Возросшее внимание к личности обусловило изменения в жанрово-стилистической структуре прозы. Усиление лирического начала проявлялось, в частности, в развитии жанра стихотворения в прозе (Кочич), рассказа-исповеди (Станкович), в лирической насыщенности стиля. Характерно в этом отношении и развитие жанра романа, главные достижения которого («Дурная кровь» Станковича) связаны с социально-психологическим его типом. Поэтика этого романа определяется сложной логикой внутренней жизни героев.
Во второй половине 900-х — начале 10-х годов заметной становится роль молодого поколения прозаиков, творчество которых развивалось как бы на пересечении реалистической традиции с модернизмом. Милутин Ускокович (1884—1915), известный прежде всего своими романами «Пришельцы» (1910) и «Чедомир Илич» (1914), и Велько Миличевич (1886—1929), автор повести «В вихре» (1904) и романа «Бездорожье» (1912), продолжают исследовать проблемы личности и общества на материале из жизни молодой интеллигенции, сравнительно мало разработанном их предшественниками. Острокритическая оценка действительности эволюционирует в сторону проблемы отчуждения человека в буржуазном обществе. Но восприятие жизни этими писателями отмечено кризисным мироощущением. Тема духовного бездорожья сочетается в их творчестве с горьким скептицизмом (а иногда, как у Ускоковича, например, и с обличением сторонников социалистической идеологии).
Углубляется психологическое искусство прозы в раскрытии противоречивой, сложной натуры интеллигента. Так, Миличевич вводит в произведения самоанализ героев. Но сосредоточенность на душевном мире натур с болезненной психикой индивидуалистов наметила и линию сужения возможностей реалистического искусства.
Возникают первые образцы лирико-ассоциативной прозы (В. Миличевич, Исидора Секулич, 1877—1958), получившей развитие позднее — в 20-е годы. Значителен, однако, вклад этого поколения и в дальнейшую эволюцию социально-психологического романа, пример которого Ускокович находил в русском романе, обеспечившем, как он писал, русской литературе «завидное место в истории европейской цивилизации». Черты обновления реалистической поэтики выступают в передаче атмосферы городской жизни, в использовании документально точных примет времени, в той нерасторжимой «двойственности», с какой Ускокович, например, воспроизводит город (Белград), соединяя острокритическое начало с поэтизацией.
В еще большей степени, чем в прозе, динамизм и усложнение литературного развития в конце 900-х — начале 10-х годов сказывается в поэзии. В чрезвычайно пестрой ее картине выделяется творчество Симы Пандуровича (1883—1960) и особенно Владислава Петковича-Диса (1880—1917). Тема трагической незащищенности человека в буржуазном мире, его одиночества, бессилия, растерянности и страха перед жизнью, предчувствие грядущих катаклизмов и отсюда исступленные призывы смерти, мрачные галлюцинации характеризуют его поэзию (сб. «Потонувшие души», 1911). Но Дис поднимался и до социального обличения современной ему Сербии — «страны позора и безумья», отчаянно протестовал против порабощения народа и его покорного терпения (стихотворение «Наши дни»). Смыкаясь здесь с освободительными настроениями передовых кругов сербского и хорватского общества (а взаимосвязи сербских и хорватских литераторов и деятелей культуры были в то время очень ощутимы), он находил поддержку в современной ему социал-демократической критике. В отклике поэта на события Балканских войн (сб. «Мы ждем царя», 1912) патриотические настроения оказались затененными национализмом. С лирикой Диса сербская поэзия вступает в мир подсознания, тяготеет к ассоциативности мышления. Внимание к форме стиха позволяет Дису обогатить поэзию редкими, подчас забытыми размерами (тринадцатисложник), подойти к свободному стиху.
