если впредь нам подарена жизнь,

когти льва, глаз сокола ее пронзят,

когти — стрелой ядовитой,

глаз — иглой золотой».

Но в груди принца Умар-шейха горело такое пламя гнева, что он, направляя свой ум на геройскую смерть, сорвал шапку со своей головы и дал поручение вокруг стоящим: «Если его величество, господин счастливых обстоятельств, снова будет на троне своего султаната, пусть он позволит мне получить удовлетворение от тех бесчестных предателей!» С этими словами он велел отпустить поводья и бросился на врага, быстрее стрелы, острее беспощадного меча .

Это сообщение о поражении у Отрара, которое пересекалась с расследованием, предпринятым Тимуром сразу после его возвращения из Ирана: Умар-шейх сохранил честь Тимуридов.

Тот несчастный, который распространил слух о бегстве принца, был найден. Ему состригли бороду, разрисовали лицо и укутали его в покрывало, как обычно носили его женщины28.

Официальное разъяснение событий было, таким образом, сделано. Однако шаткое политическое и военное положение, в котором находился Тимур, было не так уж легко стабилизировать. Еще в 1388 году он снова напал на Хорезм. Кочевое население этой страны, которое было на стороне кипчаков, конечно, не позволило себя схватить, но оставшиеся в живых оседлые были все доставлены в Самарканд, после того как их поселения сравняли с землей. Без драконовских наказаний, без нагнетания страха и ужаса, полагает летописец Жазди, было невозможно завоевывать страны; но справедливый завоеватель мира направил потом свою заботу на восстановление: Тимур три года спустя велел построить крепость в том месте дельты Окса, которое когда-то Чингисхан присудил Чагатаю29.

Тимур едва ли мог ожидать серьезной опасности со стороны Хорезма после того, как он так ужасно разрушил эту страну еще до походов на Иран. Но своим быстрым продвижением он закрыл самый короткий путь, но которому Тохтамыш смог бы установить связь с врагами в самом сердце Мавераннах-ра. Насколько правильно действовал Тимур, выяснилось сразу же: еще когда он в Хорезме устанавливал порядок по-своему, до принца Умар-шейха, который вернулся в Бухару, дошли благодаря одному случаю слухи, что некий Мухаммед Мирка замыслил на юге восстание. Вероятно, чтобы обеспечить Тимуру вывод войск, он со своими войсками остановился в Самарканде, правда, не сразу после отхода главных сил. Тут, по-видимому, он осознал затруднительное положение, в котором находился Тимур. Вместо того чтобы выступать туда, он отступил на юг. На территории Термеза его войска предприняли первые атаки. Мухаммед Мирка, дальний родственник того самого убитого в 1372 году Кайхосрова, был назначен его наследником в господстве над туманами Хотталана и должен был вступить в брак с женщиной из рода Тимура. Все это теперь не мешало ему использовать представившуюся возможность для отстаивания своих вольностей. Он допустил, чтобы арсенал был разграблен и большая часть населения вооружилась. Однако, когда Умар-шейх подошел со своим войском, наспех собранный отряд распался. Нигде не нашел помощи Мухаммед Мирка, его войско рассыпалось, он сам скрылся, но был выслежен и убит30. Однако не только тумен Хотталана отказал тогда Тимуру в следовании за войском. И другие соединения юга бунтовали и лишали этим главные военные силы ценной помощи. Несмотря на это Тимур не стал терять даром драгоценное время, а приказал немедленно начать преследование мятежников. До самого Кандагара шли бои на истребление; некоторые мятежники убежали во дворец Дели31 —конечно, повод для того, чтобы позже Тимур обратил внимание на Индию. Только очень маленькое значение, кажется, при всех этих событиях имела смерть марионеточного хана Союргатмиза, которого посадил на трон Тимур. Осенью, после завершения кампании против Хорезма, его сын Махмуд смог принять это наследство32.

