В отличие от Инши, который только последние годы прожил в Лакхнау, Сурур как художник формировался с самого начала под влиянием рафинированных вкусов лакхнаусских литературных кругов. Печатью изысканного стиля отмечено и основное его произведение — «Повесть о чудесах» (30—40-е годы) — описание любовных приключений принца Джан Алама.
Придумав сюжет, Сурур, как и Инша, во многом следует структуре народного дастана; есть еще одно внешнее качество, которое делает повесть более традиционной, — она написана ритмизованной прозой, в ней много изысканных оборотов, немало стихов классиков персидской литературы и литературы урду.
Если Инша отразил общеиндийский колорит, то суруровская локализация более конкретна: это особенно проявилось в обрисовке героев, реалий быта, пейзажа, общей атмосферы жизни Лакхнау и его окрестностей. Книга Сурура, несмотря на выспренные языковые конструкции, наличие в ней сверхъестественного, явилась важнейшим этапом на пути сближения литературы с жизнью, она заложила в прозе урду основы для будущего реалистического письма. Сурур сделал первую попытку использовать речевую характеристику для обрисовки героев и обстоятельств (усложнение лексики при перенесении действия в аристократический лакхнаусский двор и наоборот упрощение ее при описании низшей социальной сферы). Сурур нарушил плавное течение дастанного сказового повествования введением большого количества диалогов. Это было новаторством, так как эпическая художественная культура на урду, как и вся мусульманская светская культура вообще, по сравнению с индусской, была более монологична (она не знала, например драмы, и поэтому, когда в XIX в. стали переводиться на урду санскритские пьесы, все диалоги заменялись авторским повествованием). Напомним, что индусские авторы в своих прозаических произведениях тяготели к драматургическим приемам.
В целом индийские дастаны следует отнести к ранним формам романного творчества. При всей своей «восточной» специфике дастаны, подвергавшиеся литературной обработке и зафиксированные письменно в XIX в., во многом соотносимы с европейскими формами средневекового романа — рыцарского, авантюрного, куртуазного и т. д., сочетая в себе порой черты этих жанров или же в отдельных своих разновидностях соответствуя какой-нибудь форме ранней европейской романистики.
Начало истории новой литературы на языке хинди фактически можно отнести к 70-м годам XIX в. Оно связано с творчеством Бхаратенду Харишчандры. Правда, еще в первой половине века Инша в предисловии к «Повести о рани Кетаки» говорил, что хотел «написать книгу, в которой не было бы слов из других языков, кроме хинди». Он исходил из реальной сложной языковой ситуации, когда существовало несколько весьма близких между собой диалектов — брадж, авадхи, кхари-боли и др., из которых первые два вошли в литературу (в Средневековье на них сложилась обширная поэтическая традиция). Кхари-боли — разговорный язык обширного ареала Северной Индии — воспринимался индийскими мусульманами как «язык Индостана» (хундустани), «язык индусов» (хиндави, хиндуи, хинди). В XIX в. по мере того, как кхари-боли начали использовать в литературно-художественных произведениях, за ним закрепилось название «хинди», а брадж и авадхи стали восприниматься как диалекты. Ввод в литературное обращение кхари-боли хинди ознаменовался одновременно активным пополнением его лексики из санскрита. Таким образом, кхари-боли дал жизнь двум литературным языкам Индии — урду и хинди, первый из которых — это обогащенный арабско-персидской лексикой и закрепленный в арабском шрифте кхари-боли, а второй — тот же, но обильно санскритизованный кхари-боли (шрифт девангари).
В становлении хинди как литературного языка большую роль сыграл Форт Вильям колледж, в стенах которого были созданы первые обработки эпических сюжетов. Среди сотрудников колледжа известны имена Садасукхлала (1746—1824), Инди Аллахана (ум. в 1878) и Лаллуджи Лала (род. в 1763). Первым произведением на хинди, оставившим заметный след в литературе, было «Прем Сагар» («Море любви», 1803) Лаллуджи Лала, в основу которого легла десятая книга «Бхагавата-пураны». Заслуга Лала в том, что он использовал один из самых популярных сюжетов — историю жизни Кришны, его детские и юношеские годы, его подвиги воина и политика — для создания прозаического произведения, показав тем самым художественные возможности живого разговорного языка.
