Будучи историком, Костомаров проявлял повышенный интерес к исторической проблематике, в частности к исторической драме. После драмы «Савва Чалый» (1838), в которой отразилась ложная идея писателя о враждебности «духу» украинского народа любой централизованной власти, он в 1841 г. публикует трагедию «Переяславская ночь», где проводится идея единения славянских народов на основе христианской морали. И хотя персонажи в ней выступают как своеобразные рупоры идей автора, в трагедии появляется героический образ украинской девушки Марины, борющейся за независимость родины. Историческая проблематика служила Костомарову во многих случаях средством для аллюзийной трактовки современности («Кремуций Корд»).
Костомаров проявил себя как писатель-романтик очень разносторонне. Его творчество отличается тематическим и жанровым богатством (в частности, он положил в украинской литературе начало романтической драме, гражданской, политической поэзии), вовлечением в поэтическую орбиту примеров из исторической жизни других народов, так называемых вечных образов — он первый ввел в украинскую поэзию образ тираноборца Прометея. Впервые в ней в стихотворениях Костомарова «Дети славы, дети славы!» и «Доброй ночи!» появляется тема славянской взаимности.
В конце 30-х и в 40-е годы заметное распространение в украинской романтической поэзии получает романсовая лирика, лирическая медитация и элегия (русские и украинские стихотворения Е. Гребенки, стихотворения Н. Костомарова). Главными мотивами в личностно-психологическом течении украинского романтизма 30—40-х годов (В. Забила, М. Петренко, С. Писаревский, А. Афанасьев-Чужбинский и др.) были неудовлетворенность жизнью, жалобы на судьбу. Отражая черты действительности, неприемлемые для лирического героя, погруженного в горестные раздумья о своей судьбе, стихотворения этих романтиков отличались устремленностью в неизвестное, идеальное. Желание вместить в себя весь мир сочетается с бегством героя за пределы мира реального и разрешается нередко в умозрительной сфере. Ключевым в сентиментально-чувствительной лирике становится слово судьба («доля»). Наиболее ярко эти черты проявились в медитативной лирике М. Петренко 30—40-х годов, в сборнике «Песни сквозь слезы» В. Забилы. В ряде произведений (в частности в стихотворении М. Петренко «Гляжу я на небо...», пользующемся широкой популярностью в качестве песни и в настоящее время) встречаются мотивы, созвучные настроениям русских поэтов-романтиков и передающие ощущение бессилия личности, стремящейся изменить мир к лучшему.
Украинская романтическая проза 20—60-х годов выражала патриотические чувства народа (повесть «Чайковский» Е. Гребенки, исторический роман «Черная рада» П. Кулиша, повесть «Марко Проклятый» А. Стороженко, «Маруся» Марко Вовчок и др.), его антикрепостнические настроения и освободительные стремления («Олена» М. Шашкевича, «Кармелюк» Марко Вовчок, «Варнак» Т. Шевченко), а также протест рождающейся суверенной личности против авторитарных норм феодального общества (рассказы Е. Гребенки, П. Кулиша, Марко Вовчок, Ю. Федьковича, Н. Устияновича, Ф. Заревича и др.). В психологически-бытовой прозе отражалась также стихийная диалектика индивидуальной психологии личности. Это нашло отражение в различных эпических жанрах: в историко-балладном рассказе («Свекровь», «Данила Гурч», «Максим Гримач» Марко Вовчок, «Гордая пара» П. Кулиша), в этнографически-психологической повести («Анна Смоховская» Е. Згарского, «Ганця» А. Торонского), в рассказах Ю. Федьковича «Любовь — погибель», «Сердце не научить», «Штефан Славич», «Опришок», в романтических новеллах («Талианка», «Побратим» Ю. Федьковича, «Сон — как быль» В. Ильницкого, «Месть верховинца» Н. Устияновича) и др.
