Исходя из эстетической природы народного амбивалентного смеха, Котляревский не прибегает к одностороннему отрицанию эпопеи Вергилия. Гуманистические мотивы его «Энеиды», героические деяния Энея, дух мужества, патриотизма и товарищеской солидарности были созвучны историческим традициям украинского народа. Народно-языческому ви́дению мира, сквозь призму которого Котляревский творчески переосмысливает «Энеиду» Вергилия, в большой мере близка была и мифологическая сторона римской эпопеи, эксцентричность в поведении ее персонажей. Таким образом, Котряревский творил свой поэтический мир не только как противоположный миру Вергилия, но как бытие, несущее в себе общечеловеческие черты. И вместе с тем это был мир новый, украинский, только остраненный, увиденный в свете народной смеховой культуры — вопреки строго-героической однозначности эпохи Вергилия, мир социально несправедливый, основанный на «праве» сильного.
«Энеида» Котляревского различными своими гранями близка к «Декамерону» Боккаччо, «Морганте» Пульчи, к гуманистической сатире кануна европейского Просвещения (Рабле, Эразм Роттердамский, Сервантес), к произведениям немецкой бюргерской сатиры, «гробианской литературы» (С. Брант, И. Ришарт), к комическим национальным эпопеям эпохи Просвещения («Мышеида» и «Монахомахия» И. Красицкого, «Девин» Ш. Гневковского, комические поэмы М. Чоконаи «Дележ богов» и «Война мышей и лягушек» и др.). Уже сама по себе смена жанровой природы повествования об Энее, когда героический литературный эпос приобретает черты сказочности (свое произведение Котляревский сам называет сказкой) и становится литературной поэмой с «романным» типом мышления, принципиально приближает «Энеиду» к структуре рыцарского романа XV—XVI вв. как ренессансного жанра, получившего на Украине широкое распространение в XVI—XVII вв. в переводах и переделках, вбиравших в себя местные народно-поэтические традиции. Герои-комическая поэма Котляревского обнаруживает близкое типологическое сходство прежде всего с «сюжетно-экстенсивным» типом романа, в частности с французским рыцарским «Романом об Энее» и романами «бретонского» цикла Кретьена де Труа. Мир «бретонского» романа, как и украинской поэмы, увиденный сквозь магический кристалл волшебной сказки, построен на колеблющемся равновесии чудесного и обыденного, высокого и низменного, героического и комического. Сказка как художественная условность выступает в этих произведениях общим источником художественного вымысла, связывающим героя, который преследует личные интересы, с неадекватным его судьбе миром действительности.
Развиваясь в начале XIX в. в качестве «низкого штиля» в «низких» жанрах классицизма («Энеида» и шуточно-бурлескная ода «Песня на Новый 1805 год пану нашему и отцу князю Алексею Борисовичу Куракину» Котляревского, поэма «Горпинида, или Похищенная Прозерпина» П. Белецкого-Носенко, «Жабомышедраковка» К. Думитрашко), бурлеск разрушал классицистическую поэтику изнутри.
В ряде бурлескных произведений звучала критика феодальных порядков, утверждение естественных прав и ценности индивидуума независимо от его социального положения, что дает основание рассматривать эти произведения в системе просветительского реализма. Особое место принадлежит здесь стихотворной басне с ее логически-дидактическим началом — жанру, который пользовался большой популярностью и сыграл заметную роль в накоплении реалистических черт в украинской литературе.
Один из первых баснописцев того времени — Павел Павлович Белецкий-Носенко (1774—1856). Он разрабатывал басню лафонтеновско-крыловского типа, источником которой служили народные пословицы и поговорки, сказки и анекдоты. Предметом критики были общечеловеческие пороки. Он противопоставлял высокие нравственные качества простого народа жестокости, жадности и паразитизму социальной верхушки («Волк и Ягненок», «Рысь и Крот», «Пан писарь», «Крестьянин и его дети», «Белка и Кроты», «Гуси»). Басни Белецкого-Носенко, написанные преимущественно в 1812—1829 гг. (изд. в 1872), по своему типу близки к стихотворным сказкам И. Хемницера и насыщены бурлескно-натуралистическими подробностями.
