурить? Скульптор Гинцбург Илья Яковлевич знал, что делал (было ему далеко за семьдесят, когда открывался памятник), это он, академик, сам одной ногой стоявший в могиле, позаботился о маленькой слабости великого химика: пусть курит себе! В лаборатории нельзя, а здесь можно. А то ведь устанешь вечно сидеть.

Между прочим, автор Плеханова.

Если Менделеев чуть-чуть повернет голову направо, то обязательно увидит – совсем рядом – в каких-то ста шагах от себя, перед главным входом названного его именем института, где он долгие годы заведовал химической лабораторией, Плеханова – Георгия Валентиновича, не химика. Впрочем, памятникам вредно друг на друга смотреть.

С легким сердцем выдаю секрет Менделеева, потому что более чем уверен: прячет он папироску не от нас с вами (нам-то что, мы его понимаем!..), а от членов какого-то там чопорного худсовета образца 1932 года, не способных допустить даже мысли о курении памятников.

Лишь соображениями конспирации объясняется отсутствие пепельницы. Ничего не поделаешь, приходится Дмитрию Ивановичу стряхивать пепел на пол, то есть на газон.

У Менделеева блестел нос, рядом с памятником копошилась женщина с тряпкой. Подхожу: действительно, памятник вытирает – докуда может достать. Я поинтересовался, не знает ли она, кто нос начищает. Говорит: кадеты. Ему еще и погоны прилепляют. А я думал, студенты Техноложки. – А при чем тут, спрашивает, Техноложка? – Ну как же, говорю, химик все-таки. – Это он химик? – удивляется женщина. – А кто же? Вот таблица его (показываю на мемориальную таблицу на брандмауэре дома по левую руку от памятника). – И тут она мне начинает что-то несусветное нести. Дескать, под Пермью в лагере сидел профессор Б., который сверх элементов таблицы Менделеева открыл еще две тысячи элементов – вот кто был химик. Менделеев к нему специально в Пермь ездил, чтобы поговорить об элементе литии. Ко всему этому имела какое-то отношение президент Академии наук г-жа Дашкова. – Подождите, говорю, Дашкова в восемнадцатом веке жила. – А Менделеев в каком? – насторожилась женщина. Отвечаю: в девятнадцатом, в начале двадцатого. – Нет, говорит, в восемнадцатом! А потом добавляет: вы сами ему и начистили нос!

Все это она говорила с задором: меня, мол, не проведешь, я все знаю. Худая, домашние тапочки. Два зуба во рту.

P. S. (Февраль 2020)

Семнадцать лет прошло. Памятник на месте. Ничего существенного с ним не случилось, ну разве что бронзовый нос Д.И. теперь сияет хронически – даже видно с противоположной стороны Московского проспекта в любую погоду. За эти годы был открыт по крайней мере один химический элемент. Да вот еще по теме «таблица Менделеева» вывалилась лавина интернетовских публикаций от любителей альтернативного: будто бы после смерти ученого его оригинальную таблицу зачем-то фальсифицировали и теперь нам навязан в результате какого-то заговора ложный взгляд на мироустройство. Нет, спасибо, такие тайны нас не интересуют. Мы о другом.

А ведь ранний вариант унифицированной таблицы в виде огромного панно установлен на торце дома по левую руку от Менделеева. Шестьдесят девять квадратных метров – это крупнейшая мемориальная доска в городе[1]. Дополнение к памятнику, весьма масштабное, и у него тоже свои секреты.

Есть там едва заметное пятно на одной из клеток.

Еще в детстве заметил, но не знал, что это. До недавнего времени не знал.

А что? Я в детстве любил эту стену разглядывать. До самой крыши вытягивался живой плющ – красиво было. И таблица – загадочная, непонятная. Жалко, что Дмитрий Иванович глядел в другую сторону, ему бы понравилось.

Это своего рода коллективный портрет химических элементов – на память о состоянии дел в 1935 году, когда установили рядом с памятником это впечатляющих размеров панно, как бы к столетию великого химика, только с опозданием на год. Красной мозаикой здесь обозначены элементы, известные при жизни Менделеева, а синей – те, которые открыли уже без него, но по его предсказаниям.

В исходной авторской таблице Менделеев обозначал неизвестные науке элементы черточками – настоящие имена им давали уже их первооткрыватели. И вот в столь замечательную таблицу – прямо сюда, на брандмауэр дома 17, – проник лжеэлемент мазурий…

Дело в том, что в 1925 году (через восемнадцать лет после смерти Менделеева) в Германии было объявлено об открытии сразу двух элементов – мир узнал их имена: рений и мазурий. Но если Ида и Вальтер Ноддак действительно сумели предъявить в микроскопическом количестве открытый ими рений, элемент № 75 (и на стене перед памятником Менделееву знак Re красуется на должном месте), то с мазурием, № 43, как позже выяснилось, супруги Ноддак поторопились: у них там новый элемент в полученной смеси и близко не лежал. Так что на ленинградскую стену перед Всесоюзным научно-исследовательским институтом метрологии, в мемориальную таблицу, освященную именем Менделеева, на групповой портрет истинных элементов, этот мазурий, получается, попал по ошибке, да еще в то недоброе время, когда за любой ошибкой могли заподозрить совсем нехорошее (страшно сказать: чье-то вредительство!).

По-настоящему год открытия 43-го элемента (нам известен как технеций – Te) – 1937-й. Вот тогда и был подписан приговор мазурию. А он уже два года на этой стене таился-присутствовал – под обозначением Ма.

Его и того – мазурия этого.

То ли стерли, то ли замазали – снизу не разглядеть.

Не уверен, что прямо в 37-м с ним разобрались, но дата сама собой провоцирует на ассоциации: разве не так на групповых снимках чьи-то лица иногда затушевывали? При всей некорректности этого сравнения.

Действительно, в данном случае все по закону. По периодическому. Вопросов нет.

Хотя как посмотреть. Если это панно действительно памятник своему времени, не надо было бы трогать мазурий.

Тем более что Менделеев за мазурий не отвечает.

Он и не знает, что у него сбоку над головой. Какой мазурий?

Если приглядеться, что-то вроде Ma в соответствующей клетке худо-бедно просматривается. Но это – если нам приглядеться. А Менделеев не видит.

Он вообще глядит не туда.

У него вообще перекур.

С другой стороны, неявный след от изъятия элемента – тоже ведь документ, тоже ведь памятник. Еще какой. Но главное – незаметный, неявный.

Тут, как ни посмотри, всё памятник.

А теперь – самое удивительное. На этом историческом панно, оказывается, уцелел символ другого ложнооткрытого элемента. Речь об иллинии, № 61, – со второй половины двадцатых годов его полагали действительно обнаруженным и даже приписывали ему какие-то химические свойства. На самом деле открыли 61-й только после Второй мировой, он был назван прометием, но на этом панно разоблаченный иллиний не тронули: время репрессий прошло. А может быть, потому уцелел иллиний, что умело замаскировался? Вместо принятого в те годы символа Il здесь почему-то набран мозаикой символ Jl. Конспирация, однако[2]. Мало того что ложно открытый, так еще и в таблицу-памятник умудрился проникнуть под ложным именем!

В любом случае, иллинию повезло. В отличие от мазурия.

Кстати, мазурий – откуда название? Ничего не напоминает?

Арсений Тарковский: