Линь Дай-юй знает, что старшие в семье хотят видеть женой Бао-юя не ее, а Бао-чай. Ведь само небо предопределило союз Золота (золотое ожерелье Бао-чай) и нефрита (нефритовая подвеска Бао-юя). Но Бао-юй, не осознающий символики своей нефритовой подвески, стремится от нее избавиться. При первой встрече с Дай-юй он со злостью срывает с шеи нефрит и швыряет его в сторону: «Все говорят только о нем, а обо мне и не вспоминают! Не нужна мне эта дрянь!» В 29-й главе (поразительной по насыщенности внутренними диалогами Бао-юя и Дай-юй), рассердившись на слова Дай-юй о его «женитьбе, предопределенной самим Небом», Бао-юй сорвал с шеи нефритовую подвеску и, швырнув ее на землю, закричал: «Дрянь! Разобью тебя вдребезги и делу конец!» Служанкам с трудом удается унять разбушевавшегося юношу. Этот жест значим и в реалистическом плане романа (им Бао-юй хотел доказать свою любовь Дай-юй), и в аллегорическом (во второй из песен, услышанных Бао-юем в покоях феи Предостерегающей от иллюзий, названной «Вся жизнь — ошибка», звучат слова: «Все говорят: // Связаны золото с нефритом судьбою. // Я ж вспоминаю: // камень и дерево клятву давали» — перевод Л. Н. Меньшикова). «Камень» и «дерево» (намек на девушку Линь Дай-юй, фамильный знак которой — Линь — означает «лес», отсюда — «дерево») — это Бао-юй и Линь Дай-юй. В свое время Бао-юй не понял смысла этих слов (гл. 5), но через пять лет он его постигает.
Как-то, переодеваясь, Бао-юй забыл взять со столика свою подвеску, и та исчезла; после этого он сделался «вялым, ленивым и стал заговариваться». Надеясь, что союз с Бао-чай вернет здоровье Бао-юю (золото «притянет» нефрит), его бабушка и мать решают поженить их, но держат свой план в секрете, боясь, что Бао-юй даже в состоянии отупения сможет воспротивиться женитьбе на нелюбимой девушке. Линь Дай-юй случайно узнает о готовящейся свадьбе, у нее начинается горловое кровотечение, и она умирает. Бао-юй, думая, что его женят на Дай-юй, оживляется от радости, хотя «в речах его по-прежнему чувствовалось безумие». Уверенный, что он снимает брачное покрывало с головы Дай-юй, он неожиданно видит перед собой Бао-чай и требует, чтобы к нему привели Линь Дай-юй, которая к этому времени была уже мертва. Он впадает в забытье и сто дней не выходит из своих покоев, состояние его то улучшается, то ухудшается. Наконец в дом вызывается буддийских монах, которого слуги не хотят впускать, приняв за обманщика. Он приносит Бао-юю его подвеску, тот, к ужасу домашних, хочет вернуть ее монаху. (Интерпретированное в даосско-буддийских терминах, это желание символизирует не только «освобождение от себя», как следствие достижения просветления, но и стремление освободиться от способности к состраданию, ведущей к страданию.) Бао-юй теряет сознание и попадает в область Небесных грез. Снова он видит книгу судеб «Двенадцати драгоценных шпилек», читает «Дополнительные реестры судеб девушек из Цзиньлина» (теперь уже понимая, о ком идет речь); выйдя из комнаты, где хранились книги судеб, он видит диковинные цветы и редкостные травы, но внимание его сраву сосредоточивается на тоненькой зеленой травке с листиками, отливающими пурпуром; сторожащая ее фея пытается прогнать Бао-юя от Пурпурной жемчужины, как называется эта трава, но чей-то голос зовет Хрустальноблещущего служителя (так звали камень, воплощением которого является Бао-юй, когда он — в прологе — орошал росой траву бессмертия). Он видит души умерших девушек, одни зовут его, другие гонят, его преследуют богатыри-служители с плетями в руках, но буддийский монах выводит его из страны бессмертных. Бао-юй приходит в себя. Нефрит возвращает ему разум. Отец настаивает, чтобы сын возобновил прерванные из-за болезни занятия и участвовал в экзаменах. Бао-юй выполняет требование отца, усердно занимается, блестяще сдает экзамен на вторую ученую тепень цзюйжэня, но не возвращается домой. Император, читая экзаменационные сочинения, обращает внимание на сочинение, подписанное именем Цзя Бао-юя, велит навести справки о его семье, амнистирует его родных и возвращает конфискованное имущество семье. По его приказу ищут исчезнувшего после экзамена Бао-юя, но найти не могут. Цзя Чжэн везет на родину тело своей матери, чтобы