Корневая основа «сир» сопрягается и с древнейшими индоевропейскими словами, означающими «сырой» («влажный») (ср.: «сыр-бор»), и с древнерусским языческим названием рая — «ирий». Может быть, отсюда у наших предков-христиан возникло стойкое мнение, что все языческое очень тесно связано с сирийским. По старорусским представлениям дьявол олицетворял не одни только темные силы ада, но и противостоящее христианству языческое мировоззрение. Потому-то в старых переводных и оригинальных рукописных текстах неоднократно повторяется, что дьявол говорит по-сирийски.[215] А в знаменитом сказании «О письменах» черноризца Храбра вообще утверждается, что Бог первоначально сотворил именно сирийский язык, на котором говорили Адам и Ева.
В Велесовой книге (11 15а) описывается, как наши предки, преодолев снега и льды, проникли через Ирийские горы в Сирийскую землю, где были наречены скифами. Ясно, что земля, где господствуют снега и льды, никак не может быть ни Сирией, ни Ассирией. Точно так же совсем ни к чему отождествлять Двуречье и Семиречье, помянутые в Велесовой книге, с Месопотамией или Северным Казахстаном; это могут быть сочетания каких угодно рек в каком угодно месте. Сирия Велесовой книги никакая не средиземноморская или переднеазиатская страна, тем более что здесь же рассказывается об основании Новгорода на берегу Ильмень-озера. В Велесовой книге речь вполне может идти о некоей стране Сирина, символом которой и стала птица Сирин, постепенно распространившая свою семантику с Севера на Юг.
Смысловая нагрузка понятия «сирин» становится еще более определенной, если вспомнить, что в русском языке есть целая группа слов (ныне малоупотребительная) для обозначения ледяной корки; это — «серен» — «ледяной наст» и ряд диалектизмов для обозначения замерзшего твердого снега: «серена», «серень», древнерусск. — «серенъ». Небезынтересные реминисценции обнаруживаются и в популярном среди древних греков и римлян мифе о нимфе Сиринге. Она стала объектом вожделений и домогательств со стороны козлоногого Бога Пана, сына Гермеса. Образ Пана древнейшего общеиндоевропейского и доиндоевропейского происхождения. Неспроста также и имя его означает «все»; в смысле «господин» оно сохранилось в чешском, польском, украинском, белорусском, а оттуда — и в русском языках. В древности образ Пана не лишен был и космического звучания. У античных авторов сохранилось обращение: «О, Солнце-Пан!», так же именовали его римские жрицы-весталки и легендарный Орфей. Спасаясь от преследования Пана, нимфа Сиринга бросилась в реку Ладон и обратилась в тростник. Не найдя возлюбленную в зарослях тростника, Пан срезал несколько тростинок, сделал из них свирель, и с тех пор в ее звуках слышится печальный голос Сиринги (по-латыни syrinx означает и «тростник», и «свирель»).
Птица Феникс — не менее древний образ русской и мировой мифологии, впитавший в себя черты древнегреческих, византийских и более древних восточных сказаний — египетских, финикийских, ассирийских. Античные авторы — от Геродота до Овидия — называли родиной Феникса Египет, где, действительно, существовал культ «Огненной» птицы (рис. 130). Живет она много сотен лет, но перед смертью сжигает себя в гнезде. И здесь же из пепла рождается новый Феникс — символ космогоничного вечного возвращения.
В известной переводной древнерусской естественнонаучной энциклопедии «Физиолог» говорится: «Феникс красна птаха есть паче всех… [далее — перевод на современный язык]. Обитает же Феникс близ Индии, около Солнечного города. Возлежит он лет пятьсот на недрах ливанских без еды. Питается же от святого духа. И по пятьсот лет наполняет крылья свои благовониями. И бьет в било иерей Солнечного города, и та птица идет к иерею и входит в церковь… И превращается птица в пепел. А назавтра приходит иерей и находит птицу в виде маленького птенца. А через два дня он находит ее зрелой, какой была раньше…»[216] (рис. 130-а).
