Ягма Джандаки писал в различных жанрах. Его диван, изданный в Иране (1866), состоит из почти двухсот писем, изящных газелей, тарджибандов, маснави, рубаи, элегий и пяти поэм. Но за всю свою долгую жизнь поэт не написал ни одной хвалебной касыды. В своих стихах он обличал тех, кто, пользуясь властью, обижал и мучил ни в чем неповинных людей, заботясь лишь о наживе. Джандаки без страха осуждал подлых и жестоких властителей, как никто другой до него.

Стихи упомянутых поэтов, особенно Ягмы Джандаки, против произвола и беззакония были в ту пору редким явлением. Но для Ирана середины XIX в., когда главенствовала панегирическая литература, когда свирепствовала деспотическая власть, относившаяся нетерпимо к любому проявлению свободы мысли, выступление таких поэтов, как Ягма, было принципиально важным. Творчество Ягмы в значительной мере подготовило условия для успешного развития качественно новой, просветительской по своему характеру литературы, которая формируется в последующий период.

*Глава седьмая*

АФГАНСКАЯ ЛИТЕРАТУРА

К началу XIX в. Афганистан еще сохранял положение могущественной державы, созданной после 1747 г. в результате завоеваний афганских шахов. Но разгоревшаяся в это время междоусобная борьба внутри феодальной верхушки, а также усиление крупного удельного землевладения привели в итоге к децентрализации государственной власти. В 1818 г. афганское государство распалось на ряд самостоятельных феодальных владений. Тем самым вновь оказался нарушенным единый процесс социально-исторического и культурного развития афганцев. Крайне неблагоприятные условия сложились для афганской литературы, которая переживает определенный спад. Облик литературы Афганистана первых десятилетий XIX в. определяет отчетливо выраженная феодально-аристократическая направленность и художественный традиционализм с его ограниченным репертуаром сюжетов, тем, образов и ориентацией на заимствование художественных средств из предшествующей литературы.

Как и в предыдущие периоды в литературе сохранялось двуязычие, вызванное преобладанием во многих городах и отдельных районах страны языка фарси, на котором велось официальное делопроизводство и развивалась местная литература, восходящая генетически к классической персидско-таджикской и индо-персидской литературам. Но с другой стороны, по-прежнему сохранял свои позиции, особенно среди населения юго-восточных и восточных областей, язык пушту, на котором создавались самобытное устное творчество и письменная литература афганцев.

Господствующее в первой половине XIX в. феодально-аристократическое направление было представлено творчеством самих афганских феодалов, эпигонски подражавших классическим образцам. Автором дивана стихотворений на фарси, неоднократно издававшегося в Индии, был шах Шуджа аль-Мулк. Ему же принадлежит завершенная в 1826 г. автобиографическая хроника в прозе на фарси «Рузнама-и шах Шуджа» («Дневник шаха Шуджи»), более известная по кабульскому изданию 1954 г., как «Вакиат-и шах Шуджа» («Летопись событий шаха Шуджи»). В поэтических жанрах Шудже подражал его племянник, сын Заман-шаха принц Абдурразак. Стихи на фарси писал и сардар Гулам Хайдар, сын эмира Дост Мухаммад-хана, считавший себя последователем великого Хафиза. Придворная поэзия и историография были призваны не только прославлять «достоинства» и «добродетели» шахов, эмиров, сардаров, но и активно содействовать укреплению сословных позиций и привилегий в феодальном обществе. Усилиями поэтов придворного круга Васфи Кабули, Шихаби Таршизи, Лал Мухаммада Аджиза, Маиля Кабули и многих других господствующим жанром письменной литературы начала XIX в. становится панегирическая касыда (мадх), отличавшаяся чрезмерной пышностью поэтической речи, обилием цветистых аллегорий, выспренной манерностью стиля.

Господствующие позиции официальной литературы в этот период существенно подкреплялись активным участием в политической и литературной жизни страны мусульманского духовенства, а также ортодоксальной религиозно-схоластической и суфийской литературой, проповедовавшей абстрактные эталоны нравственности и благочестия, утверждавшей нереальность окружающего материального мира («реально существует только божественная субстанция»).

К обширной богословской литературе того времени относились стихотворные переводы с арабского на язык пушту: теологического труда «Айн аль-илм» («Сущность знания», Кандагар, 1809, перевод муллы Валидада Какара), сочинения имама Газали «Минххадж аль-абидин» («Путь праведников» — Кандагар, 1820, перевод Хабибуллы Кандагарая), богословского сочинения «Раузат аль-наим» («Сад блаженства», Кандагар, 1820, перевод муллы Забардаста Какара) и др., а также собственные труды афганских теологов.

Идеология ислама продолжала в полной мере оказывать воздействие и на творчество представителей светского направления в афганской литературе первой половины XIX в., что получило выражение в обращении поэтов к кораническим сюжетам и темам. Оппозиция ортодоксальному исламу и феодальным устоям,

наиболее отчетливо выразившаяся в афганской литературе XVI—XVII вв., не проявлялась столь открыто в XIX в.

В условиях феодальной раздробленности своеобразным литературным очагом стал город Кандагар, издавна бывший религиозным центром. Правители Кандагарского княжества, в отличие от других афганских удельных ханов, оказывали покровительство местным поэтам, создававшим стихи на фарси и пушту в русле предшествовавшей традиции. Сами правители Пурдиль-хан (1785—1829) и особенно Михрдиль-хан Машрики (1797—1854) считались неплохими поэтами. Наряду с регулярно проводившимися в Кандагаре поэтическими состязаниями (мушаира) здесь была открыта первая в стране литературная школа Адабтун, в которой воспитанники обучались навыкам и приемам поэтического мастерства.

Придворные поэты Кандагарского княжества Мирза Ханан, Сиддик Ахунзада, Миа Наим Матизай, Мирза Ахмад и др. в соответствии с традицией писали панегирики, но основной в их творчестве оставалась лирическая тема, правда, большей частью заимствованная у классиков персидско-таджикской и пуштунской литератур.

Феодальная междоусобица, вспыхнувшая в стране с новой силой после образования самостоятельных княжеских уделов, разжигалась всемерно английскими колонизаторами, которые к этому времени уже подчинили себе большую часть Индии и предприняли попытку захватить афганские земли, встретив решительный отпор. В ходе первой англо-афганской войны 1838—1842 гг., превратившейся в народную войну против захватчиков, англичане понесли тяжелые потери и были вынуждены бесславно покинуть пределы Афганистана.

Отдельные события освободительной борьбы афганского народа против колонизаторов получили отражение в устном творчестве, особенно в исторических песнях, пользовавшихся огромной популярностью. Сложенные в эти годы стихи и песни, возможно, казались искушенным слушателям далекими от поэтического совершенства; в них отсутствовали многие выразительные средства, присущие письменной литературе: витиеватая символика, усложненные образы, красочные сравнения, выспренное изящество рифмы, построенной по классическим канонам. Наряду со свободной ритмической структурой стиха, характерной вообще для фольклорной традиции пуштунов, эпической поэзии этих лет были свойственны простота и лаконичность, суровая, до некоторой степени аскетическая строгость формы. Особенно широко использовались в исторических песнях на пушту народно-поэтическая форма чарбайта и ее разновидности. Одновременно бытовали локально-племенные циклы устной поэзии о борьбе афганцев с английскими оккупантами (например, «Какарый» — «Песни племени какаров»).

Всадник

Деревянная статуэтка. Конец XIX в. Кабул. Музей