С поэтическими жанрами сопряжено зарождение нового для сербской (и всей югославской) литературы явления — пролетарской поэзии. Ее родоначальником стал Коста Абрашевич (1879—1898). Вся его короткая жизнь была связана с рабочей средой — подростком познакомившись с социалистическими идеями, он стал их активным пропагандистом в рабочих кружках. Первым в сербской литературе Абрашевич сделал главной темой своего творчества жизнь пролетариата, главным своим героем — рабочего человека («Стихи», 1903, посмертно). Его стихи окрыляла вера в будущее рабочих, сознание их коллективной силы. Революционные настроения, пафос борьбы, уверенность в победе заключало в себе одно из наиболее популярных в рабочей среде стихотворений «Красная».
Последователи Абрашевича, поэты-самоучки, как правило, выходцы из рабочих, выступавшие преимущественно на страницах социалистической и прогрессивной печати (среди них был Прока Иовкич, 1886—1915), который по примеру Максима Горького взял псевдоним — Нестор Жучни, т. е. «горький», «желчный»), развивают идею братства и солидарности рабочих. Как общее дело борьбы пролетариата всего мира воспринимают сербские поэты русскую революцию 1905 и 1917 гг. (стихи В. Трепчанина «Революция» и «Русской революции»). Своими художественными традициями рабочая поэзия была тесно связана с демократической поэзией XIX в., использовала она и опыт новейших течений. Устремленность в будущее, мечта о революции и новой жизни, образ которой носил еще самые общие контуры, создавали почву для романтических обобщений. Знаменуя собой новые тенденции в литературном процессе, рабочая поэзия была одним из истоков такого заметного явления, как югославская социальная литература конца 20-х и 30-х годов XX в.
Первая мировая война прервала литературную жизнь Сербии. То немногое, что было сделано писателями в 1914—1918 гг., — главным образом патриотическая поэзия, в которой выделялись стихи Милутина Боича, осмыслявшего войну как трагедию человечества (сб. «Стихи боли и гордости», 1917), и воспоминания (в том числе фронтовые записки 1912—1917 гг. И. Чипико и др.) — создавалось в эмиграции, центром которой был о. Корфу.
Со второй половины XIX в. литература Черногории, развиваясь на протяжении всего столетия в тесном взаимодействии с сербской литературой, тяготеет к определенной автономизации. К концу века в литературной жизни страны заметно оживление (издается несколько новых журналов, возрастает внимание к переводам). Но уже в начале XX в. активность литературной жизни в Черногории спадает. Главное место в литературе продолжает занимать поэзия, развивающаяся в фольклорно-романтическом ключе. Под влиянием сильной эпической традиции народной поэзии (как, впрочем, и непреходящей ценности поэзии великого Негоша) поэты (среди которых не было особенно ярких индивидуальностей) обращаются в лиро-эпической и эпической формах к героико-патриотическим и историческим сюжетам.
В начале XX в. в поэзии заметны и некоторые иные тенденции, более характерные для литературного развития рубежа веков. В лирике Н. Николича, например, возникают элегические мотивы, созвучные поэзии Войслава Илича, растет внимание к поэтической форме. Традицию исторической драмы продолжает Р. Роганович Црногорац («Царев Лаз», 1894).
Прозаические жанры развиты довольно слабо. Это преимущественно этнографическая проза, проникнутая культом героического прошлого народа, патриархального образа жизни. Самобытным видением патриархальной среды, яркими народными характерами, живой выразительностью речи, свойственной устной народной прозе, отмечены мемуары «Примеры доблести и геройства» (1901) видного деятеля национально-освободительной борьбы, писателя (выучившегося грамоте почти в 50 лет) Марко Милянова (1833—1901).
Острая наблюдательность, знание повседневной жизни земляков характерны для рассказов С. Вулетича; попытка заложить традицию психологической прозы заметна в рассказах С. Шобаича.
* Глава шестая*
ХОРВАТСКАЯ ЛИТЕРАТУРА
Конец XIX — начало XX в. ознаменовались в хорватских землях, входивших тогда в состав Австро-Венгрии, резким обострением социальных и национальных противоречий. Наряду со стачечным движением рабочих новый размах приобрели крестьянские волнения. Национально-освободительные настроения охватили учащуюся молодежь, которая выразила свой протест публичным сожжением венгерского флага в 1895 г. во время пребывания в Загребе Франца-Иосифа I; последовали репрессии.