Подтверждением древнейшей общности корней, связующих русскую народную и переднеазиатско-средиземноморскую культуру, служит популярная сказка «Перышко Финиста Ясна Сокола». Герой сказки — добрый молодец-оборотень — объединяет в себе два исходных начала: 1) солнечного (ясного) сокола и 2) птицу Феникс, к которой в конечном счете восходит имя Финист. Оно связано со Средиземноморьем и непосредственно через названия страны Финикии и народа финикийцев (откуда финиковая пальма и финики).
Древние представления о Фениксе не ограничиваются легендами, известными еще Геродоту. Апокрифическая литература донесла до нас образ космического Феникса, летящего впереди Солнца и охраняющего людей от его испепеляющих лучей. Об этом говорится в старославянских «Книге тайн Еноха» и «Апокалипсисе Варуха», восходящих к несохранившимся греческим апокрифам. Вот как описывает космического Феникса книга о Варухе:
«Впереди Солнца летит птица величиною как девять гор — крылья ее от востока до запада. Птица эта — хранительница мира, она распростирает свои крылья и заслоняет огненные лучи Солнца. Если бы она не заслоняла солнечных лучей, то ни род человеческий и никакая тварь не могла бы стерпеть солнечного пламени; Бог повелел этой птице служить всей Вселенной до скончания века. На правом крыле этой птицы находится огромная золотая надпись такого содержания: „ни земля меня родила, ни небо, но родил меня престол отца“. Имя этой птице — Феникс… На рассвете раздается звук, подобный грому: это ангелы отворяют 365 врат, и отделяется свет от тьмы. Тогда Феникс, став в Океан-море, куда камень идет три года, возглашает: „Светодавче, пошли свет твой миру. Тогда пробуждаются петухи на земле и поют…“.»[217]
Тесная связь Феникса с петухами и намеки на его впечатляющие размеры обнаруживаются и в китайской мифологии. Если верить древним комментаторам, «спереди Феникс напоминает лебедя, со спины он похож на единорога… У него шея змеи, хвост рыбы, окраска дракона, туловище черепахи, подбородок ласточки, петушиный клюв».[218] Но самый древний из дошедших мифологических компендиумов (все остальное, как известно, было уничтожено еще во времена Цинь Шихуана) — «Книга гор и морей» — отдает предпочтение петушиному облику Феникса. Что касается его размеров, то о нем можно судить по знаменитой поэме Цюй Юаня «Лисао» («Скорбь») — предтечи Овидиевых «Скорбных элегий», где описывается воображаемый полет на чудо-птице:
На Феникса сажусь, дракон в упряжке,
Над бренным миром я взмываю ввысь.
……………………………
И приказал я Фениксу: в полете
Ни днем, ни ночью отдыха не знать.
Поднялся ветер, зашумела буря,
И облака приветствовали нас.
(Перевод Анны Ахматовой)
Считалось, что китайский Феникс приносит в Поднебесную мир и покой. Для Конфуция он был символом счастья и удачи.
Один из самых популярных образов в русской мифологии — Жар-птица (рис. 131) — не просто волшебное сказочное существо, но олицетворение огненно-световой стихии и, следовательно, закодированного в ней космотворящего начала Вселенной. Жар-птица не водится где попало и не сидит в кустах за забором. Изредка прилетает она из-за синя моря и, как правило, быстро возвращается назад, в чудесную страну, где жизнь течет по отличным от земных законам. Местонахождение той страны — тоже закодировано в устойчивых сказочных образах и понятиях.
Случается, что в сказках ее роль низводится до похитительницы чудесных яблок, но прилетает она из «тридесятого царства» (смутная память о Гиперборее) и в конечном счете восходит к тем птицам, которым, по представлению древних, были обязаны своим сотворением и вода, и суша, и люди, и звери.