Романтическая драматургия 30—80-х годов, кроме произведений Н. Костомарова, была представлена главным образом исторической драмой и трагедией (драматическая поэма Е. Гребенки («Богдан», «Драматическая трилогия» («Байда», «Петр Сагайдашный», «Царь Наливай») П. Кулиша, трагедии «Довбуш», «Хмельницкий» Ю. Федьковича и др. Большинство драматических произведений посвящено событиям национально-освободительной борьбы украинского народа против турецко-татарской и польско-шляхетской агрессии; многие из них представляют собой драму идей.
В атмосфере романтического подъема в 1837 г. в Будапеште выходит в свет сборник «Русалка Днестровая», составителями и авторами которого были члены львовского литературного кружка, получившего название «Руська троица», — М. Шашкович, И. Вагилевич, Я. Головацкий. «Русалка Днестровая» — характерное явление общеславянского национально-культурного возрождения со всеми его типологическими признаками апелляции к национальной истории и народному «духу». В условиях длительного застоя общественной и культурной жизни на западноукраинских землях выход в свет этого сборника представлял собой, по словам И. Франко, необычный «прорыв чувства человеческого среди всеобщего отупения и одичания», явление «насквозь революционное».
«Руська троица» осуществила в Восточной Галиции переход от старой, церковно-религиозной литературы к литературе новой, создание которой было возведено ею в ранг важнейшей общественной задачи. Наряду с образцами народной поэзии в «Русалке Днестровой» были помещены преромантические и романтические произведения М. Шашкевича, И. Вагилевича и Я. Головацкого. Так, зачинатель новой украинской прозы на западноукраинских землях М. Шашкевич в своем романтическом рассказе-сказке «Олена» рисует образы опришков — народных защитников от панского своеволия.
Следует, однако, отметить, что идейно-эстетические уроки «Руськой троицы», члены которой после смерти М. Шашкевича постепенно отходят от прогрессивных идеалов своей молодости («Венок русинам на обжинки», 1847), младшее поколение галицких поэтов развить не смогло. Идеи Шашкевича некоторое время пропагандируют лишь Н. Устиянович, А. Могильницкий и в известной мере Ф. Гарасевич.
С возникновением романтической эстетики связано на Украине зарождение и литературный критики (работы М. Максимовича, О. Бодянского, Е. Гребенки, Н. Костомарова). Важным литературно-критическим явлением был «Обзор сочинений, писанных на малороссийском языке» Н. Костомарова, напечатанный в 1848 г. в альманахе «Молодик на 1844 год». Выдвигая в качестве главного критерия правдивость изображения быта, обычаев, национальной «физиономии», «верность языка», то есть отражение национальной самобытности, Костомаров впервые в украинской литературной критике ставит вопрос об испытании правдивости произведения самой жизнью, выступает против сентиментальной чувствительности и просветительской заданности героя, развивает мысль об исторической обусловленности характеров общественной жизнью. Во второй половине 40-х годов в связи с активизацией литературной жизни в Восточной Галиции, вызванной деятельностью «Руськой троицы» и революционными веяниями 1848 г., появляются литературно-критические выступления Я. Головацкого, И. Вагилевича и др.
Выдвижение в конце 30-х — начале 40-х годов, в эпоху, которую В. И. Ленин назвал крепостной, когда Россия была еще «забита и неподвижна» (Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 23. С. 398), «мужицкого» поэта Тараса Григорьевича Шевченко (1814—1861) знаменовало собой, с одной стороны, появление первых признаков политического пробуждения крепостного крестьянства, а с другой — переход от украинской дворянско-просветительской общественной и, в частности, художественной мысли к идеологии общероссийской революционной демократии.
Попав в столицу в 1831 г. в качестве домашнего художника-слуги Энгельгардта, Шевченко обучается в 1832—1836 гг. живописи, а в 1838 г., после выкупа из крепостного состояния, становится вольнослушателем Академии художеств, любимым учеником К. Брюллова. Изучение достижений художественной культуры прошлого и воплощение в живописи классицистических норм прекрасного не поглощают всех интересов Шевченко. В 1838—1842 гг. он обращается к истории Украины. У него возникает поэтический образ казацкой свободы и славы, выступающий как антитеза бедственному состоянию его родины в условиях социального и национального угнетения («Вечной памяти Котляревского», «Думы мои, думы мои», «К Основьяненко», «Иван Подкова»).