Творчество Петра Петровича Гулака-Артемовского (1790—1865) — новый этап в развитии украинской стихотворной басни. Стремясь к отражению обыденной жизни, он решительно отходит от аллегоризма басен о животных, развивает общее для классицизма и просветительского реализма миметическое начало. Испытав влияние польской классической литературы (главным образом И. Красицкого), Гулак-Артемовский тяготеет к принципу «золотой середины», к классицистической уравновешенности, соразмерности и целесообразности. Это выразилось у него в сочетании эпикурейского сенсуализма и просветительского рационализма. Во всем следует соблюдать разумную умеренность, гармонически сочетать эмоции и разум, соотносить свои желания с реальными возможностями их достижения. Руководящим началом и учителем во всем должна быть природа, пребывая среди которой, человек подчиняет свою жизнь ее законам, разумно следует судьбе. Эта позиция, предельно ярко выраженная в программном стихотворении «Истинная Добродетель», присутствует во всем его творчестве. Социальному злу, которое разрушает в человеке все человеческое («естественное»), личность может противопоставить только стоическую доброту и силу духа, позволяющую даже сильным мира сего говорить правду в глаза.
Гулак-Артемовский выражает сочувствие рабскому положению крепостного крестьянства и гневно изобличает жестокость глупых панов («Пан и Собака»). В других своих баснях («Солопий и Хивря, или Горох у дороги», «Тюхтий и Чванько», «Дурак и Умный», «Лекарь и Здоровье», «Отец и Сын») Гулак-Артемовский сосредоточивает все внимание на общечеловеческих недостатках: противном «природному» разуму прожектерстве, недальновидности, жадности, глупости, страсти к пустому рифмоплетству и пр. В его басенном творчестве наблюдается движение от богатой жизненными реалиями сюжетной басни-«сказки» к собственно просветительской басне-нравоучению, к концентрированной рационалистической идее. Она получила свое развитие в творчестве Л. Боровиковского.
Левко Иванович Боровиковский (1806—1889) является автором свыше 170 басен-пословиц (созданы в 20—30-е годы, опубликованы в 1852). В них чувствуется влияние творчества И. Красицкого, а также воздействие фольклора. Меткое народное словечко отличает басни Боровиковского от «логического аскетизма» леслинговской басни; украинский баснописец высмеивал общечеловеческие недостатки, порой осуждал паразитизм и безнравственную жизнь социальной верхушки.
Ярким явлением в украинской литературе были басни Евгения Павловича Гребенки (1812—1848), талантливого и разностороннего писателя. Помимо басен он писал лирические стихи, создал свыше сорока повестей, романов и рассказов (на русском языке), был автором литературно-критических статей, очерков на украинском и русском языках; перевел на украинский язык «Полтаву» Пушкина. Сборник Гребенки «Малороссийские приказки» (1834) получил положительную оценку в «Отечественных записках» (1840). Продолжая басенную традицию Гулака-Артемовского, Гребенка вместе с тем создает новый тип басни, характеризующийся детальной разработкой сюжета, введением реалистических бытовых сцен, метко подмеченных психологических черт персонажей. Разрастание фабульной части басни (основу которой чаще всего составлял народный анекдот или пословица) за счет ее «морали» способствовало превращению ее в маленькую комедию нравов или в своеобразную нравоописательную народную новеллу.
Обличение жадности и произвола как родовой черты всех бар нашло отражение в таких баснях Гребенки, как «Медвежий суд», «Роза и Хмель», «Репейник и Конопелька», «Волк и Огонь», «Рыбак», «Школяр Денис», «Мельник». В отличие от Котляревского и Гулака-Артемовского, различавших «добрых» и «злых» панов, Гребенка даже такие общечеловеческие пороки, как глупость, предательство, хвастовство, своекорыстие, склонен видеть главным образом в помещичье-чиновничьей среде. Исходя из народных этических представлений, творчески используя малые народно-поэтические формы, Гребенка в своих баснях старается отойти от традиционной назидательности и бурлескного натурализма. Называя Гребенку талантливым украинско-русским писателем, И. Франко, в частности, указывал на поэтическую оригинальность его как баснописца: Гребенка «шел путем, проложенным в русской литературе Крыловым, но шел довольно самостоятельно, не подражая Крылову, внося в свои басни украинский пейзаж и мировоззрение украинского мужика».