похоронить ее там; в дороге он пишет письмо домой и вдруг видит на носу лодки фигуру человека с обритой головой, босого, закутанного в красный шерстяной плащ. Он узнает в нем сына, кидается к нему, но неизвестно откуда появившиеся буддийский и даосский монахи подхватывают Бао-юя под руки со словами: «Все нити, связывающие тебя с бренным миром, порваны! Почему ты до сих пор не уходишь?» Они тащат его за собой. В эпилоге снова появляются персонажи пролога — Цзя Юй-цунь, сосланный по обвинению во взяточничестве, и Чжэнь Ши-инь, ставший даосским монахом. Чжэнь объясняет Цзя: «Область Небесных грез» — это «обитель истинного и неизменного». Бао-юй, дважды просматривавший книги судеб, узнал из них, как найти туда путь. «Если травка бессмертная ушла в мир праведников, разве не мог чудотворный нефрит уйти туда же?» Простившись с Цзя Юй-цунем, Чжэнь встречает буддийского и даосского монахов, которые провожают Бао-юя туда, «откуда он пришел», и должны объяснить ему «смысл того, что он пережил». Дальше эпилог повторяет ситуацию пролога: даос Кун-кун снова проходит мимо хребта Цингэн и видит тот самый камень, который не был использован богиней Нюй-ва при починке небосвода. Теперь на обратной стороне камня видна длинная запись, рассказывающая о «треволнениях», испытанных им в мире людей. Кун-кун переписывает историю камня и отправляется на поиски «свободного от мирских страстей» человека, чтобы попросить его поведать миру историю камня, «чтобы все поняли, что в самом удивительном нет ничего удивительного, в простом нет ничего простого, в истинном — нет истинного, в ложном — ложного». Этим человеком оказывается Цао Сюэ-цинь... Параллелизм между прологом и эпилогом придает композиции романа форму замкнутого круга.
Сложна не только структура романа, со множеством пересекающихся сюжетных линий, сложен и внутренний мир персонажей. До появления «Сна в красном тереме» китайская проза не проявляла интереса к душевному состоянию героев, к смене их настроений, к их переживаниям. Описание любовной тоски, душевного смятения, мук ревности, надежды, сменяющейся отчаянием, радости, переходящей в печаль,
пристальное внимание к психологии отдельных персонажей — вот то новое, что привнес в китайский роман Цао Сюэ-цинь и что сделало его произведение великим завоеванием китайской литературы XVIII в. Главное, что занимает писателя, — это взаимоотношения людей и связь между поступками персонажей и чувственным опытом. Он проводит четкую грань между любовью и чувственной страстью. Те, кто ищет только удовлетворения своей чувственности, счастливы. Любящие же по-настоящему страдают. Они не только становятся жертвами манипуляций других людей, но и обречены на гибель из-за своей душевной незащищенности, ранимости, хрупкости. Гордая девушка Ю Сань-цзе, сумевшая проявить подлинное мужество, отвергая посягательства окружающих ее сластолюбцев, кончает самоубийством, будучи не в состоянии пережить, что любимый ею юноша усомнился в ее чистоте. Он же бросает мир людей и пускается в путь вместе с даосским монахом: ему противно общество, губящее всякую возможность чистой любви. Смерть, самоубийство из-за любви означают осуждение всего, что ставит ей преграды: алчности, расчета, ненависти, социального неравенства. Трагическая развязка (китайскому роману не присущая) предопределена не только «волей неба», но и реальной действительностью: с точки зрения старших, Линь Дай-юй не ровня Бао-юю, да и ждать от нее здоровых детей нельзя. Сама основа романа — история упадка и краха влиятельной аристократической семьи — несет в себе морализующий смысл: закономерность и неизбежность этого упадка осмысливаются в терминах нравственности — безнравственности. Группы персонажей выражают диаметрально противоположные системы взглядов; Бао-юй мечтает освободить девушек от необходимости становиться женами (замужние женщины кажутся ему вульгарными и хитрыми эгоистками), он знает, как обращаются с девушками мужчины в дворцах клана Цзя. Но он бессилен что-либо изменить; а его попытки противостоять существующим нормам и условностям и добиться счастья с Линь Дай-юй встречают противодействие со стороны выразителей конвенциональных взглядов, защищающих или воплощающих эти нормы.