1388 год мог сорвать все планы Тимура. В конце, однако, появился все-таки повод для уверенности. Восстания на юге, возникшие, пожалуй, скорее в связи с обстоятельствами, а не запланированные и поэтому едва ли согласованные со стратегией Тохтамы-ша, остались без продолжительных последствий; повторное разрушение Хорезма защищало юго-западный фланг Мавераннахра от неожиданных нападений: исходная позиция на случай назревающих разногласий с Золотой Ордой была укреплена. Но тут срочно возникла такая же необходимость в другом месте, так как уже в конце 1388 года, посреди зимы, одна головная походная застава войска Тохтамыша переправилась через Яксарт, под Ходжентом, что могло привести к сотрудничеству кипчаков с Моголистаном. Тимур даже не стал ожидать, пока собрались все мобилизованные соединения; он сразу же нанес удар, и успех был закономерным. В феврале 1389 года он снова направился в свою столицу; надо было воспрепятствовать закреплению врага к югу от Яксарта. Создавалось впечатление, будто бы полководцы Тохтамыша в этот момент не могли найти никакого решения; их отряды отступили на северо-запад, когда убедились в готовности Мавераннахра к обороне. Возможно, они все еще надеялись втянуть Тимура в войну на два фронта, так как в 1388 году после подавления мятежа Мухаммеда Мирки вспыхнуло восстание еще западнее, в Северном Хорасане, под руководством эмира Хаджи Бека из Джаун Курбана, дальнего родственника известного нам Али Бека. Тимур сделал этого Хаджи Бека наместником Туса, и тот теперь отплатил ему за покровительство уходом к Тохтамышу. Тимур сразу же откомандировал своего сына Мираншаха на северо-восток Хорасана; Мираншах, конечно, не одержал быстрой победы, но все же позаботился о том, чтобы восстание не разгорелось в полную силу. Вследствие этого планированию военных действий на северном фронте ничто не мешало.

Мы можем говорить с полным правом об обширном планировании и осторожной подготовке большой войны с Золотой Ордой и с Моголистаном. Если до сих пор казалось, будто Тимуру был силой навязан его врагами ход действий и он просто нанес ответный удар, то теперь он стремился сам определять свои решения. Отправкой миссии в Нанкин, ко двору императора Хунг-ву, он пытался политически обеспечить свои предстоящие мероприятия против Моголистана. Он обстоятельно занимался разведкой чужой территории, но больше не полагался на вождей, которые были под рукой. Далее он обдумал, как он мог обеспечить пополнение для своих войск. Плоды его многих побед над Моголистаном снова и снова ускользали от него не в последнюю очередь потому, что на громадных расстояниях малозаселенной страны, которые нужно было пройти в северной части Центральной Азии, не были оборудованы надежные лагерные стоянки, на которых можно было обновить истощенные силы. Это Тимур осознал во время походов через Моголистан в 1389 году, которые вели до Иртыша: три месяца пути представляло расстояние отсюда до Самарканда34. Как бы хорошо ни шли дела, он велел прочесать эту громадную область в поисках монгольских отрядов. Он командировал также на северо-восток нескольких эмиров, разместив их там после последнего похода против Тохтамыша в Туркестане. Один из них по приказу Тимура должен был заняться земледелием в местности, лежащей от Самарканда на расстоянии двух месяцев пути, — сюда осенью должны были прийти войска Мавераннахра. Этот эмир обязан был заготавливать провиант35. Скорее случайно во время этого летнего похода натолкнулись на Хизир Ходжу, правителя Моголистана. Его войско было обращено в бегство, он сам бежал; воины Мавераннахра захватили трофеи, но собственно своей цели они не достигли. В августе 1389 года подразделения встретились в условленной местности, которая не только подходила для возделывания проса, но и представляла роскошные пастбища. После одного пиршества Тимур срочно вернулся через месяц с большей частью своего войска в Самарканд; оставшаяся команда должна была в течение зимы обеспечивать безопасность местности36.

Еще во время летней кампании Тимур проводил в одном неустановленном месте с сопровождающими его князьями и чиновниками собрание совета, чтобы подытожить все приобретенные знания о дорогах в Моголистане и внести их в перечень37. На следующий год Тимур сам не принимал участия в вылазках через Моголистан. Через Ташкент эмиры Мавераннахра продвинулись в область Иссык-Куля, где они получили поддержку полками Умар-шейха, который в прошлом году добрался до Кашгара. К северо-востоку от Алма-Аты они переправились через реку Или. Там они наткнулись на поле битвы, которое было усеяно трупами. Один оставшийся в живых сообщил им, что разведотряд, который они послали вперед, наткнулся на Камар-ад-дина и был полностью истреблен его войском. Сам Камар-ад-дин бежал на северо-восток через Иртыш в страну, «в которой живут соболя и горностаи». Эмиры нашли остатки плотов, на которых его люди переправились через реку. И эмиры Мавераннахра послали воинов на противоположный берег; те пометили некоторые высокие хвойные деревья раскаленным железом и государственными печатями, «чтобы на деревьях в лесу осталась метка от храбрых воинов господина счастливых обстоятельств; чтобы во вражеской стране не осталось ни кусочка земли, через который бы это войско не гнало своих победоносных коней». Затем войска после шестимесячного патрульного похода отправились на родину38.