Зарождение оригинальных произведений на маратхи относится к 1857 г., когда вышел роман Бабы Падманаджи (1831—1906) «Путешествие Ямуны». Индийцы XIX в., усвоившие просветительскую идею о противоречии социальной действительности и «естественной природы» человека, исходили из возможности и необходимости переустройства общества на разумных началах. Эти проблемы писатели показывают на примере семьи, прежде всего печальной судьбы женщины. В романе «Путешествие Ямуны» повествуется о том, как молодая супружеская пара — Ямуна, выпускница миссионерской школы, втайне принявшая христианство, и ее муж Винаян путешествуют по Махараштре. В результате несчастного случая Винаян погибает, и Ямуну ждет жалкая вдовья судьба (насильственный постриг, запрет носить украшения и праздничную одежду, затворничество и т. д.). Ямуна решается на смелый поступок — на побег и выходит вторично замуж за христианина. Автор описывает не одну вдовью судьбу, а несколько, так как ему важно показать, что этот обычай бытует не только в Трьямбаке, где жила Ямуна, но по всей Махараштре. Конкретны и место, и время. Каждая из рассказанных историй могла бы стать темой целого романа. Желание исчерпать в рамках одного сюжета всю тему — характерная черта раннего романа в маратхской просветительской литературе, когда еще не были выработаны приемы романного сюжетосложения. В принципах сюжетосложения «Путешествия Ямуны» можно усмотреть влияние санскритской «обрамленной повести» и ранней английской романистики. Время создания романа — период выработки норм языка маратхи. Язык романа прост, близок разговорной речи, но в нем в известной мере ощущается влияние английской фразеологии и грамматики.
Поэты Махараштры ограничивают круг своих интересов переводами и переложениями произведений санскритской и отчасти европейской литературы, редактированием произведений средневековых маратхских классиков. Многие известные поэты этого времени были и крупными учеными и просветителями. К их числу относятся К. Чиплункар (1824—1878), П. В. Годболе (1799—1894), П. Г. Паракхи (1844—1911), Г. С. Леле (1825—1898). Вместе с тем многие из них (Чиплункар, Годболе, Леле) в своем поэтическом творчестве не отражали тех идей, которые они проповедовали со страниц периодических изданий. Поэзия оставалась еще в рамках изящного словесного искусства, развиваясь в русле рафинированной поэзии пандит-кавидхара (ученой поэзии). Правда, к этому времени относятся блестяще исполненные переводы санскритской литературы — «Мегхадуты» (Чиплункар), «Рагхуванши» (Леле), а также баллад В. Скотта, стихов Вордсворта и т. д.
Зарождение маратхской драмы относят к 1843 г., когда была поставлена пьеса Вишнудаса Бхаве (1819—1901) «Выбор жениха Ситы». Эта пьеса возродила традиции народной драмы и приемы классического театра. Пьеса представляла собой переложение знаменитого эпического сюжета. Прозаический текст перемежался со стихотворным. И во всех последующих пьесах Бхаве (их было около 50) составлялся лишь текст песен и стихов, а диалоги импровизировали сами актеры. Важнейшими действующими лицами пьес были сутрадхар — ведущий, видушака — шут, нати — танцовщица. Ведущий вместе с хором и оркестром находился на сцене, он сопровождал представление пением и комментировал события на сцене.
После шумного успеха в Сангли (на юге Махараштры) у узкого круга высокопоставленных лиц Бхаве начал давать представления для широких масс. Огромный успех имели представления его труппы и в крупнейших городах Махараштры, что пробудило у интеллигенции интерес к народной драматургии, в русле которой творил Бхаве, закладывая на базе незамысловатых представлений (дашаватар, лалит, гондхалов и т. д.), основы современного профессионального театра и драмы.
